примут, конечно, если Старейшина прикажет, а он прикажет, ведь он человек справедливый. Это раньше Ак Ми Э его боялась, а теперь понимает, что добрый он человек, хоть и суровый. Ведь только он, еще бывшая подружка Быстрая Девушка да Ак Ло Тан смотрят на нее, как раньше. Как во время того злосчастного праздника Весны, когда Ак Ми Э была так беспечна, так весела. Потом, когда она выпила воду с порошком коры тин-кос, но не увидела ночью явственных снов, Матушке легко удалось ее успокоить: так часто бывает в первый раз, сказала она. Пройдет немного времени, и Ак Ми Э обязательно увидит и сон свой вещий, и постепенно духов видеть начнет, сначала во сне, потом наяву, потом слышать их научится, потом разговаривать. Уж потом понимать, а это главное. Только когда Хранительница понимать научится, она настоящей становится. Тогда и отправляется она к роженице назвать своего первого ребенка. А духи играть будут, загадки загадывать. И если правильно все женщина сделает, тогда все в Роду ее Хранительницей признают, все склонятся перед ней и ее детьми станут. Трудный путь это, не один год уходит, а два или три.
Матушка снова успокаивала Ак Ми Э, только теперь девушка ей уже не верила. Четыре года, как она посвящена на празднике Весны, только ни на один пальчик не приблизилась к тому, чтобы настоящей стать. Не хотят духи, чтобы Ак Ми Э их понимала, чтобы с ними разговаривала. Не хотят, чтобы слышала. Не хотят ей показываться, даже во сне. Так и ходит она с Матушкой, помогая ей, словно и не посвящали ее никогда, словно не пила она напитка из коры дерева тин-кос. Что с того, что она узнала за это время о травах все ведомое старой Хранительнице? Что толку в ее простых заговорах, заученных на память? Кому нужна ее сила, о которой все время толковала Матушка, если духам она не нужна? Может, и вправду на ней проклятье? Тогда почему Матушка его не чувствует, почему духи не сказали ей об этом? Не сказали прежде, чем она выбрала маленькую Ак Ми Э к себе в воспитанницы? Столько вопросов… И ни одного ответа. Только слезы и боль.
Никогда прежде не бывало, чтобы Старшая Хранительница ошиблась, взяв не ту девочку, без силы, без желания и способности с духами говорить. Ведь они, духи, сами выбирают, Хранительница лишь указывает. Желания у Ак Ми Э всегда предостаточно было, а вот способности и силы, видно, нет. За что же духи сыграли с ней такую злую шутку? Ведь она так верила в себя… когда-то. Ждала, надеялась. Все отдала духам, даже ясные глаза и сильные руки Ак Л о Тана, все до капли! За что же?… А теперь что с ней делать? Она перескочила из одной жизни в другую, но в эту другую так и не попала, повисла где-то между. И теперь она одна, совсем одинешенька, никого у нее нет. Отец, мать, что теперь стыдятся ее, Ак Ло Тан, что до сих пор предан ей, – все остались в той жизни. А Матушка, Су Ин, Сис Мя Э тоже далеко и оттуда смотрят на нее, то ли сочувствуя, то ли жалея. Лишь подальше отсюда, где никто не знает про Ак Ми Э, так и не ставшую Хранительницей Рода И Лай, она сможет прижиться, успокоиться…
Матушка, казалось, услыхала мысли Ак Ми Э. Или это духи пересказывали их ей?
– Не надо спешить, – почти взмолилась она, – я же знаю, серьезно ты уйти надумала. Я только что у Старейшины была, все можно еще уладить, если ты вернешься в свой род…
Ак Ми Э покачала головой:
– Все уже думают, что я проклята. Зачем я им? Они будут бояться меня, бояться, что из-за меня вся ветка погибнет. Как род У Э, помнишь ее?
– Конечно, как не помнить. Не так давно это было.
– А для меня, – медленно проговорила Ак Ми Э, – очень давно, в другой жизни.
И словно в оцепенение впала, замерла, замолкла. Матушка нарушила его:
– Конечно, люди требуют, чтобы тебя прогнали от меня, чтобы изгнали из Хранительниц. Боятся, чтобы… наказание не пало на весь Род. Но ты ведь знаешь, что нет никакого проклятия, Ак Ми Э.
– Не знаю, – покачала она головой, – может, и нет. А может, и есть. А если нет – так будет. Та Ни меня сегодня просто прогнала, а ведь я пришла все к родам приготовить для тебя, Матушка, как ты велела. А она так раскричалась, – нос Ак Ми Э опять покраснел, точно предупреждая: сейчас снова будут слезы, – словно одержимая злым духом. Кричала, что проклята я, что не хочет она, чтобы близко такая, как я, подходила к ней. И к ребенку, который у нее будет со дня на день. Что из-за меня, – и тут слезы наконец закапали, – и детей рождаться меньше стало, скоро совсем не будет. Это я бесплодие напускаю на Род…
И она разрыдалась, кинувшись Матушке на шею. «Вот оно до чего дошло, – подумала Старшая Хранительница, – и не накажешь эту Та Ни, ведь на сносях она». А вдруг что-нибудь нехорошее в поселке случится? Ак Ми Э так и растерзать могут, даже Старейшина не защитит. Уходить ей надо, и в самом деле. Только вот куда?
