— Когда ты плакала последний раз?
— В прошлом году в Фолловом море во время шторма! — сказала она.
Он чуть заметно улыбнулся:
— Давай заключим мир?
— Не раньше, чем я узнаю, кто ты, откуда и куда едешь.
— Но мы же с тобой увиделись!
— Этого мало!
Он стиснул ее руку и сказал просто, словно разговор шел о погоде:
— Я люблю тебя, Дина Гренэльв!
Много лет назад, как раз в том месте, где они проходили, кто-то поставил дорожную тумбу. Не будь ее, Дина села бы прямо в грязь.
Она сидела на тумбе и тянула себя за пальцы, точно хотела оторвать их.
— Что же это такое? Что же это такое? — в отчаянии кричала она.
Он ждал, когда она успокоится. Внешне он был невозмутим.
— Может, довольно уже, Дина?
— Почему ты так говоришь? Почему редко приезжаешь в Рейнснес?
— Слишком далеко, Дина. — Он растерялся.
— Тогда расскажи мне, чем ты занимаешься!
— У мужчин иногда бывают причины молчать.
— Неужели чаще, чем у женщин?
— Не знаю. Я же не спрашиваю тебя ни о чем. Что-то надорвалось в их отношениях.
— Ты думаешь, можно приезжать и уезжать из Рейнснеса, как будто…
— Я приезжаю и уезжаю когда захочу. И пожалуйста, перестань расспрашивать всех обо мне. Я НИКТО! Запомни это!
Он рассердился.
Она встала с тумбы и взяла его за руку. Они снова стали спускаться. Вокруг еще были лес и поля. Ни домов. Ни людей.
— Чем же ты все-таки занимаешься? — Она доверчиво прижалась к нему.
Он сразу понял ее уловку. Но все-таки ответил.
— Политикой, — грустно сказал он.
Она взглядом разобрала его лицо на части. Подбородок, рот, нос. И задержалась на глазах.
— Одни преследуют тебя. Другие — прячут.
— Ты преследуешь меня, — засмеялся он.
— Что же ты такое натворил?
— Ничего, — ответил он, на этот раз серьезно.
— Это по-твоему, а по-моему…
— И по-твоему тоже.
— А уж это позволь мне решить самой. Расскажи! Он безнадежно развел руками, снял шляпу и сунул ее под мышку. Ветер растрепал ему волосы.
Наконец он собрался с духом и твердо сказал:
— Мир хуже, чем тебе кажется. Кровь. Виселицы. Голод. Бедность. Предательства и унижения.
— Неужели он так плох?
— Плох, хотя мог бы быть и хуже. Но он более жесток, чем ты думаешь. Из-за этого я и стал человеком, которого не существует.
— Тебя не существует?
— Да. Но когда-нибудь времена изменятся.
— Когда же?
— Не знаю.
— И тогда ты приедешь в Рейнснес?
— Да, — твердо сказал он. — Примешь ли ты тогда человека, который проезжает мимо и не существует?
— Я не могу выйти замуж за человека, которого не существует.
— А ты хочешь выйти за меня замуж?
— Да.
— А моего согласия ты спросила?
— Нас с тобой благословили. Этого достаточно.
— Чем же я буду заниматься в Рейнснесе?
— Жить со мной и тушить горящую крышу, если потребуется.
— Ты думаешь, мужчине этого достаточно?
— Иакову было достаточно. И мне тоже.
— Но я не ты и не Иаков!
Они мерили друг друга взглядом, как два самца, отстаивающих свое право на самку. Любви в их глазах не было. Наконец Дина сдалась. Она опустила глаза и тихо сказала:
— Ты мог бы быть шкипером на одном из судов.
— В шкиперы я не гожусь, — мягко ответил Лео. Он по-прежнему держал под мышкой скомканную шляпу.
— Но не могу же я быть женой человека, который ездит в Россию и еще Бог знает куда! — крикнула она.
— А тебе и не надо выходить замуж, Дина. По-моему, ты не годишься для роли жены.
— Но кто же тогда будет рядом со мной?
— Я!
— Но ты же не существуешь!
— Для тебя существую! Пойми это! Но мои дороги нельзя обнести оградой. Это приведет только к ненависти.
— К ненависти?
— Да! Людей нельзя держать в загоне. От этого они становятся опасными. Так поступили с русским народом. И это чревато взрывом!
Ветер гнал по полю соломенную труху. Кое-где дрожали испуганные колокольчики.
— Людей нельзя держать в загоне… Они от этого становятся опасными! — шептала Дина. — Они от этого становятся опасными!
Она сказала это в пространство, словно ей вдруг открылась истина, которой она прежде не понимала.
Им не нужно было обнимать друг друга. Их связывали узы прочнее морских канатов.
На другой день к Мюллерам пришел посыльный с пакетом. На имя Дины.
Это была ее шляпа. Она выглядела так, будто всю зиму пролежала под снегом. Но в тулье в заклеенном конверте лежала записка:
И все.
Дина уехала с первым же пароходом, который шел на юг. Лео уехал двумя днями раньше. Радости она не чувствовала. Но немного успокоилась.
Епископша показала ей, что Любовь существует. К тому же ей уже незачем было ехать в Вардёхюс, в это дикое, забытое Богом место с тюрьмой и крепостью в форме звезды, обнесенной каменными стенами. Так ей сказали.
— Людей нельзя держать в загоне. Они от этого становятся опасными! — шептала Дина, ей оставалось только считать горные вершины да рукава фьордов.
Люди на борту в счет не шли.
ГЛАВА 16
Помилуй меня, Господи, ибо тесно мне; иссохло от горести око мое, душа моя и утроба моя.
