оказалось мало, чтобы тот разжал пальцы, сомкнувшиеся на шее рыцаря. Поэтому Конану пришлось нанести еще несколько ударов, буквально расчленив Нагуда, и только после этого дело можно было считать завершенным.
— Откуда, из какой треклятой дыры вылезла еще и эта пакость? — вопросил сам киммериец, разглядывая ужасные останки. — Лю Шен, ты что-то можешь объяснить?
— Я и сама ничего не знаю, господин, — покачала она головой. — Все произошло так неожиданно! — девушка опустилась на колени над Ринальдом, пытаясь привести его в чувство.
Он был жив, но пока вряд ли понимал, что происходит. Его губы продолжали шевелиться, выталкивая обрывки стихотворных строк.
— Все кончилось, мой милый, — сказала Лю Шеи. — Ты меня слышишь?
— Вставай, воин, — Конан протянул ему руку, и Ринальд поднялся, оперевшись на нее и слегка пошатываясь, осторожно поворачивая голову и удивляясь тому, каким образом Нагуд не свернул ему шею. — Давай, лэрд, нам надо успеть убраться отсюда. Если тяжеловато двигать ногами, не строй из себя героя, я тебе помогу.
Глава XXVIII
Итак, ты убил короля Аргоса, — голос киммерийца звучал недовольно, а сам он двигался по относительно небольшой комнате в доме Ив с таким яростным грохотом, что дощатые половицы под его ногами стонали и прогибались. — Я тебя за этим посылал, Ринальд?!
— Но у меня просто не было выбора, — ответил рыцарь. — Да он, вообще-то, сам прикоснулся к цветку, поэтому и погиб. Я не собирался лишать его жизни!
— Сколько от тебя проблем, — вздохнул Конан.
— Он сражался и победил, — вмешалась Лю Шен, — господин, Ринальд сделал все, что мог! И меня он спас… если бы не он, меня бы и в живых не было.
— А если бы не я, в живых не было бы вас обоих, — отметил киммериец. — Нечего его защищать! — впрочем, он тут же сменил несколько напускной гнев на милость. — Все правильно, Лю Шен, я на его месте действовал бы точно также. Успокойся, лэрд, я не нахожу смерть Треворуса такой уж великой потерей. Сделанного не вернешь. Хватит переживать из-за мертвых, сейчас самое время подумать о живых.
— Да, господин, — подхватил рыцарь, — ты прав. Там, во дворце, остались те, о ком подумать необходимо. Химат и Талгат теперь, после смерти их отца, в особенной опасности, советник Раммар непременно постарается избавиться от них, а совершить такое злодейство ему проще, чем муху прихлопнуть. Они ведь совершенно беспомощны перед ним.
— Это Гэлинор тебе сказала? — вырвалось у Конана.
— Кто?.. — не понял Ринальд — Я ни с кем не говорил о них, просто сам понимаю, что…
— Да, конечно, — киммериец не собирался никому рассказывать о своей встрече с призраком королевы.
— Во всем Аргосе на стороне Хенга и Чанга не окажется никого, — сказала Лю Шен. — Кроме нас.
— На стороне Химата и Талгата, ты имеешь в виду? — уточнил Конан.
— Она их назвала по-кхитайски, «левый» и «правый», улыбнулся Ринальд. — А все остальное так и есть. Нам следует вмешаться.
— Только не тебе, лэрд! Когда ты во что-то вмешиваешься, ничего хорошего не жди, — возразил Конан. — Ну, не злись, просто тебе и так досталось сполна, можно бы и отдохнуть.
В самом деле, после драки с Треворусом и последовавшей затем схватки с Нагудом на теле Ринальда трудно было отыскать живое место, однако он по-прежнему рвался в бой.
— У меня ничего не сломано, кроме пары ребер, но это не в счет, — заявил лэрд. — Подумаешь, несколько небольших синяков, разве мужчине пристало обращать внимание на такие мелочи?!
