Женского рода

редкие гуд­ки, а потом — незнакомый женский голос (Ада отвечала по телефону ниже, чем могла представить Алиса).

— Алиса! В Москве? Здорово!

— Ада, так получилось, что у меня нет телефона Кирш, а мне нужно ей позвонить…

— Это бесполезно, дорогая; она не отвечает на звон­ки! Можно было бы обидеться, зная, что у нее определи­тель, но Кот звонила и со своего номера, и с моего, и во­обще с постороннего городского! Можно, конечно, понять Кирш; думаю, она сейчас отвечает только самым близ­ким!

Ада выпалила свою речь на одном дыхании и, как по­казалось Алисе, добавила что-то еще, но тише. «Самым близким» — было последнее, что услышала Алиса, и, не­сколько раз повторив это про себя, ответила:

— Да, разумеется,

— Мы с Кот в «Перчатку» идем, там сегодня презента­ция «тематического» сайта — пойдем с нами? — Голос Ады звучал победно.

— Спасибо, вряд ли. Так у вас с Кот все в порядке?

— Ох, не знаю… Но с Феклой они подрались конкрет­но, — уже шепотом, доверительно произнесла Ада.

Они попрощались, и Алисе ничего не оставалось, как нетерпеливо считать километры, кончиками пальцев на­щупывать вспотевшие от волнения ладони и усмирять би­ение сердца, предчувствующего встречу (мысль, что Кирш может не оказаться на Стеллиной даче, даже не приходи­ла Алисе в голову).

Москву объехали по кольцевой и снова оказались за городом, в кромешной тьме, разрываемой только светом фар. Когда свернули в поселок и, поплутав по поворотам между дачами, выехали к Стсллиному участку «с тыла», Алиса вдруг резко подалась вперед и попросила водителя остановиться.

— И свет погасите, пожалуйста.

Теперь стало виднее: ворота дачи действительно были открыты, и спустя несколько секунд из них выехала и ос­тановилась машина; следом за ней, хлопнув воротами, вышла Кирш с рюкзаком на плече. Вышедший из машины высокий мужчина обнял, как показалось Алисе, Кирш за плечи. Потом рюкзак оказался на заднем сиденье, а чер­ная фигура Кирш сложилась, чтобы пройти в переднюю дверь, и, только попав в слабое освещение салона, обрела цвета и формы.

— Мы что, в шпионов играем? — недовольно спросил водитель, повернувшись к Алисе.

— Знаете что, — Алиса не отрывала взгляд от медлен­но отъезжающей машины, — давайте поедем за ними, и я заплачу в два раза больше.

— Яволь. — Таксист профессиональным взглядом оценил Алисину платежеспособность и, вздохнув, тронулся с места.

Алиса прижала к себе сумку, пытаясь вспомнить, есть ли у нее необходимая сумма.

На шоссе она чуть было не потеряла машину Кирш из вида; между ними, неуклюже выехав из-за поворота, вкли­нился огромный серебристый трейлер. Алиса возмущен­но выдохнула и вопрошающе посмотрела на своего неволь­ного компаньона, тот цокнул и при первой же возможно­сти перестроился в другой ряд. Зазвонил телефон — это был Андрей. Алиса хотела ответить, по, подумав, телефон выключила.

Выехав на кольцо, машина Кирш остановилась. Али­са умоляюще положила ладонь на руль, и они затормози­ли метрах в пятидесяти от преследуемых. Таксист с невоз­мутимым видом вышел протереть лобовое стекло. Алиса же, не отрывая взгляда от стоящей на обочине машины, нащупала в сумке очечник и надела очки. Почему они ос­тановились? Заметили, что за ними шпионят? Дурацкая ситуация, идиотская… Смысла этого преследования объяс­нить себе Алиса не могла. Чего проще было выйти из ма­шины там, в поселке, подойти, поздороваться… По маги­ческие Адины слова про близких людей превратили Али­су в шпиона. Ну и что теперь? Можно, конечно, выйти и превратить преследование в шутку… Алиса взялась за руч­ку двери, но тут к машине, в которой была Кирш, припар­ковалась иномарка. Одновременно хлопнули две двери, и навстречу к остановившейся на месте Кирш устремилась девушка с эффектным силуэтом песочных часов. Они об­нялись, поцеловались, и, ведя незнакомку за талию, Кирш пересела в ее машину. Автомобиль с высоким мужчиной отъехал первым, потом иномарка; Алисин водитель вклю­чил зажигание и обреченно спросил:

— За какой едем?

