подобных животных.
— Знаю, Валья. Знаю. Не надо больше об этом, — пропела Сирокко.
Несомненно, эти люди заслуживали смерти. Но с первобытной и нелогичной убежденностью Сирокко чувствовала, что ТАКОГО не заслужил никто. Ей казалось, что гаже бомбадулей Гея ничего не производила — пока та не изобрела зомби. И бомбадули вдруг стали казаться высокодуховными и безвредными котятами.
— Ты что-то сказала? — спросила Искра. Сирокко на нее взглянула. Девушка казалась чуть зеленоватой, но держалась молодцом. Сирокко ее не винила; вид зомби мог вынести не каждый.
— Мы просто обсуждали... смертную казнь. Не обращай внимания. Сама знаешь — тебе здесь вообще быть необязательно.
— Хочу посмотреть, как они умрут.
Сирокко снова не удивилась. Свои боевые таланты Искра уже продемонстрировала, но лишней крови она не любила. Сирокко это одобряла. Впрочем, зомби были совсем другое дело. Мотивов Искры Сирокко не знала, хотя подозревала, что они имеют отношение к тому порождению мрака, что не собирается умирать, неотвратимо на тебя наступая. Что же касалось самой Сирокко, то убийство зомби она считала предельно гуманным актом.
— Итак, приступим, — сказала она. — Давайте первого в камеру.
Рокки и Менестрель привязали к клетке веревку и потащили ее по импровизированной дороге к похожему на гараж строению в километре оттуда. У строения почти не было окон, а единственная лестница вела на крышу к расположенному там люку. Кроме того, при постройке серьезное внимание уделили воздухонепроницаемости. Загрузив клетку в строение, титаниды задраили двери. Менестрель проверил силу ветра и объявил, что он в допустимых пределах.
Проблема была проста — выяснить, какой именно ингредиент из приворотного зелья Искры с такой поразительной эффективностью убил зомби. Казалось маловероятным, что для этого потребовались они все.
Впрочем, возникала масса вопросов. Сирокко надеялась, что на некоторые отвечать просто не придется. Хотя по собственному опыту знала, что Гея частенько встраивает в свои порождения всевозможные розыгрыши — те, что поначалу кажутся столь восхитительными.
В рецепт входила кровь. Какая именно? Какого типа? Еще там были лобковые волосы. А подошли бы, скажем, волосы с головы Искры? Дальше. Только светлые лобковые волосы? Или любого другого цвета?
Могло быть и того хуже. Многое Гея планировала заранее. Искра была запланирована. Дочь Криса и Робин, она стала ею, мягко говоря, не вполне обычным путем. Замысел Геи мог быть и еще тоньше. Могло оказаться, что на такой фокус годятся только кровь и лобковые волосы Искры.
Говорить обо всем этом с Искрой Сирокко пока не собиралась.
Первая часть была проще простого. Сирокко взобралась по лестнице, открыла люк и плюхнула туда точно отмеренное количество бензоина. Потом спустилась обратно, и все столпились у окон.
С зомби ничего не случилось.
— Так, — сказала Сирокко. — Проветрите, а потом попробуем кубеб.
ЭПИЗОД II
Стояв воде по грудь, Конел смотрел, как Робин взбаламучивает ее с куда большим энтузиазмом, чем изяществом. Он ухмыльнулся. Черт возьми, ну и труженица! Ей бы только чуть-чуть расслабиться, не выбиваться из сил. Забыть про рекорды скорости и дать своему крепкому и ладному тельцу самому со всем справиться...
Уроки плавания начались вскоре после их возвращения из полета. Робин тогда сказала, что никогда больше не желает попадать в переделку из-за своего неумения плавать, и Конел сам напросился в инструкторы.
Ему нравилось. Сам он пловцом был вполне посредственным и никаким не инструктором. Но стоять в воде, показывать движения и ловить Робин, когда она порывалась утонуть, было ему вполне по силам.