— Тогда уж не «несколько», а всего один, — проворчал Конан, — зато сплошной. Действительно, сущий пустяк. Если я прикажу тебе не двигаться с места даже под страхом смертной казни… ты все равно на это наплюешь. Придется идти вдвоем.
— А как же я? — спросила Лю Шен.
— А вот ты точно останешься с Ив и будешь ждать нашего возвращения, — ответил Конан. — Молись за нас всем богам, каких знаешь, и верь, что удача будет на нашей стороне.
Уже наутро следующего дня известие о смерти Треворуса разнеслось по всей Мессантии, замершей в тревоге и недоумении по поводу того, что теперь будет. Официального объявления о случившемся пока не было. Глашатаи безмолвствовали, словно при дворе тоже не существовало никакой ясности относительно самого главного вопроса о наследовании престола, о том, кто ста нет во главе Аргоса.
Назывались самые разные имена наиболее приближенных к Треворусу людей, и только два упоминались суеверным полушепотом: истинных преемников прежнего короля, его сыновей.
До сих пор, хотя Химату и Талгату было уже десять зим, их никто не видел, подавляющее большинство мессантийских граждан вообще полагали, что это — один ребенок, при том имеющий внешность настолько чудовищную, что при одном взгляде на него можно лишиться рассудка, а то и вовсе не человек. Об истинном положении вещей мало кто подозревал, но так или иначе, мысль о том, что подобное создание может унаследовать трон, никогда всерьез не допускалась.
Кто займет место Треворуса? Верховный жрец Митры? Или главный советник Раммар? Или глава внутренней охраны Мессантии Форонт? Слухи были самыми разнообразными, они росли и множились с невероятной быстротой, но в точности о происходящем во дворце не знал никто.
А творилось там следующее.
Обезображенный до неузнаваемости труп Треворуса, обнаруженный в оранжерее, так и не удалось перенести в более подобающее умершему место — прикасаться к нему оказалось столь же небезопасно, как прежде — к Цветку, в чем слуги и убедились, когда один из них разделил
участь своего господина. Далее, в подвальных помещениях дворца было найдено два трупа небезызвестных Нагула и Гильгана, причем один из них был разрублен на куски, и непонятное приспособление в виде наполненного какой-то дрянью котла с решеткой, происхождение и назначение которого оставалось невыясненным, хотя и предполагалось, что его использовали в колдовских целях.
Раммар немедленно собрал наиболее высокопоставленных вельмож из числа самых приближенных к почившему королю, и каково же было их удивление, когда в зал совета вошли Химат и Талгат, которых, собственно, никто не звал!
Но они не просто появились, а заняли место, обыкновенно принадлежащее их отцу. Причем по обеим сторонам тропа безмолвно встали двое облаченных в боевые доспехи телохранителей инфантов.
Лицо каждого из воинов было скрыто кожаным забралом, так что определить, кто эти люди, было невозможно.
Прежде, чем кто-либо успел высказаться по этому поводу, Химат властно поднял руку и призвал присутствующих к молчанию.
— Я — наследник аргосского престола и буду говорить, — объявил он.
— Но… — приподнялся было Раммар, впрочем, тут же передумав и предпочтя подождать со своими соображениями.
— Поскольку никаких иных указаний на сей счет мой отец не оставил, мое право, как старшего сына, неоспоримо, — внес Химат полную ясность, и его звонкий детский голос звучал спокойно и уверенно. — Любые попытки встать на моем пути я буду считать государственной изменой. Я скорблю о смерти моего отца и вашего короля вместе со всем Аргосом, — продолжал он, — и в нынешней ситуации вынужден исполнить свой долг и заменить его на престоле.
— Но, позволь, это немыслимо, — все-таки не выдержал Раммар.
— Назови причину, — невозмутимо возразил Химат, — и да хранят тебя боги, если она не окажется достаточно весомой.
