Сбоку стояла проволочная клетка с курицей. Она что-то про себя кудахтала, издавала сонные звуки, как любая курица, устраиваясь на ночь. Курица не боялась. Она не знала, что принесли ее сюда ради кровавой жертвы. Ларри бы она понадобилась. Мне она нужна не была. Я когда-то случайно обнаружила, что могу поднимать мертвых небольшим количеством собственной крови. Или не случайно, а по необходимости, когда Марианна – женщина, которая помогала мне подчинять мои метафизические способности, – стала получать укоры от своего ковена.
Когда мы с ней начали работать, она не была викканкой, была просто экстрасенсом. А потом она обрела религию и вдруг стала меня спрашивать, могу ли я поднимать мертвых без убийства животного. В ее ковене пошли рассуждения, что она как мой учитель возьмет на себя мою плохую карму, причитающуюся за исполнение магии смерти. Так что я попробовала, и оказалось, что это возможно. Зомби не всегда получался такой целый или такой разумный, но все равно мог говорить и отвечать на вопросы. Как говорится, для правительственного заказа сойдет. Но постоянные порезы на всей левой руке меня достали – правую руку я отказывалась резать, поскольку ею держу оружие, а на левой уже трудно было живое место найти. Тогда я решила, что раз я все равно ем мясо, то несколько животных, убитых ради моей работы, погоды не сделают. Однако я запомнила, что если надо, то могу поднять свежего мертвеца, не убивая животное. А совсем недавно я выяснила, что иногда мне для подъема зомби
Кстати, могла бы сама до этого додуматься, потому что когда-то в молодости я поднимала мертвецов случайно. Любимая собака, которая выбрались из могилы и пришла ко мне домой, а потом преподаватель в колледже, который покончил с собой и как-то ночью оказался у двери моего дортуара.
Это должно было навести меня на мысль, что абсолютной необходимости в крови нет, но меня учил подъему зомби человек, которому нужна была кровь, нужна была жертва, нужна была мазь из трав и все прочее. Я и делала, как меня учили, – до последнего времени.
Теперь живность от меня не страдала, но спокойней мне от этого не становилось.
Судья спросил меня – голосом, который был задуман как одновременно дружелюбный и снисходительный:
– Можете ли вы объяснить, что вы собираетесь делать, так чтобы мы все поняли, что происходит, а Элейн – миз Бек, – он показал на черноволосую женщину на складном стуле около складного столика, – могла это занести в протокол суда?
Эта просьба меня озадачила. За все время, пока я поднимаю мертвецов, ни разу никто не просил объяснить. Обычно люди относятся к этому – и ко мне – как к грязной маленькой тайне. Такое, что иногда может понадобиться, но в подробности лучше не вникать. Вроде как изготовление колбасы. Ее приятно есть, но лучше не знать, как ее делают.
Я закрыла рот и кое-как смогла сказать:
– Хорошо.
Конечно, так как никогда раньше мне не приходилось объяснять, я и не знала, как это сделать. Объяснить магию людям, не способным ее применять? Парапсихический дар объяснить человеку, у которого его нет? Убейте меня, если я знаю, как это сделать. Но я попыталась.
– Первым делом мы ставим круг защиты.
– У меня вопрос к маршалу Блейк, ваша честь, – перебил Сальвия.
– Она не свидетель, мистер Сальвия, – ответил судья.
– Без ее способностей свидетельские показания не могут быть получены. Разве не так, ваша честь?
Судья на секунду задумался.
– Да, но все, о чем я просил маршала, – это объяснить механизм того, что она собирается делать. Это не есть дача свидетельских показаний.
– Нет, но она – свидетель-эксперт, как любой судебно-медицинский эксперт.
– Не уверен, что аниматор является судебно-медицинским экспертом, мистер Сальвия.
– Но ведь она – эксперт по подъему мертвых?
И снова судья задумался. Он увидел западню, в которую нас заманил его маленький вопрос. Если я даю информацию для протокола суда, то эта информация должна быть открыта вопросам обеих сторон. Ой, хреново.
– Я согласен, что маршал Блейк – эксперт по подъему мертвых.
Лабан, главный представитель другой стороны, заявил:
– Я думаю, что все мы с этим согласны. К чему сводится тезис защиты?
– Если она – эксперт-свидетель, то мы должны иметь возможность ее допросить.
– Но она не дает показаний, – возразил судья. – Она объясняет, что собирается делать, чтобы мы могли это понять.
– Чем это отличается от сбора любых других улик? – спросил Сальвия. – Если бы она была экспертом любого иного рода, мне разрешено было бы задавать вопросы по ее методологии.
Надо отдать ему должное, в этом была логика. И этой логикой он мог бы задержать нас всех на несколько часов.
– Ваша честь, – спросила я, – могу я задать вопрос мистеру Сальвии?
Судья подарил меня долгим пронизывающим взглядом, потом кивнул:
– Разрешаю.
Я посмотрела на адвоката. Он был ненамного выше меня, но держался прямо, как шест. Я тоже, но его осанка была более агрессивной, будто он собрался для атаки. Наверное, так оно и было – в каком-то смысле.
