Золотая братина: В замкнутом круге

сервиза. Этьен взглянул на часы – без пяти двенадцать. Скоро…

План их был элементарен. У них появились компаньоны, которые не подозревали, в каком деле участвуют. Вчера с утра Молчуны несколько часов провели в конторе фирмы «Макс Хольдер и К^о», которая осуществляла межгосударственные перевозки на грузовом автотранспорте. Не сразу, но нашли Молчуны то, что им было нужно: утром одиннадцатого ноября в Швейцарию, в маленький городок Санкт-Галлен, отправлялся автофургон с мебелью для строящегося пансионата инвалидов войны 1914 года.

Документы оформляли два шофера – оба молодые парни, которые (определил психолог Франсуа) не упустят случая заработать лишние деньги. Он и вступил с шоферами в переговоры, потом к ним подключился Этьен. Пригласили новых знакомых в пивную и там за густым пивом с рыбным ассорти все изложили прямо, без обиняков, можно сказать, в лоб: надо вывезти из Германии кое-какой товар, значащийся в списке таможенного запрета. «Контрабанда?» – спросил один из парней. «Контрабанда, – засмеялся Франсуа. – И она очень удобно разместится в ваших шкафах – всего четыре чемодана. Риск минимальный, но за него мы платим. Вот задаток. По пересечении границы еще дважды столько же».

От задатка у шоферов глаза полезли на лоб – согласились без дальнейших разговоров. Оставалось обсудить детали. Обсудили…

Полпервого в отеле «Лондон» начинается смена персонала, работавшего ночью: портье, посыльных, горничных. Возникает некоторая суета, – впрочем, незаметная для проживающих в гостинице. На всю эту процедуру уходит минут десять, не более. Вполне достаточно – решили Молчуны. Была разработана четкая схема действий (учитывались и непредвиденные события, в случае которых предполагалось поступать по обстоятельствам). Так вот, в пятнадцать минут первого во двор отеля «Лондон» въезжает автофургон, груженный мебелью, и останавливается возле легковой гоночной машины. Шоферы тут же поднимаются в номер Молчунов. Ровно в половине первого Франсуа спускается вниз, чтобы произвести расчет с портье, настаивая на том, чтобы все было сделано как можно быстрее, поскольку они «очень спешат», тем самым внимание портье, может быть, кого-то еще из обслуги, занятых к тому же передачей смены, отвлечено. Через пять минут из номера выходят шоферы с чемоданами, их сопровождает Этьен. Сопровождает до грузовой машины. Если возникают вопросы, у того же портье или швейцара в дверях, ответ прост: молодые люди – нанятые носильщики, тем более вид у них подходящий – униформа, серые комбинезоны фирмы «Макс Хольдер и К^о». Грузить чемоданы в автофургон надежней во дворе, где минимум свидетелей. А дальше…

Дальше автофургон выезжает из двора отеля, и за ним следом трогается легковой автомобиль с нашими шутниками-«художниками». На некотором расстоянии автомобиль сопровождает грузовик с мебелью до самой швейцарской границы – все необходимые документы у Молчунов в полном порядке.

За окном во дворе послышался рокот мотора, визг машинных тормозов. Молчуны переглянулись. Этьен посмотрел на часы – десять минут первого. Оба, пружинисто поднявшись из кресел, быстро подошли к окну и осторожно отодвинули тюлевую занавеску. Возле гоночной легковой машины остановился длинный черный лимузин, и из него вышли несколько полицейских и один человек в штатском (это был Василий Белкин), который показал рукой на окна их номера. Возле окна спальни, которая занимала угловую комнату, поднималась вверх на крышу пожарная лестница, на которую при определенной ловкости вполне можно перелезть с подоконника. Возле лестницы встали трое полицейских.

Второе окно спальни выходило на улицу. Молчуны тут же оказались в спальне; здесь царил полумрак. Отодвинули тяжелую портьеру. У входа отеля «Лондон» стояли два черных лимузина, и парадная дверь уже была окружена цепью полицейских. Этьен и Франсуа посмотрели в глаза друг другу – Этьен слабо улыбнулся, и улыбка означала: финита ля комедия.

