– О прошлом. О древней истории. О том, что было до начала Генных войн. Он сказал, что узнал это от исторических машин вашего города.
Цери покачала головой.
– Это тоже ложь. В нашей библиотеке ничего не оставалось, кроме технических пособий и романов на микрофильмах, да еще нескольких голографических фильмов. По истории у нас ничего не было.
Джен хотела спросить, что значит «романы» и «голографические фильмы», но тут ей в голову пришла ужасная мысль.
– Он мне кое-что еще говорил… ты должна сказать мне, правда ли это.
Цери посмотрела на нее с тревогой.
– Что случилось? Ты вся такая бледная.
– Мило сказал, что наш город – только часть Минервы, – взволнованно сказала Джен. – Он говорил, что есть и другие части, о которых мне не известно… такие же города, как мой. Он ведь говорил правду, да? – умоляющим взором она смотрела на Цери.
Цери рассматривала свои руки, сцепленные на коленях.
– Мне очень жаль, Джен, – наконец тихо сказала она. – Мне ничего не известно о других сохранившихся частях Минервы. Твой город был единственным.
Джен втянула в себя воздух с резким, судорожным всхлипом. Ее била дрожь. Вера в то, что Минерва продолжает существовать – пусть где-нибудь в другой стороне света, – стала для нее насущной необходимостью. Эта вера питала ее волю к жизни, напоминая, что где-то подобные ей хранят дух минервианства. Но теперь…
Теперь ее снова поставили перед чудовищным фактом: она – последняя минервианка. Тело Джен содрогалось от рыданий. Она не переживет этого.
Сквозь слезы она смутно сознавала, что Цери обнимает ее, нежно укачивая.
– Ну, послушай, Джен, успокойся, – ворковала Цери. – Все будет хорошо. Господи, да ты же совсем ребенок…
Джен судорожно вцепилась в нее. Наконец она совладала с истерикой, но продолжала цепляться за Цери.
– Все, Джен, тебе пора в постель.
Джен неохотно отпустила подругу. Она не хотела оставаться одна, но не могла больше удерживать Цери. Она смотрела, как служанка стелет ей постель, потом покорно улеглась в нее. К ее удивлению, Цери тоже скользнула в постель.
– Как… – начала она, но Цери приложила два пальца к ее губам:
– Тсс. Я делаю то, что хочу. Как подруга. Хорошо?
Джен улыбнулась.
– Хорошо.
– И ни слова больше, – сказала Цери, обнимая ее.
Мило стоял, облокотясь о перила и глядя на опустошенные земли, над которыми они пролетали. Он обернулся, когда Джен появилась на узкой открытой смотровой площадке, где они договорились встретиться. С улыбкой он оглядел ее с головы до ног.
– Маскарадное платье тебе к лицу, – сообщил он ей.
– Самое простое, что мне удалось найти, – холодно ответила она.
На ней в самом деле было простое платье, длинное, до пола, черное с серым, и, несмотря на протесты Мэри Энн, под ним ничего не было. Джен терпеть не могла этого тесного нижнего белья и решила носить его только по формальным случаям.
Мило довольно оглядел и ощупал ее шею.
– Ты быстро поправляешься. Шрама уже не видно.
Джен с вызовом скрестила руки на груди.
– Ну, как вчерашний вечер? Имела успех в свете? Видела Властелина Панглота? – нетерпеливо спросил он.
– Мило, наш договор отменяется. Не знаю, чего именно ты хочешь, но делать этого не собираюсь. И не хочу больше видеть тебя. И разговаривать с тобой не хочу. Я пришла только для того, чтобы сообщить тебе об этом.
Он удивленно воззрился на нее.
– Какая муха тебя укусила? Что случилось вчера вечером?
– Я узнала, что ты лгал мне. Не существует других, «потерянных» частей Минервы. Моя Минерва – последнее, что оставалось. Родины у меня больше нет. Все, что ты говорил мне, – ложь.
Мило пожал плечами.
– Мне казалось, так будет лучше – успокоить тебя.
– Что-что? – ошеломленно переспросила она.
– У тебя было эмоциональное расстройство. С потерей воли к жизни. Нужно было как-то поддержать тебя – дать тебе надежду и все такое, и то, что я рассказал тебе, было так называемой спасительной
