Су смотрит мимо меня, как будто я прозрачна. От усталости и отчаяния на меня накатывает злость и я неожиданно для себя закатываю Су оплеуху. Она дергается, подносит ладонь к щеке, но смотрит на меня радостно. Это пугает.
– У меня получилось, – шепчет она, – получилось!
– Что у тебя получилось?
– Я спряталась! Со мной больше ничего плохого не случится.
Шепотом, быстро и доходчиво объясняю совершенно невозможную перспективу наших бегов со спятившей Сусанной Ли.
– Это у тебя нервное, – кричу я сквозь грохот, – Не поддавайся, не впадай в эйфорию!
– Ходить с такой похоронной физиономией, как твоя, да? Всего бояться, да? А мне все равно, куда мы едем, что будет потом. Все равно! Посмотри на меня!
Я открываю рот, хочу сказать, что ее постоянное бегство в иллюзии в данный момент не пройдет, потому что реальность обыграла все мыслимые фантазии, но потом решаю промолчать. Мне вдруг тоже стало все равно, куда мы едем. Мне стало беспечно и весело: такой счастливой я не видела ее с детства, с утренника, когда она была Снегурочкой на елке.
– Ты-то сама можешь объяснить, что с тобой происходит? – я приглаживаю ее растрепавшиеся волосы и улыбаюсь.
– Конечно! – Су подпрыгивает, обнимает меня и целует в обе щеки. – Ну как же я тебя люблю! Конечно, я понимаю! Я становлюсь все моложе и красивей с каждой минутой! Это полный отпад!
– Су! Ты уменьшаешься!
В вагоне народу прибавилось, я выбрала пустую скамью, Су положила голову мне на плечо. Сначала я увидела желтые ботинки с кокетливо виднеющимися у штанин ослепительно красными носками. Это сочетание так поразило меня, что я на секунду закрыла глаза, а когда открыла, обладатель желтых ботинок уже не стоял – он сидел напротив, закинув ногу на ногу, к тому же он заговорил со мной, и я с удивлением заметила, что испытываю неудобство, глядя в глаза. Ужасно не хотелось смотреть в чужие глаза.
– Я буду очень извиняться, но ваше поведение к ребенку – это так неправильно, как и делает одинокая женщина!
– Вы всегда выбираете такое странное сочетание…
– Стараюсь говорить понятно! – он был совершенно и неисправимо обладатель той загадочной национальности, которая днем живет в Москве на рынках, а вечером в ресторанах.
– Носков и ботинок, я имела в виду!
Он придвинулся ко мне, для чего ему пришлось опустить ногу и на мгновение прикрыть необычайную волосатость..
– Вы совсем не злой, такой красивый женщина, вы только притворяетесь.
– Извините. Так что я сделала не так?
– Вы били ребенка!
– Да! – Су радостно покивала головой, – Ты меня била по лицу!
– Пусть это даже и ваш ребенок. Ваш лично, – он трагично подвигал бровями и усами одновременно, – Воспитание детей – это…
– Ерунда! – Су лихо развернулась и врезала мне по левой щеке, голова моя дернулась. – У нас полное взаимопонимание! Видите?
Грузин исчез.
– Не злись. Я подумала, что он не отстанет ни за что.
– Ни за что, – пролепетала я, глотая слезы.
– Конечно, разве ты что-нибудь смыслишь в мужчинах?! Ну ты ведь сразу – на рожон! «Странное сочетание носков и ботинок!» Хотя, сам виноват, почему он такой… классический. Ну не плач, дай я тебе нос вытру.
Это не помогает.
– Вер, ну разве ты не видишь – я прощена! Смотри, какая я хорошенькая стала! А могла ведь и свихнуться запросто!
– Ты не могла стать хорошенькой! Ты не могла стать лучше, чем была, красивей тебя не было на свете.