Алиса откинулась на сиденье и, проводив взглядом влившуюся в общий поток машин иномарку с двумя де­вушками, тихо ответила.

— Ни за какой; на Курский вокзал, пожалуйста.

Алиса заглянула в кошелек: достаточно, чтобы распла­титься с таксистом и купить недорогой билет на поезд. К счастью, она слышала от знакомых, что с Курского вокза­ла уехать проще, чем с Ленинградского; лишь бы он был скорее — любой, проходящий через Москву поезд, где будут свободные места…

— Ты с какого города-то приехала? — впервые за весь путь поинтересовался таксист.

— Из Санкт-Петербурга, — дрогнувшим голосом про­изнесла Алиса, боясь, что доверительное «из Питера» мо­жет потонуть в лавине подступающих слез.

— Чудные вы какие-то, питерцы…

Уже отойдя от кассы с билетом в руке, Алиса поняла, что до поезда у нее два часа, которые она может и хочет провести единственным образом.

Оказавшись через четверть часа у дверей «Перчатки», Алиса поняла, что не надеется увидеть здесь Кирш, но ей нужно выпить, чтобы снять этот непроходящий спазм в затылке и заглянуть в глаза людям, которых ей так слож­но понять и которые, кажется, играют в любовь, как в игру без правил…

Уже в зале кто-то окликнул се; против света она не сразу разглядела лица и, неуверенно подойдя к бару, узнала Аду и Кот, рядом с которыми стояла коренастая особа, скорее напоминающая деревенского юношу.

— Алисочка, как здорово, что ты пришла! — затара­торила Ада и чмокнула Алису в щеку, овеяв сладким за­пахом «Теоремы» Фенди, перебивающимся пивным духом.

Кот приветственно кивнула и неспешно переступила с ноги на ногу.

— Как Кирш-то — встретила?

Алиса вежливо улыбнулась, пытаясь сообщить своей улыбкой, что в этом мире ничто не может лишить ее спо­койствия духа, но уголки губ дрогнули, и улыбка сосколь­знула с лица, чудом не превратившись в слой антипод — полумесяц обиженных губ.

— К сожалению, нет, — ответила Алиса.

— Меня кто-нибудь представит красивой девушке?! — Оторвавшись от стены, коренастая, не отрываясь, смотрела на Алису.

— Ах да, конечно, прости!.. Алисочка — это Рэй, друг Кирш, я тебе про нее рассказывала.

— Могу себе представить что именно! Не слушайте ее, мадам.

— Чего ты, как Кирш: «Мадам, мадам»?! — захохота­ла Ада. — Ее Алиса зовут, и она пока мадемуазель!

Первые секунды Рэй смотрела на Алису, стараясь со­хранить у глаз лукавый прищур, но веки восторженно при­поднимались, отчего взгляд получался совершенно детс­ким и открытым.

Не то чтобы Алиса поразила Рэй сногсшибательной красотой, но отчего-то вдруг легко поверилось, что все не­достатки, все изъяны, если они и есть в этой девушке, про­стительны и даже необходимы для ее нездешнего образа. Она была другой, просто другой, совершенно иной, от­личной от тех, что до сих пор встречались Рэй. Захотелось дотронуться губами до красивою лица — какого-то слиш­ком несовременною, словно сошедшего с полотен старых художников и обреченного скитаться в этом неуютном мире; захотелось проверить искренность этих глаз… И страшно было помыслить о том, чтобы дотронуться рука­ми до всего скрытого джинсовой тканью — наверняка та­кого же бледного и трогательного, как этот овал, и шея, и руки. Такое смущение и смятение чувств Рэй испытывала впервые, и это никак не вписывалось в ее повое мировоз­зрение спокойного безразличия.

Рэй отвела взгляд, чтобы передохнуть, и, скользнув им по грубым мысам своих мужских ботинок, резко вскинула голову, вернув себе насмешливый прищур; внутри щелкнуло привычное правило соответствия имиджу буча: все женские эмоции можно лишь сублимировать в кулачный бой, сантименты — к черту, наружу никаких эмоций, а тем паче чувств. Рэй снисходительно поинтересовалась у Али­сы, давно ли она