Преистория Славяно - Русов

Относительно значения слова «Костобоки» мнения сторонников славянской теории расходятся. Одни производят его от реки Косты, которая в славянской речной номенклатуре и именно в областях к северу от Карпат засвидетельствована прямо и в производных (Коста, Костовка, Костова, Костовата, Костица, Костобобр). (П.И. Шафарик, С.С.,[145] 12, 4, 241. Р.С. Каульфусс, Г. Май [е]р, И.Г. Кун).

Одним словом, разыскивают самые далекие параллели вместо прямых и ближайших!

По-славянски «Костобоки» суть 'Костяные бока'. Если есть что-то соответствующее такому пониманию, то дальше и разыскивать не нужно. Такое «что-то» имеется и о нем сообщает О.В. Кудрявцев в своем 'Исследовании о костобоках' (см. стр. 508-ая строка сверху, Москва, 1957 г., Изд. Ак. Наук): 'Быть может, имя Костобоков следует понимать совершенно буквально, как 'Костяные бока', и связывать это с ношением ими костяных панцирей, которые они могли заимствовать у Сарматов (Почему «заимствовать»? Может, потому, что если они Славяне, то непременно все «заимствовали», включая до способа есть борщ? Прим. Ю.М.), будучи их близкими соседями.

Чешуйчатые панцири из роговых и костяных пластинок являются весьма характерной особенностью сарматского вооружения. Археологически они засвидетельствованы неоднократно (а мы можем привести еще пример «Оаннеса» — «Человека-рыбы» Ассиро-Вавилонии!). Подобную характеристику сарматского панциря, хранившегося в святилище Асклепия в Афинах, дает Павсаний в описании Аттики.

По словам Павсания, этот панцирь был сделан из лошадиных копыт, разрезанных на пластинки, которые просверливались и сшивались лошадиными и бычьими жилами. Он напоминал по виду змеиную чешую или зеленые сосновые шишки. Павсаний указывает, что подобные панцири были очень крепки, выдерживали даже удары мечей и копий в рукопашном бою.

Панцирь, находившийся в храме Асклепия в Афинах, не может быть непосредственно связан с Костобоками, поскольку Павсаний видел его еще до вторжения их в Аттику. Описание Аттики составлено Павсанием в 143–165 годах, поэтому-то в нем и не упоминается разрушение Костобоками Элевсинского Телестерия. Однако, этот панцирь, быть может, помогает понять, почему в надписи Элевсинского иерофанта Костобоки названы Савроматами…

Это сопоставление было результатом не только северного происхождения Костобоков, но, возможно, и бросавшейся в глаза этнографической особенности, которая была хорошо известна в Аттике хотя бы по панцирю, висевшему в храме Асклепия.

Что панцирь был в Аттике до вторжения Костобоков, ничего особенного не доказывает.

Костобоки нападали на греческие земли не раз. О многих их нападениях не сохранилось описаний. Наконец, военное искусство требует, чтобы до всякого нашествия была проделана разведка, а иногда — и серия разведок. В одной из них и был найден 'копытный доспех'.

Находить же подобные доспехи во время вторжения просто не приходится: все бегут от врага, бросая собственное имущество! Куда там подбирать еще чужое! Венеды часто оказываются возле Певкинов и Бастарнов. Чем это объяснить? С нашей точки зрения только тем, что сами Бастарны были Славянами. Не надо много искать даже. Иоакимовская летопись упоминает имя одного из новгородских князей: Бастарн. Имя это, конечно, славянское. В то время еще не было моды давать чужеземные имена своим детям.

Теперь сделаем логически возможное допущение: на границах греческих земель появились 'новые варвары', одетые в 'копытный доспех'. Что должно сделать? Надо непременно достать «языка», т. е. взять пленника. Он оказался одетым в 'копытный доспех'. Этот доспех с него сняли и отослали в Афины. Там его поместили в храм Асклепия. Изложено это без самобичевания и в совершенно естественных условиях.

Но О.В. Кудрявцеву зачем-то нужно «самоопровергаться». Этого требует, якобы, 'хороший научный тон'.

Для объяснения такого факта не требовалось пускаться в ассоциативные исследования исторической филологии, которые не дают в конечном результате больше, чем простое логическое рассуждение. Наконец, многое может быть выяснено при помощи соображений военного характера.

