Одного звали – по крайней мере в английской транскрипции – Vladimir Nabokov, a книжка его называлась «Invitation to a Beheading».[10] Второй, Mikhail Bulgakov, был автором романа под заглавием «The Master and Margarita». Алиса раскрыла его наугад: «Еще раз, и в последний раз мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно. Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной. Это была отрезанная голова Берлиоза». Алиса вздрогнула и отложила книгу. Уже хотела взяться за роман Набокова, как вдруг ее внимание привлекла необычная обложка с изображением не то человека, не то животного с длинным клювом, несущего на плечах большую плетеную корзину, из которой выглядывал молодой мужчина, а какое-то темное создание заталкивало его обратно внутрь. У автора книжки были, несомненно, польские имя и фамилия, и Алиса удивилась, что никогда о нем не слышала. Заинтригованная, она раскрыла книгу. «С другой стороны, я знал, что справедливость часто действует неспешно. В деревне я слышал историю о черепе, который выскочил из гроба и покатился по склону, между крестами, мимо надгробных холмиков с цветами на них. Церковный сторож подставил лопату, чтобы остановить его, но череп ускользнул и покатился в сторону кладбищенских ворот. Лесник пробовал остановить его, стреляя в него из ружья…» Вот уж правда – не знают люди, о чем писать! Судя по заглавию, этот Набоков тоже, должно быть, выдумывает подобную ерунду! Алиса заплатила за план, путеводитель и открытки, после чего вышла из лавки.
В обратный путь она двинулась уже по другой улице. Здесь магазины выглядели еще более изысканно. И снова она через каждые несколько шагов останавливалась, чтобы рассмотреть витрины, а пару раз даже зашла внутрь. Трудно было разобраться в ценах – они обозначались совсем не такими цифрами, как те, которые она в школе привыкла считать арабскими; поэтому Алиса попросила одного из продавцов написать их на листке вместе с европейскими соответствиями. Здесь она купила тонкую юбку и две блузки.
Только оказавшись на Мидан-ат-Тахрир – просторной площади, на которой стоял ее отель, – Алиса заметила, что уже стемнело. В свете прожекторов вода, бьющая в небо из фонтанов, переливалась всеми цветами радуги. Восхищенная этим зрелищем Алиса пересекла проезжую часть и пошла через площадь.
У каждого фонтана народ просто кишел. Люди устраивались на траве целыми семьями; взрослые беседовали, пили и ели, а дети носились вокруг. Мужчины были одеты в черные брюки и белые рубашки с расстегнутым воротом или в ниспадающие галабии пастельных тонов; некоторые женщины, в основном средних лет и старше, с ног до головы были закутаны в черное, но на большинстве были длинные цветастые платья, а черные – только платки на головах. Между сидящими сновали торговцы, предлагая лотерейные билетики, гребешки, зеркальца, перочинные ножи и брелоки; их товар был аккуратно разложен на подносах, подвешенных на лямках у живота. Другие продавали орешки или баранки, третьи жарили на передвижных лотках кукурузные початки, непрерывно их обмахивая, чтобы усилить жар. Запах дыма от древесного угля смешивался с ошеломительным ароматом жасмина, чьи бутоны, нанизанные на нитку, предлагали на продажу детишки в полосатых пижамах. Несмотря на темноту было все еще ненамного прохладнее, чем днем.
В конце площади, за высокой оградой из железных прутьев, прожекторы подсвечивали громадное здание из темно-желтого песчаника. Фасад центральной его части, увенчанной куполом, украшали скульптуры, а вход стерегли две белые колонны. Подойдя ближе, Алиса поняла, что это Египетский музей. Сквозь ограду ей были видны античные стелы, барельефы, статуи. Пообещав себе вернуться сюда назавтра с самого утра, она свернула к отелю.
Поднявшись наверх, Алиса заказала себе ужин в номер, затем начала просматривать путеводитель, но почувствовала, что ее клонит в сон. Тогда она легла в постель и погасила свет. Уже в полудреме ей вспомнились прощальные слова, сказанные мамой на варшавском аэродроме: «Что бы ни случилось, помни одно: не теряй головы!»
2
Разбудили ее яркие лучи солнца, вливавшиеся в комнату через окно. Близилось к девяти. Девушка быстро встала с постели и спустя четверть часа уже поднялась на лифте на тринадцатый этаж и вошла в ресторан. На первом этаже тоже был ресторан, но Алисе хотелось увидеть город с высоты.
