– Прости, это я накаркал! Прости, Филимон, она тут!
– Говори толком, я ничего не понимаю, – Виктор Филимонович не удивился – последние дни садовник частенько вел себя странно.
– Она приехала, приехала!..
Добиться большего было невозможно. Филимон пошел посмотреть, кто приехал. Зойка опередила его, выбежав с Тамерланом из-за дома. Увидев высокую женщину в черном, она застыла и перестала дышать. Медея сняла очки и посмотрела на девочку.
Подошел отец. Увидев его, Медея вздрогнула и задержала дыхание.
– Ты? – застыл и он рядом с Зойкой, увидев гостью. – Как ты меня нашла?
– Нет! – прошептала Зойка. – Этого не может быть! Это невозможно!
– Я тоже обалдел, – отец обнял ее за плечи. – Успокойся. Это…
– Это невозможно! – топала ногами Зойка. – Так не бывает!
Вырвалась и убежала к лесу. Ей пришлось далеко бежать, чтобы отыскать крестную. Аделаида сидела на полянке в окружении ворон и плела веночек из ранее собранных колокольчиков и лютиков. Зойке пришлось отбрасывать птиц ногами, чтобы подойти к ней поближе.
– Крестная!.. Она приехала. Медея приехала!
– Отлично! – удовлетворенно кивнула Аделаида. – Все отлично. Все так и должно быть.
– Она посмотрела на меня!..
– Ничего страшного, – заметила Ада.
– Но она же… как это сказать?..
– Да. Она – именно то, что ты поняла. Это твой отец. Все хорошо детка, все хорошо… Пойдем-ка домой, пока Виктор не наделал глупостей.
Кухарка
Гостью провели в гостиную. Осмотревшись, Медея сняла легкую шелковую накидку и оказалась в длинном закрытом платье – черном, и длинная нитка белого жемчуга до низа живота. Как только она вошла, застыла взглядом на ребенке. Филя играл на ковре, не обращая на гостью никакого внимания. Обалдевший Виктор Филимонович не знал, куда деваться.
– Дездемона, принеси гостье чаю! – крикнул Филимон слишком громко. – И поесть. Хотите… Хочешь есть? – спросил он у Медеи.
Та покачала головой, пряча глаза. Виктор Лушко не мог сидеть. Он стал ходить по комнате, потом взял игрушечную пожарную машину, стал у окна и занялся вытаскиванием длинной пластмассовой лестницы. За дверью, дрожа, стояла с подносом Дездемона и боялась войти – как бы не упасть или не зареветь, чего доброго. О беготне хозяина по свету за подиумной дивой она знала, но была уверена, что никогда такая птица не залетит в этот дом. И вот!..
Толкнув приоткрытую дверь ногой, Дездемона вошла. Стараясь смотреть под ноги, пошла к журнальному столику и вполне прилично опустила на него поднос с едой и чайником. Выпрямилась. Выдохнула и подняла глаза на гостью.
Медея стала смотреть на женщину, как только открылась дверь. На ее лице появилось что-то вроде удивления и растерянности. Это же живая Саския Рембрандта! Когда Дездемона посмотрела на нее в упор, Медея первой отвела глаза.
А Дездемона расправила плечи, перебросила с груди на спину вьющиеся рыжие волосы и… подбоченилась.
– Виктор Филимонович, – сказала она, не сводя взгляда с Медеи, – выйдите на минутку, мне вам сказать надо.
– Потом, Дездемона.
– Вы уж выйдите, если я прошу.
– Я сказал – потом!
– Не гневите бога, выйдите, а уж я все объясню! – повысила голос кухарка.
Филимон не поверил своим ушам: никогда Дездемона себе такого не позволяла.
– Извини, – кивнул он Медее. – Я сейчас Зойку пришлю за тобой поухаживать.
Однако Зойки нигде не было.
