район оббежала, прежде чем нашла что поесть. В магазинах шаром покати. За хлебом – очередь, за молоком – очередь…
– Мамочка, пошли сейчас сходим…
– Нет, сказала. Не ной! Тебе вообще не стыдно? Видишь, мать устала как собака… Да и магазины все уже закрыты. Время – семь. Ну, не плачь! Правильно отец говорит, что ты нытик. Чуть что – сразу в слезы… Порисуешь карандашами. Какая разница, чем рисовать?
Дав понять, что разговор окончен, Варвара скрылась на кухне. Ваня же расстроено сел за свой письменный стол. Что он завтра скажет учительнице?!
Коробка карандашей была сбоку почти похожа на коробку с красками. Если он сумеет сдать альбом и Марина Александровна проверит потом … Потом уже будет потом. Воронцов чуть заметно выдохнул, вытер о штаны влажные ладони и осторожно посмотрел на классную доску. Сравнил свой кленовый лист с тем, что был нарисован учительницей. Что-то внутри подсказывало, что получилось очень неплохо. Он закрыл альбом, подошел к выстроившейся очереди перед главным столом. Только бы не проверили! Только бы не проверили! Не дыша, он положил альбом с общую стопку. Ноги сами понесли к двери. Если сейчас зазвенит звонок…
– Воронцов! Что это еще такое? Ну ка иди ка сюда!
Когда Ваня приблизился с понурой головой, Марина Александровна затрясла перед носом непутевого ученика рисунком.
– Это как называется? А? Я сколько раз повторила принести краски? Раз сто, наверное! И где у нас был Воронцов в это время? В облаках опять витал? Что за неуважение к учителю?! Я что, должна сто раз повторять, чтобы ты начал выполнять мои требования? Или ты нарочно хулиганишь? Что молчишь? А? Почему остальные ученики принесли краски, а ты – нет?
Ваня открыл рот, закрыл и буркнул что-то невразумительное.
– Нет, что за ребенок?! То молчит, то мычит! Двойка, Воронцов. И в дневник и в журнал! И родителей сюда! Без родителей ни на один урок больше не пущу! А-а! Прорезался все-таки у нас голосок?! Нет! Ничего слушать не хочу! Это что еще за слезы? Хоть бы при девочках постеснялся! И очень хорошо, что папа тебя накажет! Значит, все-таки есть на тебя метод воздействия! Значит, в следующий раз будешь слушать, а не в облаках летать! Пора нести ответственность за свои поступки. За свою нерадивость. Ты уже не маленький! Хотя твоя мама про тебя такое рассказывала… Мне за тебя стыдно, Воронцов! И всем ребятам за тебя стыдно! А тебе самому не стыдно, Воронцов? Все! Хватит с меня трагедий! Хватит! Иди на место! На мес-то! Говорю по буквам…
Глава 21
Скорость лыжника выдавала в нем молодой возраст. Тело, радуясь нагрузке после долгих часов сидячей работы, сгруппировалось – спуск вниз. Здесь тропинка уходила резко вправо. Лыжник остановился; память назойливо рисовала летние колоритные пейзажи и прямую дорогу через лес. Он ошибся и свернул не туда? Кирилл огляделся; нет, все верно. Так он быстрее доберется до дачи. Руки и ноги вновь заработали, наслаждаясь скоростью. Его друзья наверняка уже там. Предвкушение шашлыков, красного вина с его любимой гитарой и ненавязчивого, беззаботного трепа обо всем – о девчонках, о тачках, о победах на работе, о бестолковом начальстве… Снег аппетитно хрустел под ногами. Солнце появлялось в кронах деревьях и приветливо щекотало кожу. Стало жарко. Молодой человек притормозил, воткнул лыжные палки в сугроб. Зря он так утеплился. Может, снять куртку? Чуть подумав, он расстегнул молнию. Стянул толстый свитер и пихнул в рюкзак. Вспомнил, что где-то на дне была бутылка воды. Кирилл не без удовольствия сделал пару глотков. Взгляд привлек бугор неподалеку, – на том бугре примостилось больше десятка птиц. Они швыряли подтаявший снег и что-то пытались выковырять из-под пленки. Или это не пленка? Заинтересованный, он сбросил лыжи, сделал несколько шагов… И тут же отпрянул, как ошпаренный. Проливной пот и тошнота накрыли одновременно. Кирилл присел на корточки, потер снегом виски, стараясь прийти в себя. Еще раз посмотрел на нежданную находку. Перед ним лежал труп человека. Точнее, женщины; несколько длинных темных прядей волос выглядывали из-под драного пакета с витиеватой надписью «Adidas». Труп лежал лицом вниз, вытянув руки над головой. Молодой человек растерянно огляделся, будто в поисках присутствия других людей. Но в такой глуши рассчитывать на чью-то помощь и поддержку не приходилось. Выстрелила спасительная мысль о том, что можно убежать и забыть все, как дурной сон. Не связываться. Черт его дернул вообще подойти! К чему лишние расспросы и не дай бог, проблемы? И там, на даче уже заждались… Но чувство подавленности уже накрыло с головой. Кирилл вернулся к лыжне и подытожил: «Мясо мне в рот точно не полезет!». Вскоре с вокзала поступил звонок:
– Милиция? Добрый день. Найден труп женщины недалеко от станции Сенцово. Моя фамилия Седов. Седов Кирилл. Да. Жду.
Глава 22
Ваня сидел на задней парте, боясь пошелохнуться. Только бы никто не обратил на него внимания! Никто его не заметил! Мысли о собственной неполноценности, ущербности звенели в ушах. Ваня чинно сложил руки на парте и попытался сосредоточиться на том, что говорит учительница. Все почему-то рассмеялись. Он растеряно замер, затем с готовностью засмеялся вместе со всеми. Посмотрел осторожно по сторонам, – очевидно, всем было не до него. Ваня вздохнул с некоторым облегчением. Резко и пронзительно прозвенел звонок. Все тут же соскочили со своих мест, засуетились; кто-то достал из ранцев припасенные бутерброды, распространяя на всю округу запах копченой колбасы, кто-то побежал в туалет, кто-то негромко переговаривался. Ваня не шевелился.
В класс заглянул Коновалов Виктор из шестого «б»,– брат Люды – и громко позвал:
– Эй, ты, бобик! Ты – ты, Воронцов… Выйди ка на минуту – разговор есть…
Мальчик испугался не на шутку, но поднялся с места и вышел в коридор.
Виктор сверху вниз посмотрел на съежившегося второклассника и подошел еще ближе, прижав того к стенке.
– Ты мне денег должен… Три рубля!
Ваня ошарашенно уставился на Коновалова, – тот нервно огляделся и сплюнул с презрением на пол, – он видел, как также делал один из мужчин возле местной пивной.
– Так когда отдашь?
– Каких денег?– робко проговорил Воронцов.
– Что своровал у моей сестры. Из портфеля…
Воронцов замотал головой:
– У Люды? Я ничего не брал, честно! Честное слово…
