А Матфей, не решившийся скрыть, настойчиво повторяет: всё это было предначертано свыше – мол, тут нет и тени Его вины – всё это за сотни лет предсказали пророки. Описав избиение младенцев, Матфей добавляет: «Сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».
Рассказывая о бегстве в Египет, Матфей опять ссылается на предсказание: «Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить. Иосиф встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего».
Бродский
Он жил тихо и незаметно. Ребенком будучи, чудес не совершал. И в юности – не совершал. И даже став совсем взрослым, не пророчествовал, проповедей не произносил, учеников не имел, чудес не совершал. (Не то что зевсы, гермесы, гераклы.)
Сначала осознал вину. Потом задумался (вдобавок ко всему еще и от одиночества). И только к тридцати осознал долг и судьбу.
А потом – решился. Крестился у Иоанна. Дьявол спохватился, начал предлагать и то и сё. Но Его уже ничем не соблазнишь.
Как пишет евангелист Матфей: «C того времени Иисус начал проповедовать». Евангелист Лука уточняет: «начиная Свое служение, был лет тридцати». Потом – первое чудо (воду – в вино), первые исцеления…
Апостол евангелист Матфей описывает арест и казнь Иисуса как свидетель. Но откуда он, встретивший Христа уже тридцатилетнего, знает детали детства и даже беременности и родов? От Христа? От Его родителей? Это же не во сне Матфею приснилось. Значит, кто-то рассказал. Если даже не Иисус, то все равно Ему это, конечно, известно, раз уж известно Матфею.
Он легко мог избегнуть гибели. И не раз избегал, когда Его хотели казнить побиванием камнями. Избегал, ибо такая казнь – общее народное дело. Все кидают камни, пока преступник не умрет. Нет, надо погибнуть, как те, от руки властей. И даже так, что по приговору – своей власти, а руками – чужой, пришлой. Лучше не придумаешь.
Надо сделать так, чтобы тебя казнили. Казалось бы, это просто: соверши преступление и… Но надо сделать так, чтобы люди считали тебя невинно казненным. Власть считала виновным, а люди – невинным. Надо стать врагом высших властей – и Рима, и Синедриона, и правящей элиты. И надо, чтобы тебя полюбили люди (но не как источник денег или исцелений) – за идею.
Не весь народ орал «Распни!». Орали только те, кто сбежался на площадь; да и там не все орали, многие сочувствовали. Пасха – это здесь и сейчас. Оглянитесь: и сейчас полно подонков, которые ликуют, когда убивают кого-нибудь. Но разве это весь народ? Это вообще не народ.
Фарисеи домогались: почему Он с блудницами и мытарями? Потому что они – грешные и знают свою вину. Хотя никого не убили, из-за них никто не умер. Я – хуже всех, виновней всех. Чувство вины – могучее, иногда физически сгибает пополам, исторгает стоны. Как вспомнишь, чего натворил… Даже самые благополучные, даже императоры, даже жестокие Иваны Грозные, когда навалится чувство вины, бьют себя в грудь, восклицая: mea culpa!
У Него не было чувства юмора, это так понятно. И Он не любил, избегал слушать похвальбу Иосифа – это каждый раз было напоминанием, что за Него погибли тысячи невинных.
Он говорил: «Пустите детей приходить ко Мне, ибо их есть Царствие небесное. А кто обидит одного из малых сих, тому лучше бы мельничный жернов на шею и утопить». Что Он чувствует, когда говорит это?
Кто обидит одного – того утопить. А что делать тому, кто – пусть невольно – стал причиной смерти тысяч детей?
«Пустите детей приходить ко Мне». Но – не имел детей. Может быть, не хотел позволить Себе радости отцовства, будучи причиною такого бескрайнего горя. А может, зная, что предстоит Голгофа, не хотел стать причиной горя своих детей.
Нельзя заводить семью: чтобы их не взяли в заложники; чтобы не стать причиной горя и сиротства; и чтобы не было наследника. Тогда отцовское достанется не одному, а всем. Всё – всем, и ничего материального.
Он должен погибнуть. Отныне это путь.
Искупление вины. Значит, нельзя погибнуть на войне или в стычке – нельзя стать героем. Нельзя просто умереть, просто покончить с собой – броситься вниз головой (предложение дьявола).
Поняв – становишься обречен. Отсюда Его уверенность в гибели. Отсюда Его нежелание избежать.
Дети мучились – и Ты должен. Их казнили – и Ты должен быть казнен. Всех их – за Тебя. И Ты…
Они – невинно. Ты – добровольно.
Надоела?
Г-н президент, вчера Бахмину с грудным ребенком отпустили на свободу. А почему?
Законное право на условно-досрочное освобождение (УДО) она получила больше года назад. Но в мае прошлого года суд в Мордовии (где она сидела) отказал ей, несмотря на похвальную характеристику, беременность и пр. смягчающие обстоятельства. Мало кто верил, что это случайная жестокость. Большинству казалось, что маленькие судьи в Мордовии выполняют волю больших людей в Кремле. Потом ей отказали в сентябре, потом арестантка родила, потом ей опять отказали. Точнее – отказали двоим, потому что она уже сидела с дочкой.
И вот она на свободе. А что изменилось? Ведь ее держали и беременную, и с ребенком. Значит, дело не в ней. Возможно, вам просто надоело слышать о ней всякий раз, как вы встречаетесь с порядочными людьми.
Мы честно старались вам помочь. Еще 29 сентября 2008-го в письме под названием «Царская милость» говорилось, что для вас гораздо выгоднее ее отпустить. Помните?
Наша публикация не помогла. Всё так и случилось. Вдобавок после этого письма в интернете начался сбор подписей за ее освобождение. Откликнулись десятки тысяч, в том числе очень знаменитые и уважаемые люди. И это не помогло.
Вам как юристу и борцу с правовым нигилизмом будет, безусловно, интересно прочесть, почему судья не отпускал беременную зэчку.
В постановлении об отказе он написал: «Под исправлением осужденных следует понимать формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития, а также стимулирование правопослушного поведения, которые у осужденной Бахминой не сформировались. С учетом всех обстоятельств суд находит, что Бахмина нуждается в дальнейшем отбывании наказания в виде лишения свободы в целях исправления осужденной».
То есть суд заботился о душе грешницы (в точности, как святая инквизиция).
Последний раз ей отказали в УДО под предлогом, что она уже не в Мордовии, а где-то под Москвой. И Преображенский суд Москвы три месяца ждал, пока придут документы из Мордовии.
Без документов отпускать нельзя, это понятно. Но скажите, г-н президент, если бы ваш родственник или какой-нибудь одноклассник-однокурсник получил бы право на УДО, неужели эта история тянулась бы год?
Если по закону – ее освободили бы год назад. Если под влиянием общественного мнения – ее освободили бы полгода назад. Но ничего не помогало. И документы, конечно, неслучайно три месяца ползли эти пятьсот километров.
Хорошо, что мать с грудным ребенком на свободе. Плохо, что эта «судебная процедура» так похожа на произвол. Произвол – это воля, свободная от законов, от правил, от морали, от уважения к людям. Вы на