Поглазев на Робин, Конел глянул дальше — туда, где вода была не в пример быстрее и глубже, — и увидел, как Искра стремительно там продвигается, прикладывая при этом усилий не больше, чем нерпа. Хотелось бы Конелу гордиться талантливой ученицей, но дело заключалось всего-навсего в том, что некоторые просто рождены для воды. Вот Искра и была такой. Забавно, что ей потребовалось аж восемнадцать лет, чтобы это выяснить. Но уже теперь она плавала вдвое лучше, чем Конел.
Однако своим талантом Искра, похоже, никак не была обязана своей матери. Снова глянув, как беспомощно барахтается Робин, Конел оттолкнулся от дна. Несколько гребков — и он уже рядом. Робин лежала на спине, переводя дыхание.
— Ничего, — выдохнула она. — Эту часть я, по крайней мере, уже освоила.
— Ты делаешь успехи.
— Лучше не ври, Конел. Толковой пловчихи из меня никогда не получится.
Он потянул ее ксебе, и оба встали на дно. Искра, проскользнув мимо, взобралась на узкий берег и встала там — скользкая и блестящая — стряхивая воду с коротких светлых волос. Потом нагнулась за полотенцем и ожесточенно вытерла голову.
— Встретимся дома, — сказала она и зашагала по берегу.
Конел отвернулся от Искры — и понял, что Робин в упор на него смотрит.
— Лакомый кусочек, правда? — тихо спросила Робин.
— Кажется, я глазел...
— Не будь так застенчив. Пусть я ей и мать, но, когда вижу красотку, могу отдать ей должное.
— Самое смешное, — признался Конел, — что как на девушку я на нее на самом деле не смотрел. Ну, не в сексуальном смысле. Знаешь, чуть ли не каждый день свами двумя плаваю, так что привык на нее смотреть. Страсть какая здоровая телка. Прямо сияет, не иначе.
Робин окидывала Конела скептическим глазом — так, будто он сыграл роль, какую она от него и ждала. Роль бесконечно кивающего головой растеряхи, которого словно поймали на вранье. Но слова его были и впрямь забавны, а главное — чистая правда. Конел и впрямь мог целыми днями болтаться рядом с голой Искрой, и при этом и в мыслях не иметь ничего о сексе. Просто бывают мечты достижимые и мечты недоступные, а Искра раз и навсегда оказывалась для него в числе последних. Скверно, конечно, но куда от этого денешься? Теперь они осторожно продвигались ко взаимному уважению, к подлинной дружбе, но Конела и это вполне устраивало.
И все это никак не противоречило его оценке ослепительной красоты Искры. Мир просто не может быть сплошь скверным, раз в нем живет создание столь прекрасное.
Так что негоже, думал Конел, чтобы в средоточии гордыни его столь внезапно и нерасчетливо свалило наповал осознание им Робин как женщины.
Что ж, тут она сама виновата. Не следовало так уж выпячивать все наружу.
Добравшись до берега, они вытерлись махровыми белыми полотенцами, захваченными из Клуба. Конел все украдкой поглядывал на Робин. А маленькая ведьма уселась на большой гладкий валун и, будто привередливая кошка, вытирала воду меж пальцев ног.
Нет, на сорок она никак не выглядела. Пожалуй... на тридцать с хвостиком, предположил Конел. Странная штука этот возраст. Тебе может стукнуть двадцать восемь — и ты рыхлая бабища с отвислым задом, а груди у тебя как дыни, набитые поролоном. Или тебе сорок пять — а у тебя крепкий, плоский живот, и ты излучаешь здоровье. Ну, быть может, чуть-чуть видны морщинки вокруг глаз.
И еще ее волосы. Неестественно высоко выбритые вокруг одного уха — того самого, что в центре странного пятиугольника. Сначала просто пугаешься, но когда привыкаешь, то все уже кажется нормальным.
И змеи. Какой парень не наделает в штаны от одного вида того, как эти змеи вьются вкруг ног и предплечий — две жирные петли обрисовывают ее груди, а потом их головы сходятся вместе. Но, когда видишь змей несколько раз, понимаешь — это просто Робин. Больше того — не просто Робин, а ее украшения.
— Ты завещание составила? — спросил Конел, ожесточенно вытирая шевелюру.
— Завещание? А-а, то есть когда я умру? Здесь от него было бы мало толку, разве нет? Нет Ковенов —