– Куда же ты пойдешь, девочка? – задумчиво прошептала она куда-то во вздрагивающее плечо Ак Ми Э.
– Не знаю… Наверное, где-нибудь далеко, в другом Роду, мне будет лучше, – робко раздалось в ответ.
– Не знаю, не знаю, – Хранительница покачала головой, все еще прижимая к себе Ак Ми Э. – В любом Роду своя Хранительница есть, хотя бы одна. Она тебя сразу узнает, придется всю свою историю рассказать.
– А зачем, – подхватила Ак Ми Э, -, другому Роду такой дар от И Лай, как я…
Они обе уселись, пригорюнившись, прикидывая так и эдак судьбу Ак Ми Э.
– Выходит, – после продолжительного молчания подала голос Ак Ми Э, – надо мне на восток, подальше от И Лай и других людей нашего племени. Ты ведь рассказывала, на востоке люди тоже есть, только далеко. Их Хранители могут меня и не увидеть?
– Могут, наверное, – Матушка озабоченно поднялась. – И на востоке есть, и на западе другие люди живут, только еще дальше. А что до их Хранителей, нужно Сай Дина спросить. Пошлю сейчас за ним Сис Мя Э. Тебе не надо сейчас в поселке показываться.
– Далекий Человек, что он может знать об этом, Матушка? – в удивлении воззрилась на нее девушка.
– Разве ты не знаешь? – удивилась теперь уже Матушка. – Он же и есть как раз человек с далекого запада, он и не похож на нас. Высокий очень, легкий в кости, узкоглазый, темный раньше был очень, но наши яростные зимы выдубили его кожу. Кажется, в самый тот год, когда родилась ты, или в следующий после него подобрали его наши охотники в лесу, принесли в поселок. Выходили мы его с Матушкой. Той, что тогда была. Он что-то рассказывал ей о себе, ей и Старейшине, еще тому, старому. Что именно, я не знаю, Матушку я не расспрашивала, а сама она ничего не сказала. Сказала только, что хочет он остаться здесь, если Род позволит, обратно ему ни за что одному не добраться. Всех, что с ним были, он то ли. растерял, то ли сгинули они в лесах. Тут у нас ему понравилось, а там, на западе, ничего у него не осталось. Только Матушка говорила мне тогда, что не все правда в его словах. Но человек он не дурной, не дикий, не злой, почему бы не оставить? Так он и остался у нас в Роду. Прозвали его Сай Дин, Далекий Человек. Он прижился, взял Кани Кан в жены, троих детей за это время родили они. Нет, он хороший человек. Расспросим-ка его о той земле, из которой он пришел.
Она исчезла за дверью, но скоро появилась с вестью, что Сис Мя Э уже побежала за Сай Дином.
– Только вот что, пугают меня его слова, – сказала она Ак Ми Э, пока они прибывали в ожидании.
– Какие?
– Да о том, что ни за что один он возвращаться не станет, тяжело это, невозможно даже…
Ак Ми Э ничего не ответила. Она ждала Далекого Человека с нетерпением. Пусть сначала расскажет. Твердо решив уйти из поселка И Лай, она почувствовала себя наконец лучше, впервые за многие дни. Вот только не знала, что идти придется так далеко. Но Матушка права: среди тех людей, что здесь живут, у кромки Великих Лесов, нет ей места. Что ж, придется поискать еще где-нибудь. И чтобы скоротать время в ожидании Сай Дина, она принялась перебирать травы первого весеннего сбора, увязывая готовое в маленькие полотняные мешочки.
Уж по части трав-то Ак Ми Э может дать много уроков Сис Мя Э, это не с духами разговаривать! Легко и просто. Травы, они простые, обычные… Можно прикоснуться, сорвать, отвар сделать, человека напоить, коли есть нужда. Хранительнице, такой, как Сис Мя Э или Су Ин, обыкновенно духи указывают, как да сколько целительного снадобья давать, да как человеку от снадобья, плохо или хорошо, поправляется или нет. А ей приходится все время так приноравливаться. По коже судить, по блеску глаз и по множеству других примет. Что ей остается? А если болезнь духи насылают, Ак Ми Э и вовсе бессильна.
Дверь хлопнула, и Ак Ми Э вздрогнула, уронив мешочек. Но оказалось, это всего лишь Сис Мя Э. Она