Причерноморье, начиная с I-го века н. э., — это театр постоянной и почти непрерывной войны. Поэтому там, где нет решения обычным, историческим методом, может и должен помочь подход тактический и стратегический.

Например, против кого были направлены укрепления донецких городищ? Куда смотрят фронтом эти укрепления? Оказывается, на юг и на восток. Сзади была лесостепная полоса. Туда укрепления не направлены. Следовательно, народ, их строивший, опирался на леса. Каково было его имя? Это были Анты.

Мы даем этот пример, основанный на применении военного искусства. В Причерноморьи таких положений много и можно многое решить, опираясь на военное дело.

Между тем, наши историки говорят: 'Славяне бросались на врага скопом'! Это, конечно, весьма убогое понимание славянской тактики концентрации живой силы армии на поле сечи. А эта тактика в конце концов себя оправдала, ибо Русы в бесчисленных битвах выжили! Значит, Славяне нападали на врага не «скопом», а как-то иначе и в военном отношении лучше, чем это делали враги.

О.В. Кудрявцев, в общем очень разумный ученый, все же не всегда правильно судит, так как ему тоже пришлось «приспособляться» к академическим методам, далеко не всегда самостоятельным. Например, 'противопоставление Аммианом[146] Костобоков и Аланам, и Скифам может свидетельствовать о том, что в его представлении (или в его источнике) они этнически отличались от скифо-сарматских племен'.

Это могло быть по-другому, а именно, что 'Скифо-сарматские племена' просто реорганизовались, а Костобоки воевали уже не как подчиненные Степного союза, но как руководители. У них была своя тактика, и это их отличало от других. Проще, всякий раз, когда какой-либо народ возглавлял степняков, он менял и тактику. Поэтому останавливаться на разных начертаниях имени Костобоков ('Котобаччи', «Коистовои» и т. д.) по крайней мере непроизводительно.

Однако, поняли ли читатели что-либо в этом туманном рассуждении? Так вот, таких рассуждений в истории сколько угодно! Приходится и нам идти общим путем.

И вот О.В. Кудрявцев неожиданно заявляет: '… весьма удачно сопоставлено с разрушением Костобоками Элевсинского храма мистерий (см. Филиос, ВСН, XIX, 121–123, стр. 18 'Исслед. о костобоках', О.В. Кудрявцев).' 'Тем не менее, — говорит он дальше, — эта надпись не может служить доказательством сарматского происхождения Костобоков…'

Почему не может?

Дальше он говорит; что 'этнический термин Сарматы…' Во-первых, понятие «Сарматы», как и «Скифы» — географическое, и нынче ученые, когда говорят от себя и из нашей эпохи, то подразумевают здесь ираноязычные племена, а когда говорят 'Сарматы I-го или II-го века н. э.' — то это вообще народы Причерноморья. Пойди, разбери, когда они говорят то, 'что говорят', а когда то, 'что не говорят'! Путаница от этого возникает всегда страшная! И никто еще против этого не возразил!

И вот О.В. Кудрявцев при всей его безусловной учености тоже иной раз говорит «тако», а другой — «инако». Кто поймет, а кто и не поймет. Наука от этого ничего не выигрывает. Так, непонятна этния «Таврисков». Но, может, это — «Тиверцы»? Ученые еще не решили… Подождем!

Однако, с двойным пониманием «Сарматов» и «Скифов» получается так, что ученый всегда может «извернуться»: 'Что вы! Что вы! Я совсем не то говорил, а то же, что и вы!'

Но кто же Костобоки, наконец? Л. Нидерле их считает Славянами, О.В. Кудрявцев — тоже, Браун… Гм! Браун Славянами их не считает. Наконец, Цайс, Домашевский, Пермерштайн считают их 'свободными Даками'. Но Даки — кто? Даки… Кто же могут быть Даки, если их вождя звали «Орел»! Был у них также жрец «Замолксис» (Замолич?). И вообще Даки были… Только не говорите, что они — Славяне! Можно называть их Фракийцами, Кельтами, кем угодно, но только не Славянами!

Так сказали Немцы. Мы, конечно, не говорим, что все Немцы, но некоторые из них.

Но почему же Славяне это допускают? Потому что издавна взят был такой тон, и к сегодняшнему дню образовалась уже застарелая привычна, с которой трудно бороться. Это печально, ибо не приводит к истинным научным результатам.