«обычных» людей. В результате, эти ненормальные люди, вероятно, обладали более объективным взглядом на жизнь, учитывая, какова она на самом деле…
Она с удивлением покачала головой.
– Какую чепуху ты несешь.
– Да, именно так и сказали многие, когда теория была впервые обнародована – что все это – чепуха. В природе человека – верить, что его собственное восприятие действительности верно. Но горькая истина заключается в том, что наше восприятие окружающего мира зависит от нашей генетической программы, которая, в свою очередь, управляет производством гормонов, а они, в свою очередь, диктуют порядок химических процессов у нас в мозгу. Даже наше восприятие времени – продукт этих процессов. Человеческое представление о времени – иллюзия, вызванная биологическими факторами; не существует такой вещи, как линейное время; на самом деле время… – Тут Мило взглянул на нее и продолжать не стал. – Прости меня, – устало сказал он. – Я снова дал волю своей потребности поговорить хоть с кем- нибудь. Я все забываю, что при всем своем врожденном уме, ты по-прежнему остаешься дикаркой, как и все прочие здешние обитатели.
– Я не дикарка! – возмутилась она.
– Нет? Так ты понимаешь, что я говорю? – поддразнил он.
– Ну, не очень, – призналась она. – Но я знаю, что ты неправильно говоришь про сознание. Минервианская вера учит, что сознание существует отдельно от тела. Оно принадлежит Богине-Матери, и, когда мы умираем, она забирает его. После чего либо оставляет его в раю, как часть самой себя, либо, если ему требуется духовное очищение, посылает обратно на Землю, в новое тело.
– Хватит с меня минервианского богословия, – усмехнулся Мило. – Небо, земля – все превращено в одну гигантскую прачечную.
Его слова раздосадовали Джен.
– В этом больше смысла, чем во всей ерунде, которую плетешь ты!
– Бедная моя амазоночка – ты сама продукт этой «ерунды». Как я тебе уже говорил, ваши минервианские генные инженеры об этом позаботились. Твои предки были изменены по сравнению с Первичным Стандартом. И физически, и психически вы отличаетесь не только от женщин догенетической эпохи, но и от женщин здесь, на корабле. Ваши предки-женщины, благодаря генетическому вмешательству в гормональный баланс, стали не только крупнее физически, но и несколько мужественнее. А ваши мужчины подверглись еще более радикальным изменениям. В результате получился менее крупный, не агрессивный, не склонный к соперничеству, безопасный мужчина – короче говоря, феминистский идеал.
– Трудно себе представить, чтобы минервианцы когда-либо занимались генной инженерией, но наши мужчины действительно изменились, – согласилась Джен.
– С помощью колдовства, да?
– Их изменила Богиня-Мать. После Генных войн несколько мужчин пришли в Минерву и попросили прощения. А также убежища. Старейшины обратились к Богине-Матери с вопросом, что им делать. Богиня-Мать говорила с ними и пообещала изменить всех мужчин, искренне раскаявшихся, и их сыновей, и сыновей их сыновей…
– Я же говорю – сплошное колдовство. – Мило встал и медленно потянулся, подняв руки над головой. – Ну, пусть будет по-твоему. Во всяком случае, мы сошлись на том, что минервианские мужчины – необычные мужчины. Может быть, они более симпатичные, но не обычные. И беда ваших древних минервианцев была в том, что эта идея не вышла за пределы Минервы. Конечно, многие мужчины, поддержавшие минервианский идеал феминистского государства, с радостью согласились на изменения, но большая часть мужского населения мира вовсе не торопилась присоединяться к ним.
Проблема состояла в том, что для кардинальной перестройки мозга мужчины нужно было полностью изменить его сексуальность – гормональные программы у мужской сексуальности и эмоциональности одни и те же. Поэтому ваши трансформированные минервианцы, хотя и остались мужчинами, имели сильно пониженную сексуальность по сравнению с обычными мужчинами. Поэтому их и стали называть «евнухами», а то и хуже.
– Они не евнухи, – тут же возразила Джен.
Мило приподнял брови.
– Ты убедилась на собственном опыте?
Она почувствовала, как лицо ее вспыхнуло.
– Не твое дело.
– Напротив – все, что связано с тобой, амазоночка, теперь – мое дело. Но это не важно. Расскажи лучше, как ты относилась к минервианским мужчинам вообще.
Джен пожала плечами.
– Они мне нравились. Отца я любила…
– Так же, как мать?
– Ну, нет…
– А в чем было основное различие между минервианскими мужчинами и женщинами? Я имею в виду не телесные различия, а темперамент.
Джен нахмурилась.
– Я бы сказала, что мужчины были не такие… как все женщины, которых я знала. Слишком простые. Их отношение к жизни порой даже раздражало – всегда они довольны, спокойны, счастливы…
Мило торжествующе улыбался.
– Что и доказывает мои слова о манипуляции психическими состояниями. Ваши генные инженеры вынуждены были повысить дозу этих природных наркотиков счастья, которые есть в мозгах у всех, для того, чтобы ваши мужчины несмотря ни на что оставались довольными своей жизнью. Даже не кастрируя своих