– Она за крестной с воронами в лес понеслась. Сейчас вернутся, – доложила прибежавшая Иринка, жадно рассматривая Медею. – Я могу с вами побыть. Можно?
Виктор Филимонович ринулся в кухню.
– Сядь! – с порога приказала Дездемона. – Сядь, а то упадешь часом, поднимай тебя потом. И так всю поясницу с тобой пьяным надорвала. Чего смотришь? Сядь и рот закрой. Ишь, вызверился.
– Ты что, Дездемона? – шепотом спросил Виктор, усаживаясь. – Ты что себе позволяешь?
– А то я себе позволяю, Витенька, что от позора тебя спасаю. Говори как на духу – вы целовались?
Виктор Филимонович встал, опершись о стол.
– Сговорились вы все, что ли, меня с ума свести? Пошла вон! И не попадайся на глаза, пока не сам не позову!
– Понятно, не целовались, бог спас. Витенька, послушай меня, дуру, всего минуточку. Иначе сам себя потом от позора невзлюбишь. Твоя дива – мужик.
От неожиданности Виктор Филимонович плюхнулся задом на стул и застыл.
– Что ты такое говоришь? Ты ее первый раз видишь!
– Да уж знаю, что говорю. Мне и раза достаточно. Уж я отличу, когда меня мужик взглядом обшаривает, а когда баба. Точно тебе говорю, она – мужик. А что телом измененный, так у них, у моделей, сейчас это дело плевое. Чего хочешь нарастят или отрежут.
– Обшаривает?.. Тебя?.. – прошептал Филимон.
– А то! И не без симпатии! Так что, Витенька, ты выпей вот, я тебе налью, отдышись и придумай, как тебе ее тактично из дома выставить. Выпей, сейчас это нужно. А то наломаешь дров, чего доброго. А лучше по-хорошему сделать. Вроде как ты давно догадался и не удивлен совсем. Может, она и по делу какому приехала.
– Валидолу… мне, – попросил Виктор, отодвинув рюмку.
В кухню осторожно заглянула Зойка. Отец сидел за столом. Дездемона стояла рядом, прижав его голову к груди, и молча гладила седые волосы. Зойка вошла и села напротив отца.
– Пап… Мене тебе сказать надо, пока ты…
– Не надо, доча, – прошептал Виктор Филимонович. – Потом.
– Зойка, ты уж выручи, – попросила Дездемона, подмигивая. – Сходи в гостиную. Там к нам гость приехал. Трансвестит, или еще кто. Мужик, а рядится бабой.
Зойка вскочила и с облегчением бросилась к Дездемоне, обхватив ее за талию.
– Виктору Филимоновичу трудно сейчас разговаривать с Медеей этой, – объясняла Дездемона, – Иринка там с ней. Иди, проконтролируй. А отец попозже придет.
Золушка
Медея сидела на диване и смотрела на сестер. Старшая была как наливное яблочко. Средняя – как утомленный солнцем ночной цветок. Они смущались от ее взглядов, не упуская, впрочем, малейшей возможности лишний раз обшарить ее глазами.
– А вы с отцом ладите? – спросила Медея.
Девочки ее неправильно поняли и взахлеб стали расписывать, какой отличный человек Виктор Филимонович Лушко и как он будет заботиться о своей третьей жене, когда… наконец… женится….
Азарт понемногу иссяк. Медея увидела бубен на шкафу. Взяла его и тряхнула.
– Потанцуйте, – шепотом попросила Иринка. – Вы ведь умеете?
– Умею, – просто ответила Медея. – А вас музыке обучают?
Сестры кивнули.
– Тогда я задам ритм, а ты потом делай так же бубном. – Она протянула бубен Маринке.
Сделала первые движения. Через минуту девочки застыли, боясь спугнуть чудо. Медея, захватив жемчужную нитку зубами – мешала, то извивалась змеей, то дрожала, как высохший лист на декабрьском ветру.
– А теперь вместе? – спросила она, остановившись. – У вас есть подходящие наряды?
