Я просто покачала головой, все еще глядя на высокого агента.
Не думаю, что Фокс нам поверил, но выяснять он ничего не стал. Разговаривать мы не разговаривали, так что вариантов у него не было. Он глянул на нас обоих, потом сказал:
– Ну, раз никаких проблем, то нас уже ждут.
Я снова кивнула, а потом решила спросить:
– Могила Роуза – самая свежая на этом кладбище?
Фокс подумал и кивнул:
– Да, а что?
Я улыбнулась, сама зная, что улыбка вышла мечтательная, будто я слушаю музыку, которую ему не услышать.
– Просто хотела знать, что я ищу, – вот и все.
– Я вас могу отвести к могиле, маршал, вам нет нужды ее искать.
А я хотела искать. Хотела идти по кладбищу от надгробия к надгробию и сама ее найти.
Но Мика ответил за меня:
– Это было бы хорошо, Фокс. Ведите нас.
Я посмотрела на него, очень стараясь, чтобы взгляд был дружелюбным. Он в ответ посмотрел на меня предупреждающим взглядом – в темноте, среди деревьев, думаю, никто больше не рассмотрел выражение его лица. Но у нас у обоих ночное зрение лучше нормального, хотя вряд ли мои глаза сравнятся с кошачьими глазами Мики. Сейчас они были без очков, всем напоказ. Слишком темно было для темных очков, но вы бы удивились, узнав, сколько людей ничего странного в его глазах не замечают и даже при полном дневном свете не понимают, что это за глаза. Люди видят, что хотят видеть, если их не заставить увидеть как есть.
Я посмотрела в его глаза и увидела предупреждение, тревогу. Он спрашивал, действительно ли я в норме.
Правду сказать – и да, и нет. Я себя чувствовала приподнято, но это та приподнятость, которая может вмиг рухнуть. Только что хорошо, а в следующую секунду сила может что-нибудь выкинуть ненужное.
Сделав глубокий вдох, я постаралась сосредоточиться и заземлиться, как меня учили, но это умение я переняла у колдуньи-экстрасенса. Ее таланты состояли в пророчестве и эмпатии настолько тонкой, что она почти до телепатии доходила. Она мертвых не поднимала и не могла понять мой талант до конца.
Стянуть себя в середину собственного тела было приятно – я сразу почувствовала себя устойчивей, больше сама собой и меньше – опьяненной силой, но в тот момент, когда я попыталась заземлиться, отвести часть силы в землю, она вывернулась и пошла не в глубину, а наружу и прочь. Сила промчалась по земле так, что я ощутила могилы, все могилы, будто я стояла в середине огромного колеса, могилы стали кончиками его спиц, и я знала их все. Я не сбрасывала шиты, которые закрывают меня от мертвых, чтобы не беспокоили. Щитов просто не было.
Я знала, что моя сила растет, но до этой секунды не понимала, что это может значить. Я знала каждого мертвеца здешних могил. Я знала, в каких еще есть остатки энергии. На каких могилах проберет мороз по коже, если по ним пройти, последний вздох того, что когда-то было призраком. Почти все могилы были тихи, только кости, лохмотья и пыль. Я умела встать на кладбище и все это почувствовать, уже много лет умела, но изменилось вот что: во-первых, я сейчас не собиралась этого делать, а во-вторых, каждая могила, которой я касалась, как будто чуть подпитывала мою силу, дышавшую над ними. И это было ново.
– Блейк, прекратите!
Голос Франклина звенел сдавленной тревогой.
Я обернулась к нему:
– Что прекратить? – Мой голос сочился ленивой силой.
– Анита, не надо его дразнить, – сказал Мика.
– Я чего-то не понял? – спросил Фокс.
– Ага, – кивнула я.
В моей власти было вытащить франклиновский скелет из шкафа, но я этого не сделала. Я знала, каково это – быть не как все и ничего, абсолютно ничего не хотеть, кроме самого простого – быть нормальной. Я это уже давно оставила, для меня это невозможно и никогда возможно не было. Может быть, и для Франклина оно возможно не будет, но это не мое дело. Я сделала единственное, что могла для него сделать, – соврала.
– Когда мы с Франклином столкнулись, моя сила задела его краем. Иногда это случается, когда у меня щиты опушены.
Это была ложь. Случалось это только с тем, у кого были способности, в чем-то подобные моим, или с сильным экстрасенсом, который может почувствовать силу другого, находящегося рядом. Может быть, у Франклина способности медиума по отношению к мертвым, способность говорить с недавно ушедшими. Или же большие способности какого-то иного рода. Да нет, будь он настолько одарен, он не мог бы этого скрыть. Спорить могу, есть у него где-то в родословной родственник, умевший говорить с духами. Которого он ненавидит ил и которого стесняется – в других больше всего не нравится то, что ненавидишь в себе.
– Это правда, Франклин? – спросил Фокс. – Вы столкнулись с маршалом?
– Да, – кивнул Франклин.
Одно только слово, без эмоций, но облегчение в его глазах было заметно явно. Он отвернулся от Фокса, от меня, чтобы скрыть это. Он знал, что я знаю, и знал, что я ради него соврала. Он у меня в долгу, и я надеялась, что он это понимает.
Фокс посмотрел на меня, на него, будто подозревал, что мы ему морочим голову или что-то скрываем.