Официант провел ее к столику у окна. В красной феске, широких бледно-зеленых шароварах и богато расшитой куртке того же цвета он выглядел словно из сказки. Алиса заказала завтрак и взглянула в окно. Прямо перед ней виднелся «Нил-Хилтон», справа – знакомая глыба Египетского музея, а в отдалении – Нил с островом Гезира. Вокруг площади, по которой она прогуливалась вчера, тянулись вереницы машин, с краю время от времени проезжал трамвай, но на газонах и тропинках в такую рань не было почти ни души.
Сперва Алиса глядела вниз, а затем стала рассматривать экзотический интерьер. На стенах висели ковры и арабское оружие, в центре зала тихо журчал фонтан, выложенный зелено-голубой плиткой, складывавшейся в фантастическую мозаику. Рядом с фонтаном стояла пара хромированных стоек, на которых подвизались два огромных попугая ара с голубыми крыльями и желтыми брюшками.
– Good morning! Good morning![11] – заверещал один из них.
Алисе стало весело. Ей вспомнился рассказ тети о том, как та сразу после войны зашла в варшавский зоопарк и остановилась перед клеткой с разноцветными попугаями. Вдруг в клетку залетел обычный серый воробей, вырвал какой-то деликатес из клюва у самого большого попугая и удрал. Видя ошеломленную мину попугая-здоровяка, тетя расхохоталась. А тот как заорет во весь клюв: «Ой, дура, дура, над попугаем смеется! Дура, дура!»
У клетки собралась толпа зевак, а попугай все насмехался над тетей. Та покраснела и с позором бежала.
Ожидая, пока официант принесет заказ – гренки, яйцо всмятку и апельсиновый сок, – девушка вынула из сумки карманное английское издание «Алисы в Стране Чудес*. Книга Льюиса Кэрролла восхищала ее с детства; пока она еще не выучила буквы, маме и тете покоя не было от постоянных требований почитать историю ее тезки. Потом по этой книжке она уже сама училась азбуке, а теперь собиралась писать магистерскую работу, посвященную «Приключениям Алисы» и ее эксцентричному автору, оксфордскому математику и англиканскому священнику, неравнодушному к маленьким девочкам.
– Прекрасный выбор, – произнес вдруг по-английски мужской голос. – «Алиса в Стране Чудес» – именно та книга, которую стоит читать в Египте.
Алиса подняла голову и встретилась взглядом с худощавым смуглым мужчиной, на несколько лет ее старше сидевшим за соседним столиком.
– А почему? – спросила она.
– Во-первых, потому, что Египет с древних времен назывался Страной Чудес; во-вторых, Льюис Кэрролл ведь использовал в качестве образца египетскую «Книгу мертвых», – сообщил с улыбкой незнакомец.
– Правда? – удивилась Алиса. – Я и не знала, хотя читала много работ по «Алисе в Стране Чудес».
– С удовольствием расскажу об этом. Можно я к вам пересяду?
– Пожалуйста.
Мужчина уселся напротив Алисы и жестом велел официанту принести его прибор.
– Меня зовут Абиб, – сказал он. – Я немного археолог, немного этнограф. А ты кто будешь?
– Алиса. Изучаю английскую литературу. В Польше.
– Алиса? Славно выходит. – Он опять сверкнул белыми зубами. – Ты, конечно, знаешь, что второй том приключений кэрролловской героини, «Алиса в Зазеркалье», основан на шахматной партии. Поэтому долго считалось, что прототип первой части – какая-то карточная игра. Это казалось логичным: во второй части выступают шахматные фигуры, а в первой – карты. Глубочайшее заблуждение! Карты фигурируют у Кэрролла лишь по одной причине: принято считать, что они происходят из Египта. На самом деле Кэрролла вдохновили египетские папирусы с текстом «Книги мертвых». Правда, полного перевода «Книги мертвых» тогда еще не существовало, но в Англии уже с давних пор восхищались египетскими древностями. Они во множестве попали в руки англичан после того, как те в 1801 году заняли Александрию. Французские ученые, сопровождавшие Наполеона в его египетском походе, свезли их туда, но отослать в Париж смогли далеко не все. Так в Лондоне очутились знаменитый Розеттский камень и другие ценные памятники старины, в том числе великолепное собрание папирусов. Вот эти-то египетские папирусы, описывающие, что происходит с покойником на том свете, а также необычные рисунки богов с головами животных, и стали для Кэрролла источником вдохновения. Конечно, ему пришлось изложить все так, чтобы это годилось для детей, поэтому
