людей рядом, и лучше всего за накрытым столом. Это объединяет, дает чувство семьи. — Внимательнее всмотревшись в осунувшееся лицо Амирхана Даутовича, сказал неожиданно: — Что-то вы неважно выглядите, прокурор, вас гнетет наш самосуд? Но другого способа мести я, к сожалению, не знаю. У вас, мне кажется, психологический шок — это бывает, бывало и со мной вначале, надо привыкать — большое дело требует крепких нервов.
А впрочем, может, вам стоит развеяться, сменить обстановку на две-три недели, попутно и хорошим врачам показаться? Через неделю Гольдберг, наш заведующий цехом овчинно-шубных изделий, едет в Москву — как обычно, снимать мерку с нужных людей для дубленок. Не составить ли вам ему компанию, он заодно и представит вас своим клиентам, многим мы уже не первую дубленку шьем. Побудете в Москве, вы ведь там учились, тряхнете стариной. Вам забронируют прекрасный номер в гостинице 'Советская', будет закреплена частная машина. Правда, Яков Наумович ездит только поездами, самолеты не переносит, но двухместное купе в вагоне СВ вам в Ташкенте обеспечат. Настоящее путешествие, три дня у вагонного окна! Ну как? Соблазнил?
— А что, прекрасная идея, — оживился Азларханов. И впрямь разрядка и отдых ему сейчас не помешали бы. Надо многое обдумать, но без посторонних всевидящих глаз. — Признаться, я напуган каким- то предчувствием беды, плохо сплю и, если бы не присутствие Коста рядом, наверное, издергался бы совсем. Конечно, если Гольдберг не возражает, я с удовольствием составлю ему компанию — я уже давно не был в Москве…
— А почему он должен возражать? Надеюсь, вы приятно проведете время в дороге и в столице. Кстати, Яков Наумович в свое время закончил философский факультет МГУ, образованнейший человек, я с удовольствием бываю у него дома. Убежден, у него одна из лучших частных библиотек в Ташкенте, такие раритеты имеются… Ну вот и отлично, что договорились. В дорогу вам все подготовят, только одна просьба… — Шубарин заговорщически понизил голос: — Никому, даже Икраму Махмудовичу, о поездке ни слова. Я объявляю о командировке вечером накануне отъезда. И еще личная просьба, чуть не забыл, если вас не затруднит. — Он вынул из верхнего кармашка пиджака чью-то визитную карточку. — Пожалуйста, запишите: Кравцов Николай Федорович, рабочий телефон… вы учились с ним в аспирантуре в одной группе. Неплохо бы возобновить контакты, а через него и с другими товарищами по курсу. Англичане говорят: школьный галстук объединяет крепче родственных связей. Устройте ужин в хорошем ресторане, денег не жалейте… Пока никаких конкретных задач — возобновите контакты, а там видно будет.
После ухода шефа, осмысливая неожиданное предложение, Амирхан Даутович отметил обдуманность действий Шубарина: слишком он поспешил навязать ему телефон Кравцова — это-то и выдало его с головой. Наконец-то Азларханов разгадал наперед ход Шубарина — это обрадовало прокурора куда больше, чем презенты из Москвы.
Вечером за ужином в 'Лидо' Амирхан Даутович, улучив минутку, спросил у Шубарина, а как же быть с новосельем, которое он наметил через неделю. Артур Александрович, показав на стол, ответил с улыбкой: вот вернетесь из Москвы, навезете вкусной еды, как я сегодня, тогда и справим новоселье. На том и порешили, и Японец, глянув на календарик в записной книжке, объявил всем дату новоселья на Красина: пришлась она на последнюю субботу октября.
