- К чертовой бабушке педагогов. Что они смыслят в перегородках у клироса?
- Ты только не волнуйся. Здесь все свои. Поставим такие перегородки, какие скажешь.
- Дай им волю, так они и младенцев крестить перестанут. Нет-с, церковь была и будет непоколебимой в вопросах нравственных и духовных. Конечно, зайди речь о проблеме еды и питья, - запинаясь продолжал мистер Прендергаст, - еды и питья, а не крещения младенцев... питья.
И он плюхнулся на стул.
- Печальный случай, - изрек Граймс. - Очень даже печальный. Пойми же, Пренди, ты сегодня дежуришь, а через две минуты звонок.
- Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом!
- Пренди, это ребячество.
- Есть песенки про колокола и про колокольчики - дверные, лесные и пастушьи, про то, как на свадьбе звонят, и на похоронах, и при выносе святых даров.
Поль с Граймсом невесело переглянулись.
- Боюсь, что кому-то из нас придется отдежурить вместо него.
- Еще чего, - сказал Граймс. - Мы ведь с тобой собрались к миссис Роберте. От одного вида Пренди у меня в глотке пересохло.
- Нельзя же его так бросить.
- Ничего с ним не случится. Больше обычного наши паршивцы хулиганить не будут.
- А вдруг старик застукает его в таком виде?
- Не застукает.
Зазвенел звонок. Мистер Прендергаст вскочил, поправил парик и, опершись о камин, застыл в торжественной позе.
- Молодчина! - сказал Граймс. - А теперь ступай к нашим детишкам и немножко вздремни.
Напевая что-то себе под нос, мистер Прендергаст двинулся в путь.
- Так-то оно лучше будет, - сказал Граймс. - Временами, знаешь ли, я люблю его, как сына. А ловко он врезал этому мавру насчет церквушек, да?
Рука об руку шагали друзья по аллее.
- Миссис Бест-Четвинд приглашала меня навестить ее, когда я буду в Лондоне, - сказал Поль.
- Серьезно? В таком случае желаю удачи. Высший свет и блестящее общество не моя стихия, но если ты до этого охотник, миссис Бест-Четвинд -то, что надо. Какую газету ни откроешь - обязательно на ее фотографию наткнешься.
- Ну и как она получается? - полюбопытствовал Поль. Граймс с интересом на него уставился:
- Обыкновенно получается, а что ты, собственно...
- Нет, нет, я просто так спросил. Духовой оркестр Лланабы в полном составе расположился в пивной миссис Роберте: перебраниваясь, музыканты делили добычу.
- Вот и трудись 'Воины Харлеха' потом священные нечестно давать мне сколько всем кормить свояченицу надо скажите джентльмены, вот как, -обратился к ним начальник станции.
- Не поднимай волну, старина, - шепнул Граймс, - а то возьму да и расскажу твоим ребятам про фунт, что ты содрал с доктора.
Дебаты продолжались по-валлийски, но было видно, что начальник станции умерил свой пыл.
- Ловко я его, а? - обратился Граймс к Полю. - Ты уж мне поверь - в валлийские тяжбы лучше не вмешиваться. Ирландцы набьют друг другу морды - и дело с концом, а эти будут нудить одно и то же до скончания века. Они еще год будут делить эти несчастные три фунта, помяни мое слово.
- А мистер Бест-Четвинд давно умер? - спросил вдруг Поль.
- По-моему, недавно, а что?
- Ничего, я просто так. Некоторое время они молча курили.
- Если Бест-Четвинду пятнадцать, - снова заговорил Поль, - то ей может быть всего тридцать один, так?
- Влюбился! - изрек Граймс.
- Ничуть.
- По уши!
- Глупости.
- Нежно, но страстна, а?
- Перестань.
- Сражен стрелой Купидона-проказника.
- Вздор.
- Весенние надежды, юные мечты?
- Нет.
- А учащение пульса?
- Нет же.
- А сладкое томленье взволнованной души, хе-хе?
- Ерунда.
- Любит не любит, так?
- Да ну тебя!
- Frisson? Je ne sais quoi?[15]
- Ничего подобного.
- Лжец! - подвел итог Граймс.
Снова помолчали, потом Поль выдавил из себя:
- А знаешь, ты, кажется, прав.
- То-то же, старина. Скорее в бой и возвратись с победой. За вас и ваше счастье. Твое здоровье.
Поль, поддерживаемый заботливым Граймсом, возвращался домой новым человеком. Вечерние занятия давно окончились. У камина в учительской стоял Прендергаст и довольно ухмылялся.
- Привет старому винному бурдюку! Как дела, Пренди?
- Превосходно! - отвечал мистер Прендергаст. - Лучше не бывает. Я выпорол двадцать три ученика.
Глава 11
ФИЛБРИК (продолжение)
На другой день воинственность мистера Прендергаста бесследно улетучилась.
- Голова болит? - спросил Граймс.
- Признаться, побаливает.
- В глазах резь? Пить хочется?
- Немножко.
- Бедняга! Как мне все это знакомо. Зато хоть погулял на славу, скажешь - нет?
- Вчерашнее я помню весьма смутно, но в замок я возвращался с Филбриком, и он мне все про себя рассказал. Оказывается, он очень богат и никакой не дворецкий.
- Знаю, - сказали в один голос Поль с Граймсом.
- Как, вы оба знаете? Лично для меня это было полнейшей неожиданностью, хотя и раньше, признаться, я замечал в нем некоторую надменность. Но мне все кажутся надменными. Значит, он вам все- все рассказал? И как португальского графа застрелил, да?
- Нет, этого он мне не рассказывал, - сказал Поль.
- Португальского графа, говоришь, застрелил? А ты, часом, не ослышался, дружище?
- Нет, нет. Я был страшно удивлен. Наш дворецкий на самом деле - сэр Соломон Филбрик, судовладелец.
- Писатель, ты хочешь сказать, - возразил Граймс.
