— А кто у вас по-немецкому, Ира?
— Я не знаю, я английский всегда учила. Но ее фамилия, кажется, Михалкова, зовут вроде Юлия…
— Михайловна. Ну все. Я этот экзамен, то есть зачет, в жизни не сдам. Никогда!
— Почему, Саш?
И я рассказываю Ирке всю историю, как я орал на нее тогда у деканата.
— Ты что, Саш, прямо так ей и сказал «предательница» и прочее?
— Да-а, меня вечно за язык кто-то тянет. Ирка восхищена.
— Ну ты даешь! А знаешь что, переходи ко мне в подгруппу и мне так скучно не будет!
— Да ты что, Ир, с ума сошла, я в жизни не учил английского.
— Какая разница, его никто не учил и не знает, хотя в школе прозанимались по десять лет. А я тебе помогу, Санечка! — Она возбуждена и взбудоражена.
— Нет, нет, Ира, это невозможно. Я же ни одного слова не знаю, и как я зачет в этом году получу, а?
Глаза у нее сияют.
— У меня идея! Она ко мне хорошо относится и завтра я ее увижу, она мне зачет выставлять должна автоматический, и поговорю насчет тебя. Приезжай только к десяти утра, чтобы она тебя увидела.
— Я записан на немецкий.
— Какая разница, зачет же по иностранному языку, им в деканате все равно какой у тебя язык, лишь бы зачет стоял. Скажешь, что вундеркинд и учил два языка!
— Да, ни одного не зная. — Хотя немецкий я знал когда-то на "отлично*. Когда не понимал…
Я допиваю остывший чай, доедая кусочки хлеба. Я никогда хлеб не оставляю и не выбрасываю, он дорого дается. Что делают многие другие, не сознавая.
С иностранным языком она, кажется, убедила меня. Оттого что Ирке скучно и тоскливо одной на занятиях, она круто меняет парус моей жизни. А я сижу и думаю, что эта фантасмагория с зачетом по неизучаемому никогда языку, что эта фантастика, этот феерический мираж, даже в нашем институте точно никогда не пройдет. Это же не физкультура, где говорить не надо. Однако Ирка другого мнения. И все потому, что ей грустно. И она хочет меня. (Как развлекателя.)
В деканате у Зинаиды-инспектора мы быстро улаживаем все дела, и я оказываюсь в ведомости английского языка.
Я уворачиваюсь от преподавательницы немецкого языка, не перешагивая ее трупа. Остается мне пережить завтра, но завтра я не переживу точно, однако выбора нет у меня. Немка хочет моей смерти; англичанке — она будет еще манной небесной казаться.
Надо рисковать: кто не рискует, тот не пьет шампанское. И я рискую, хотя и не представлял, что можно идти или падать на такие дела: это даже не мизер в темную с тремя дырками, когда в «горе» у тебя тьма.
Ночью я сплю возбужденно, мне уже нравится эта афера. Так интересней учиться…
В десять часов утра мы встречаемся с Иркой в вестибюле нашего института.
— Ну, Санечка, вперед, — говорит она.
А у меня ноги деревенеют. Я только сейчас соображаю, на какую авантюру падаю, и в голове немного кружится от этого падения. Мы идем по полу института, он мне тоже деревянным кажется. Хотя его строили в прошлом веке, и он каменный.
Она подводит меня к учительнице английского языка и знакомит.
Сегодня первый и последний день зачета. Ее зовут Магдалина, нужно такое имя выдумать. А на носу у нее бородавка.
— Магдалина Андреевна, — начинает Ирка, — вот, познакомьтесь, новый мальчик, зовут его Саша.
— Очень приятно, — говорит Магдалина Андреевна и тоже представляется: высокая, крупная, неинтересная. Да, тяжело будет на внешних данных работать, думаю я.
— Давай, Ир, свою зачетку, — говорит она, — а то у меня времени мало. Ты у меня хорошая студентка была на протяжении всего семестра.
Я смотрю на Ирку и думаю, когда же это она такой была. Ирка сияет. Та расписывается.
— Магдалина Андреевна, — снова начинает Ирка, — а вот новый мальчик.
— Ну и что, Ира, я это уже слышала. Какое он имеет ко мне отношение. В какой он группе учится?
— Как — в какой, — недоумевает Ирка, — в нашей, конечно.
— А какой он язык учил?
Я собираюсь все-таки признаться, но Ирка затыкает меня:
— Английский, естественно.
— Он что, в другой подгруппе занимался?
— Да нет, он у вас, Магдалина Андреевна, — и она озаряет ее сияющей улыбкой, удивляясь, что она не понимает.
— Подожди, подожди, Ира. Я его в жизни никогда не видела.
— Ну как же, посмотрите в ведомость. Она открывает ведомость.
— Как ваша фамилия? Я называю.
— И правда, в самом конце стоит, приписанная. Почему же я вас никогда не видела?
Я не успеваю раскрыть рта.
— Он в академическом был, у него со здоровьем плохо было, неважно.
— Ну а сейчас-то как?
— Сейчас прекрасно, — отвечает Ирка, — он занимался, и ему… зачет получить у вас надо.
— О чем ты говоришь, Ира, его же полгода не было, мы двадцать тем прошли, когда же он успеет все это ответить, у меня и времени нет сегодня столько.
И тут я ляпаю:
— А я и не смог бы вам все это ответить.
— То есть что это значит? — говорит она.
— Ну, он имеет в виду, что сегодня — много, — перебивает меня Ирка, — а через два дня экзамены начинаются. Да и у вас времени нет, а, Магдалина Андреевна?..
— Нет, Ир, это невозможно, я его даже в глаза не видела. Ну, ладно, с занятиями, я согласна — болел, но двадцать тем, которые мы прошли по английской литературе, и тексты, их-то я должна спросить для зачета.
Иркины глаза зажигаются.
— Ну, Магдалина Андреевна, он все лето будет готовиться, учить их, я сама буду с ним заниматься, а в сентябре он все до единого ответит, а?
— А сейчас что?
— А вы поставьте заочно…
— Это что-то новое! Я впервые о таком способе слышу. — Она улыбается Ирке, не глядя на меня.
— Ну, Магдалиночка Андреевна. — Ирка умоляет, чуть ли не повисая на нее. — Пожалуйста. У вас же такая добрая душа.
Я не верю в происходящее. А Ирка работает так и с такой отдачей, что ей впору на опустившуюся сцену Вахтангова выступать. И поднимать ее.
— Ну а как он, как студент?
— Магдалина Андреевна, да что вы, он прекрасный ученик, всю свою жизнь английским занимался. — (Это напоминает мне Шурика — волейболиста.) — Вы еще им гордиться будете, лучше всех в группе учиться будет.
— Сомневаюсь, Ир, — шутит серьезно та.
— Да, что вы, вчера он психологию сдавал доценту Берхину, так тот ему пять поставил и потом всем хвалил до конца экзамена — какие знания!
Нет, ее точно теряет сцена: феноменальная актриса.
— Ох, Ир, и не знаю, что делать, задала ты мне загадку. Хочется, конечно, тебе верить и времени нет. А вдруг это не так окажется?
— Магдалина Андреевна, это невозможно, я лично над ним шефствовать буду и следить, и отвечать за все буду я, только одна.