3
Две недели с небольшим, что они пробыли в Москве, выпали дождливые, слякотные. С Яковом Наумовичем, как и предсказывал Шубарин, он сдружился еще в дороге — три дня по нынешним меркам все же срок немалый. В двухместном купе фирменного поезда 'Узбекистан' они вели долгие, неспешные беседы обо всем, но ни разу не касались ни дел, что оставили дома, ни дел, что ждали их в Москве. Амирхан Даутович не форсировал события, а Гольдберг наверняка не хотел выглядеть болтливым, подозревая, что его вагонный попутчик второй после Японца человек в деле, хотя уже прошел и неясный слух среди артельщиков, что вроде не Шубарин с Файзиевым настоящие хозяева, а Азларханов стоит за всем, и называлась астрономическая сумма пая, которым якобы он владеет. Гольдберг знал Шубарина много лет и в такой расклад, конечно, не верил, но как человек осторожный, повидавший на своем веку немало, иногда думал: чем черт не шутит, и оттого сам о делах не заговаривал. Они подолгу молча стояли на закате дня в коридоре у окна, вглядываясь в скупой пейзаж казахстанских степей. Амирхан Даутович одолевал этот путь впервые, а Гольдбергу дорога была известна до мелочей: он знал, где и что выносят к поездам, и оттого деловая поездка напоминала обычное путешествие, с прогулками на перронах степных городов, наполовину состоявших из вросших в землю мазанок, с непривычными для уха названиями: Шубаркубук, Челкар, Чиили, Кзыл-Орда, Арысь…
Яков Наумович помнил столицу пятидесятых годов, когда учился в МГУ, помнил первый Всемирный фестиваль молодежи пятьдесят седьмого года, первый Московский кинофестиваль, приезд Симоны Синьоре и Ива Монтана, Жерара Филипа, впрочем, тогда многое было впервые. Москва, воспоминания о ней, наверное, более всего сблизили этих двух немолодых людей.
Иногда за неспешным ужином в купе Амирхану Даутовичу хотелось спросить Якова Наумовича, почему он с таким образованием, с знанием двух иностранных языков оказался далеко от Москвы в овчинно-шубном цехе, но каждый раз понимал, что не следует этого делать. Скорее всего он услышал бы историю не более веселую, чем свою. Но как бы ни был приятен в общении Гольдберг, Амирхан Даутович не забывал о своих целях: ему неожиданно выпал шанс выявить в Москве круг должностных лиц, сотрудничающих легально и нелегально с Шубариным, и всех этих людей, или большинство из них, хорошо знал Яков Наумович. Если бы, не вызывая у него подозрений, удалось получить информацию об этих людях! Оттого, когда им в гостинице 'Советская' дали два отдельных номера, Азларханов предложил Гольдбергу взять двойной 'люкс', мотивируя тем, что в последнее время из-за сердца боится оставаться один. Предложение Гольдберг понял как приказ, и они поселились вместе; впрочем, Яков Наумович ничего против не имел, и трехкомнатный номер, в который он попал впервые, понравился ему куда больше, чем однокомнатный 'люкс', что занимал он всякий раз, бывая в Москве.
Имелся у Ликурга и кое-какой план, который он выработал в дороге, под мерный стук колес. Во время ужина в прекрасном ресторане гостиницы, на месте бывшего 'Яра', где некогда сиживал еще дед Шубарина, Амирхан Даутович сказал небрежно:
— Яков Наумович, я очень давно не был в Москве и не хотел бы тратить время на знакомства со всеми, с кого вы должны снять мерку. Пожалуйста, подготовьте список, на ваш взгляд, самых влиятельных людей, кому я должен нанести визит, сопровождая вас, а остальным временем я распоряжусь по своему усмотрению, тем более Артур Александрович дал мне и конкретное задание.
— Как пожелаете, Амирхан Даутович, — ответил Гольдберг. — Хозяин — барин, я вам не указ. Думаю, таких людей будет не больше десяти, остальные, так сказать, среднее звено, но и без них шагу не сделаешь.
После ужина они поднялись в номер. Прокурор, словно забыв о своей просьбе, пошел принять перед сном душ, а Яков Наумович включил телевизор. Но когда прокурор, выйдя из ванной, хотел составить Гольдбергу компанию перед телевизором, оказалось, тот сидел в рабочем кабинете за письменным столом и листал толстую замусоленную тетрадь в коленкоровом переплете. Увидев Амирхана Даутовича, оживленно воскликнул:
— Один момент! Куда-то затерялся в моих записях один важный чин, пятьдесят восьмого размера. Отыщу — и список будет готов.
— Судя по вашей тетради, клиенты наши уже не одной дубленкой разжились у вас, — поддел скорняка Амирхан Даутович.
— Да, всяко бывает, есть и постоянные клиенты, — ответил Яков Наумович, не поднимая головы от стола. — Вот, к сожалению, двое уже умерли, хорошие были люди, большие начальники! Иных перевели на новую службу, повысили — номенклатура, сами понимаете, и они уже не представляют для нас интереса, а большинству — вы правы — шьем не в первый раз. А, вот, нашел наконец! — вырвалось у него обрадованно. — В прошлый раз ушло на него двенадцать овчин, неужели поправился еще? — И Яков Наумович передал торопливо набросанный список.
