Девчонки бросились в примерочную за так и не использованными бальными платьями. По дороге чуть не сшибли Зойку, понуро бредущую к гостиной.
– Пойдем танцевать, она классная!
Зойка с облегчением выскользнула из дома. У небольшого декоративного пруда сидел Тамерлан и смотрел на золотых рыбок. Зойка подошла и села рядом.
– Уеду я к отцу в горы, – сказал Тимурка. – Плохо ему там одному.
– И что будешь делать?
– Буду баранов пасти. С матерью рядом поживу, а то я ее совсем не знаю. Попрошу отца научить меня сшибать плеткой врага.
– Плеткой? – удивилась Зойка.
– Да. На горло – раз! – в два захлеста, потом рывок – и он уже не дышит. Мой отец так умеет.
– Скучно тебе там будет, наверное, – вздохнула Зойка.
– А ты со мной поедешь? – повернулся к ней Тамерлан и серьезно ждал взгляда Зойкиных ускользающих глаз.
– Не могу, я еще маленькая. Меня отец не отпустит.
– Что же, я должен тебя ждать? – отвернулся Тамерлан. – Три года – это сколько всего произойдет!
– Не хочешь, не жди, – просто ответила Зойка. – Но если ты еще будешь в горах, я приеду к тебе сразу, как только мне стукнет шестнадцать. Я в любое место приеду, где ты будешь.
Тамерлан опять повернулся к ней. Зойка глаза не отвела.
– Знаешь, как там хорошо! – повеселел он. – Там нет земли! Только горы и небо, надетое на горы.
– А где же ты тогда будешь пасти своих овец? – засмеялась Зойка.
– В небе! – крикнул Тамерлан, вскочил и замахал руками, будто взлетает. Потом посмотрел на нее серьезно. – Слушай. Сестры уедут, а ты уже отучилась. У отца, похоже, будет новая жизнь с этой красоткой. Что ты будешь делать тут, в захолустье? Поехали со мной сразу. Мой отец поручится за твою честь.
– Все не так просто, – вздохнула Зойка. – Красотка не станет моей мачехой. Потому что она – мужчина. Но самое странное, что этот мужчина в женском платье – мой родной отец.
Тамерлан сел рядом, провел ладонями по густым черным волосам туда-сюда и посочувствовал:
– Ну, знаешь! Я думал, у меня проблемы, а тут такое!..
– Я пойду, – Зойка встала. – Никуда мне не деться – нужно поговорить с… папочкой.
– Подожди, – встал и Тамерлан. – Хочу сказать, раз уж ты все обо мне знаешь. Я предложил Маринке поехать со мной в горы.
– Знаю, – улыбнулась Зойка. – Она отказалась. Послала тебя в одно место. Эх, не быть мне второй женой!
– Уже разболтала? – вздохнул Тамерлан.
– Нет. Ты только что вспомнил про это место. Обиделся?
– Я на нее не обижаюсь. Она простая, как веник. Я на тебя обижусь, если через три года ты опоздаешь хоть на час.
Над ними пролетела одна ворона, потом – другая. Потом небольшая стайка черных птиц сделала круг, а тут и их предводительница показалась – в махровом халате до пят и с веночком на седой голове.
– Зойка! – помахала Аделаида рукой. – Пойдем разбираться с семейными проблемами.
– Я сама разберусь! – настаивала Зойка, поднимаясь в дом.
– Ты можешь напортачить, а это очень важно для твоего будущего, – возражала крестная.
– Я хочу поговорить с Медеей наедине!
– Как? – остановилась крестная. – Ты с ней еще не поговорила? Ладно. Пойду найду твоего батюшку. Надеюсь, он еще трезвый?
Виктор Лушко был слегка навеселе. В гостиной гремела музыка из колонок под потолком. Танцевали все. Сестры в шикарных платьях, Дездемона, забыв снять фартук, что не мешало ей строить глазки явно робеющей от таких попыток Медее. И сам хозяин, кружась, нет-нет да и бросит исследовательский взгляд на гостью, и взгляд этот явно отдает анатомическим интересом.
– Какой уж тут разговор! – с ходу определила крестная. – Хоть бы к утру пришел в себя, родимый.
Медея увидела Зойку в дверях и вышла.
– Где твоя комната? – спросила она.
Зойка молча пошла наверх по лестнице. Когда вошли, заперла дверь на ключ. Медея осмотрелась, прочла, что написано на корешках книг, потрогала игрушечного медведя. Медведь слабо рыкнул, когда нажала на живот.
Потом они сели на ковер напротив друг друга.
– Я хочу, чтобы ты рассказала… – с усилием начала Зойка, но Медея остановила ее.
– Я знаю.
И Зойка сразу увидела Надежду, совсем юную, и как она ест вишни в белой сорочке с кружевами. Выдавливает косточки. Потом – бежит по песку и корчит смешные рожицы. Все было так ясно и близко, как будто Зойке показали видеозапись, только без звука.
– А слова все позабылись, – тихо сказала Медея.
– Ты помнишь меня на показе в галерее? Ты тогда была с ошейником из камней.
– Ох, вы меня с этой старушкой так испугали! Я едва на ногах удержалась! – подхватила Медея.
– А правда, что отец подарил тебе… – начала взахлеб Зойка и тут же увидела перед собой платиновое кольцо с бриллиантом.
– Я же ему не поверила, – смеялась Медея, – я это кольцо…
Трансвестит, укутанный с головы до ног – одни глаза, – танцует танец живота, мелькая голыми пятками.
– Представляешь, я не знала, как зовут твоего отца. Наверняка он называл свое имя, но мне оно было безразлично. И когда…
– Я знаю этого толстяка! – воскликнула Зойка и шепотом спросила: – Ты что, тоже шпионка?
Медея закрыла глаза, трясясь в беззвучном хохоте. Зойка отшатнулась.
– Слишком быстро! Я не успеваю разглядеть картинки! У меня так болит голова.
– Извини, – очнулась Медея.
– Можно обо всем спрашивать? – поинтересовалась Зойка.
– Попробуй.
– Ты занимаешься сексом с мужчинами и с женщинами?
– Мне сказали, что ты уже сосватана. И даже целовалась. Но мы все равно пропустим эту тему.
– Как ты это делаешь – пропускаешь тему? – нахмурилась Зойка.
– Блокада? Это просто. Тебе-то зачем?
– А тебе?
– А мне нужно было обыгрывать детекторы лжи. Это отлично дисциплинирует воображение. Потому что мысли – это не что иное, как…
– Образы, – закончила Зойка.
– Молодец. Ну-ка, что ты помнишь первое-первое в жизни?
– Самое первое? – уточнила Зойка.
Потом они почти не разговаривали и стали похожи на глухонемых – эмоции выплескивались в жестах и вскриках.
Устав, легли на пол.
– Я тебя очень огорчила, что вдруг появилась? – спросила Зойка.
– А я тебя? – спросила Медея.
– Ты меня, конечно, немного пришибла. Но теперь я рада. Ты такая… невероятная! Мужчина и женщина в одном теле. Это же так прекрасно! Ни у кого нет такого родителя.
– Встречаются, – уверила ее Медея.
– А как мне тебя называть?
– Пока я не приду в усах и бороде, называй меня Медея. Я еще боюсь к тебе прикасаться, не обижайся. Я вообще с опаской отношусь к детям.
