Вениамин был горд как петух. Почти всю дорогу он держал руль. Говорил он, как всегда, мало, но вид у него был довольный. Почти счастливый.
Дина с ним! Она смотрит на него. Слушает. Очень серьезно отвечает на его вопросы. О матушке Карен. О Вороном. Говорит, что ему необходимо серьезно учиться.
Объясняет, кто распоряжается всем в Рейнснесе. Почему Андерс получит шхуну после Дининой смерти. И вообще все, что Вениамин слышал краем уха, когда взрослые думали, что он ничего не слышит. И не отвечали ему, если он задавал им вопросы.
А вот Дина отвечала на любой вопрос. Несколько раз он не понял ее объяснений. Но это не имело значения. Главное, она отвечала ему!
Очень редко она говорила, что чего-то не знает. Это было, когда он спросил, возьмет ли она его с собой в следующий раз. И вернется ли Юхан в Рейнснес.
— Вообще мне все равно, вернется ли Юхан, — сказал он.
— Почему?
— Не знаю.
Дина не стала расспрашивать.
Впереди показался причал.
— Ты так же хорошо ведешь лодку, как Андерс, — сказала Дина, когда дно лодки коснулось первых камней.
Вениамин просиял. Он по-мужски спрыгнул в воду и подвел лодку к большому камню, чтобы Дина могла сойти на берег, не замочив ног.
— С тобой хорошо плавать. Аж чертям тошно! — сказал он и повернулся к ней, чтобы принять вещи, которые она передавала ему из лодки.
Его улыбка была редким подарком. Но сейчас Дине были не нужны подарки от Вениамина. Ее глаза были прикованы к чему-то на склоне.
Вниз по аллее шел человек в широкополой шляпе. Он поднял руку в знак приветствия.
Дина выронила вещи в воду. И стала пробираться среди камней. Прямо по воде. Причалы, посыпанная гравием дорожка. Аллея, где деревья стояли, как часовые.
Последнюю часть пути она бежала. Остановилась, не добежав до него. Он раскрыл ей объятия. И она упала в них.
Вениамин опустил голову и вытащил лодку на берег.
Лодка была тяжелая.
Подали десерт. Осенняя темнота пряталась по углам. В тот вечер свечей не жалели.
Учитель, кандидат Ангелл, и приказчик Петер в разговор не вступали. Говорили главным образом Андерс и Лео. Динины глаза пылали, как костры.
Стине за столом не было. С тех пор как она вышла замуж за Фому, она перестала обедать в большом доме. Добровольно отказалась от своей прежней привилегии. Потому что Фому никогда не приглашали на трапезу с господами.
Но она входила и выходила. Следила, чтобы все было в порядке. Словно метрдотель в дорогом ресторане. Несмотря на большой живот, она двигалась быстро и легко.
Лео сердечно поздоровался с ней как с членом семьи. Она держалась вежливо и сдержанно. Словно хотела защитить себя от ненужных вопросов.
Никто не заговаривал о тюрьме или о шпионаже. Но избежать разговора о войне они не могли.
— Вы в России довольны своим новым царем? — спросил Андерс.
— О нем существуют разные мнения. Но я уже давно не слыхал новостей из Петербурга. Между прочим, царь с честью вышел из этого поражения. Он получил хорошее образование, не только военное, в отличие от отца. Напротив. Одним из его наставников в отрочестве был поэт Василий Жуковский.
— Твой родственник? — быстро спросила Дина.
— Не исключено, — улыбнулся он.
— По-твоему, многое зависит от учителя? — спросила Дина и посмотрела на кандидата Ангелла.
— Думаю, да.
— Моим учителем был Лорк, — задумчиво сказала Дина.
— Тот, который научил вас играть на виолончели и пианино? — спросил кандидат.
— Да.
— А где он теперь?
— Всюду, и близко и далеко.
Стине в этот момент подала кофе. Она выпрямилась, услыхав ответ Дины. Потом спокойно вышла из комнаты. Андерс не мог скрыть удивления. Но промолчал.
— Приятно, что учителям придается такое большое значение, — сказал кандидат.
— А как же, — сказал Лео.
— Вы считаете, что Крымская война была заведомо проиграна, потому что солдат не учили сражаться? — поинтересовался кандидат.
— Война, в которой сражающиеся не видят смысла, всегда бывает заведомо проиграна. Война — это крайнее проявление человеческого страха, когда люди уже не могут договориться.
— Это уже этическая сторона вопроса, — заметил кандидат.
— Этическую сторону обойти невозможно, — сказал Лео.
— Этот мирный договор поставил Россию в зависимое положение, я так понимаю? — спросил Андерс.
— Мыслящий русский — самый независимый человек на свете, — с жаром произнес Лео. — Но Россия — это не один голос. Это многоголосый хор!
Андерс, всегда любивший сладкое, отложил ложку.
Дина забыла обо всех. Она уставилась в пространство и не замечала, что на нее смотрят. Наконец она схватила салфетку и вытерла губы.
— От этой двери где-то должен быть ключ, — проговорила она, ни к кому не обращаясь. — Я только никак не найду его…
— Что вы думаете об идее объединить все Скандинавские страны под одним флагом? — спросил кандидат у Лео.
— Это зависит от того, что вы понимаете под Скандинавскими странами, — уклончиво ответил Лео.
— Географические карты и так уже выглядят нелепо. Невозможно получить сплав из золота и золы. Он распадется на части при первом же морозе, — сухо заметил Андерс.
— Я не совсем уверен, что ты прав. Нация не должна замыкаться в себе. Человек, который не видит никого, кроме себя, обречен, — медленно сказал Лео, глядя в тарелку.
Дина с удивлением подняла на него глаза, потом рассмеялась. Все смущенно потупились.
— Дина, окажи последнюю милость старому, побежденному в войне русскому! — проникновенно попросил Лео.
— Какую же?
— Помнишь, я прислал тебе ноты? Сыграй что-нибудь оттуда!
— Сыграю, если ты пойдешь со мной искать медведя, который на прошлой неделе задрал в горах двух овец, — быстро сказала она.
— Идет! У тебя есть ружье?
— Мы возьмем ружье у Фомы!
Дина встала и, подобрав темно-синюю юбку, села к пианино.
Лео последовал за ней, остальные расположились в курительной, широко открыв двери. Руки Лео и Дины, случайно касаясь друг друга, то жгли огнем, то кололись, как шипы.
— Тут много трудных вещей, — сказала она.
— У тебя было достаточно времени, чтобы разобрать их…
— А я и не жалуюсь! — резко сказала она.
— Могу я выбрать? — Да.
— Спасибо. Тогда сыграй мне Лунную сонату Бетховена.
— Ты мне ее не прислал.