Знaком он приказал Франсуа следовать за собой. Они вернулись в гостиную, Этьен прошел в переднюю и отпер входную дверь. В гостиной он удобно сел в кресло, вытянув ноги, вынул из кармана пиджака кольт, положил его на стол, выжидающе посмотрел на Франсуа. Франсуа не может сразу смириться: он мечется по гостиной, выглядывает в окно. Однако иронически-осуждающий взгляд Этьена наконец останавливает его: Франсуа тоже кладет свой кольт на стол, садится в кресло.

Молчуны выжидательно, даже с некоторым интересом смотрят на дверь. В коридоре скорые шаги, стук в дверь. Властный, энергичный голос:

– Именем закона! Открывайте!

Молчуны переглянулись, улыбнулись друг другу, правда не очень весело. Похоже, за дверью кто-то разбегался. Полицейский геркулесовских размеров распахивает дверь, и, так как она открывается с легкостью, он, влетев в маленькую переднюю, падает, через него обрушивается на пол второй полицейский.

Франсуа не выдерживает – начинает хохотать. Этьен лишь сдержанно улыбается. К Молчунам направляются двое в штатском, на ходу доставая из карманов плащей наручники. Этьен и Франсуа с внешней покорностью протягивают руки им навстречу.

Глава 30 Хитрость Арона

Берлин, 12 ноября 1918 года

О часе встречи договорились по телефону. Графа Оболина, Глеба Забродина и Кирилла Любина хозяин ювелирного магазина «Арон Нейгольберг и К^о» самолично встречал в дверях.

– Рад вас приветствовать, господа! Жду. Проходите!

И первое, что увидели гости, – в той же центральной витрине во всей своей красе выставлен сервиз.

– И как? – спросил Забродин. – Все цело?

– Весь сервиз – до единого предмета! – Хозяин магазина светился восторгом. – Моей благодарности нет границ.

– Благодарность может быть только одна… – начал было Глеб. Но его перебил Нейгольберг:

– Да, да! Прошу в мой кабинет. Линда, кофе!

– Через две минуты.

На лице молодой женщины настороженность смешалась с плохо скрываемым торжеством. В кабинете хозяин магазина, пригласив всех жестом располагаться поудобнее, опустился в свое кресло, маленьким ключиком открыл нижний ящик стола и чуть-чуть выдвинул его.

– Я к вашим услугам, господа! Весь внимание.

– Вот расписка, написанная вами. – Граф Оболин щелкнул замком портфеля.

Арон Нейгольберг замахал руками:

– Зачем расписка? Я хозяин своего слова. Итак… Я готов, ваше сиятельство, продать «Золотую братину». Но, господа… Я продам сервиз за его настоящую цену. – И хозяин магазина достал из нижнего ящика стола лист бумаги. – Этот документ я получил сегодня утром. «Оценочный акт комиссии Национального банка». Прошу вас, граф.

Алексей Григорьевич взял протянутый ему лист бумаги, стал читать. Через несколько мгновений краска хлынула к его лицу, запрыгали губы. Граф Оболин шептал:

– Вор. Вор… – Он повернулся к Любину и Забродину: – Тут сказано… Цена «Золотой братины» триста семьдесят миллионов имперских марок…

– Не обессудьте, господа… – Арон Нейгольберг развел руками. – Коммерция имеет свои законы. Хочу подчеркнуть: честная коммерция. Что касается «Золотой братины»… Могу вас заверить: отныне она гарантирована от любых покушений. Мною уже приняты соответствующие меры…

– Не забывайте, – перебил Кирилл Любин, – впереди суд.

– Что же… – Хозяин ювелирного магазина придал своему голосу некую покорность. – И к суду я готов. Кстати, господа, наблюдаете ли вы, как развиваются события? В частности, отношения между Германией и большевистской Россией?

Берлин, 14 ноября 1918 года

Николай Семенович Решетов быстро прохаживался по своему кабинету вдоль голых окон, за которыми занимался начинающийся день, серый, промозглый. «Да куда же они провалились? – с отчаянием думал руководитель советского торгпредства. – Время надо считать на часы и минуты». Дверь открылась без стука. Первым появился в кабинете товарищ Фарзус, в бежевом плаще с поднятым воротником, и пропустил вперед графа Оболина, Забродина, Любина, Сарканиса и