Я закрываю глаза и откидываю голову назад. Я представляю Феню, как она удивилась нашему исчезновению и что она сделала с нашими документами. Меня укачало стуком колес, Су свернулась калачиком, подобрала под себя ноги, голову положила мне на колени. Я увидела ее щеку, приоткрытый рот и вдруг испугалась, подняла глаза вверх. Неожиданно для себя я попросила:
– Ну прости ее! Ну что тебе стоит?
Мне приснился полусон-полубред. Я увидела, как рожаю Су в огромном зале с большими лампами. Я никогда не видела только что рожденных, хотя достаточно наслышана об их отвратительном виде. Су показалась передо мной, опутанная невообразимой отвратительности кишками и слизью, она ругалась, что вот, родилась, а нянечки, как всегда нет, она сползла на пол, придвинула поудобней столик к каталке и влезла обратно на столик, показав мне язык. Если все это просто пересказать, получится даже смешно, но ничего более страшного я не видела. Я дернулась, очнулась, но испуг не прошел. Меня посетила смутная догадка, я уже не могла отделаться от этого сна. Мне надо было немедленно посетить квартиру Су и кое-что посмотреть. Абсурдность моей догадки была очевидна, но если она подтвердится, кончится бессмысленность происходящего, все станет на свои места. А мне позарез нужно было что-нибудь определенное.
Нельзя сказать, что Су с радостью восприняла мою идею вернуться в город и попасть в ее квартиру. Но я постаралась объяснить что если у нее нет ничего поинтересней, то надо делать так, как мне хочется.
– А что мы там будем делать?
– Пить чай и рассматривать фотографии из альбома.
На первой же станции мы вышли из электрички и сели в обратную сторону. Вагон был красный – сиденья вопили краснотой, я занервничала, Су дремала и требовала поесть, через час по моим предположениям мы приехали на ту же станцию, откуда уехали. Надо было выйти и попробовать сесть на московский поезд. Су рванула к киоску с мороженым, я лениво разглядывала перрон, статую и вход в ресторан. Мимо меня промчалась взбудораженная толпа, странно тихая, не похожая на штурмующую вагон. Потом пробежал милиционер, я отвернулась – это был Леша, разглядывающий мое засыпанное волосами лицо в доме Поэта. Вероятно, он был здесь один исполняющий на все случаи жизни. Какие, собственно, случаи?.. Я почувствовала неладное и поискала глазами Су. Она уже прижимала к себе невообразимое количество мороженого, лицо ее выражало блаженство. Мимо пробежало еще несколько человек. Они переговаривались в беспамятстве предчувствия зрелища катастрофы – «раздавило совсем, одна голова целая осталась..»
Су посмотрела в том направлении, выронила мороженое и рванулась туда. Я побежала следом. Я уже поняла, что ничего хорошего нас не ждет, я просто хотела схватить Су, но ничего не смогла поделать: Су просто летела по перрону, пришлепывая туфлями, ноги ее взбрыкивали, руками она придерживала спадающие джинсы. Она подбежала к толпе и нырнула вниз, я растолкала людей и увидев месиво с головой Поэта сразу отвернулась, меня затошнило. «Найти Су и бежать!..» Я еще увидела, как она с перекошенным от страха лицом пытается выбраться, но ее сжали со всех сторон, тогда она заплакала громко и неожиданно, люди расступились, теперь я не могла выбраться: сзади наваливались очередные желающие посмотреть.
Я стала толкаться и даже попыталась укусить кого-то, дернувшего меня больно за руку. Когда я выбралась, Су нигде не было. Сердце мое защемило, Я заметалась по перрону, крича. Я заглядывала вдаль, слезы стали заливать глаза, кто-то подергал меня за кофту. Я обернулась. Возле меня стояла маленькая девочка – ресницы в полщеки, слезы на них и сопли под носом.
– Вера! – она радостно обхватила мою ногу, – Я же чуть не потерялась!
Я стала на колени, еще не веря, ощупала руками вспученные ее джинсы, туфель не было, кофта доставала до середины икр. Еще плохо соображая, я стала стаскивать с нее джинсы, шепча:
– Снимем штанишки, и все будет хорошо!..
