хочу или к брату на Кубань — в голосе появился слезный надрыв.
— Ну ладно, хватит, — и директор выставил руку ладонью вперед, — мы — государство, мы за тебя в ответе.
У Дениса ходуном заходили желваки. Он злобно посмотрел на незнакомого мужчину и, усмехнувшись, произнес:
— Ясно, я сам за себя не отвечаю. Я, Денис Росин — государственный человек.
— Росин, ты ведешь себя черт знает как! — разозлился директор.
— Уж каким воспитали, — съязвил, прищурив глаза, Денис.
— Росин! Не остри. Поедешь и все тут. И кончим на этом!
После обеда Владимир Николаевич забрал Дениса из спецшколы, где он потерял два года своего детства и это время кровавой зарубкой останется на сердце, и повез его в интернат, который находился на окраине города. В интернате Дениса встретили настороженно. Для воспитателей он был чуть ли не зеком из колонии малолеток и поэтому они смотрели на него с опаской и недоверием. С первой минуты Денис попал под бдительный надзор администрации.
Подростки же смотрели на него с уважением, особенно те, кто стоял на учете в милиции.
Повзрослевшие интернатовские девочки видели в нем красивого мальчика с атлетической фигурой, притягивающей внешностью и обворожительной улыбкой. Но Денис не старался сойтись ни с девочками, ни с ребятами и как-то сторонился их. Все свое время он проводил с малышами, которые напоминали ему Артемку. Эта привязанность немного заглушала тоску о брате.
Наступил апрель. Денис играл во дворе интерната с малышами. Они облепили его, устроив кучу-малу. Он выбрался из-под них веселый и довольный. Пушок обхватил его за шею и не хотел отпускать.
— Денис, осторожней, — попросила воспитательница Мария Васильевна.
Во двор с велосипедом вошел подросток и подошел к Денису.
— Денис, цепь полетела и руль... Сделай, — он заискивающе посмотрел ему в глаза.
— Давай посмотрим, гонщик... — сказал Денис и склонился над велосипедом.
...По вечерам, когда на него находил жестокий приступ тоски, он с разрешения старшего воспитателя уходил в городок студентов, где в спортзале занимался каратэ. Эти занятия для него были как бы отдушиной, он с увлечением постигал приемы восточных единоборств
Парни, занимавшиеся вместе с ним, подобрались веселые и добродушные. Денис рассказал им о своей судьбе, и они со вниманием относились к подростку.
Однажды вечером Денис возвращался в интернат. Недалеко от него ему повстречались девочки.
— Может погуляем? — игривым голосом спросила Юля, выкрашенная блондинка.
Денис впервые увидел ее, хотя о ней он уже был наслышан. Пацаны в спальне рассказывали о ее сексуальных похождениях. От них же он узнал о том, что она, поспорив, решила «оболтать» новенького.
«Ну, начала подъезды», — подумал про себя Денис, заметив обольстительную улыбку Юли.
До него донеслось хихиканье ее подружек.
— Да у меня поводка нет.
— Зачем? — удивилась Юля.
— Чтобы такую свору выгуливать, — ответил Денис и, обойдя девочек, пошел в интернат.
У входа в спальный корпус стоял Владимир Николаевич.
— Росин, ты что-то задерживаться стал. Надо кончать твои тренировки.
— Я же с разрешения Натальи Спартаковны хожу.
— Ну, она разрешила, она и запретит.
— Конечно. У нас же страна запретов, — огрызнулся Денис.
— Говоришь много, не забывай, откуда к нам пришел.
Денис зло посмотрел на воспитателя и вошел в корпус.
Вскоре он начал чувствовать, что задыхается в этом интернате. Ему надоело терпеть обиды от воспитателей, и время от времени в голову стали приходить мысли о побеге. И сейчас, сидя на самподготовке, он думал о том, как уйти из интерната.
В дверь класса постучали.
— Раиса Ивановна, там к Росину пришли, — сообщил мальчишка-дежурный.
— Росин, иди, — кивнула воспитательница и склонилась над выкройками.
Выйдя во двор, он увидел пацанов из спецшколы.
— Здорово, Принц! — протянул ему руку Витаха.
— Привет, — пожал Денис протянутую руку. — Здорово, Горилла. О, Рубь, какие шмотки...
— Ну, как житуха здесь, Принц?
— Да никак, скорее, как в гробу, но мне еще чуть-чуть бы продержаться да немного простоять...
— А может, Денек, пойдешь с нами? Тут классное дело, все чисто, есть шмотье и техника.
— Не, — покачал головой Денис, — хватит, на зону не хочу.
— Че ты сразу на зону? Говорю чисто все.
— Нет, Витаха, мне хватило «спецухи» вот так вот, — он чиркнул указательным пальцем по шее. — И ты не подкатывай ко мне с такими делами. Нужны деньги — найду, помочь — помогу, а на дела — нет!
— Ну, смотри, Денек, дорожки расходятся, но они ведь и сходятся.
Пацаны попрощались и ушли. Денис стоял и смотрел им вслед. К нему подошел воспитатель Владимир Николаевич и хмуро сказал:
— Так я и знал, теперь уголовники к нам зачастят, малину тут организуют.
— Слушай, Колобок, че ты вяжешься, че ты тянешь? — раздраженно сорвался Денис.
— Как ты смеешь? Чего ты мне тычешь? — возмущенно заорал воспитатель.
— Потому что я тебе не бычок, чтобы пасти меня. И потому, что ты — дерьмо в очках! — презрительно произнес Денис и пошел в корпус мимо открывшего рот и распахнувшего от удивления глаза воспитателя. «Сорвался ты Дин, — на ходу подумал Денис, — теперь Колобок тебя с дерьмом сожрет...» Потом попытался успокоить себя: «Ну сколько же можно терпеть?! От его слежки шибануться можно».
Денис был прав: воспитатель написал на него докладную, и с Натальей Спартаковной состоялся неприятный разговор. Он чувствовал себя своим только среди малышей и радовался от сознания своей необходимости этим сорванцам. Он приходил к ним каждый вечер и рассказывал сказки. Малыши полюбили Дениса и очень привязались к нему.
В один из вечеров он сидел в их спальне и рассказывал им сказку о летящем человеке звездопада.
Вошла воспитательница Мария Васильевна и тихо сказала:
— Тебе пора, Денис. Спасибо.
Малыши стали просить ее.
— Еще, Мария Васильевна!
— Завтра, ребятки, завтра.
— Денис, ты приходи, ага? Ты придешь, ага?
— Приду. Спать, малявки, ага? — передразнил он Пушка.
Пройдя немного по коридору, Мария Васильевна остановилась и, глядя Денису в глаза, спросила:
— Артемка тебе так и не написал?..
В коридоре появилась Раиса Ивановна.
— Ты где шляешься, Росин? — раздраженно спросила она.
— Ой, Раиса Ивановна, он у моих был. Вы уж извините, — заступилась за Дениса Мария Васильевна.
— Он что, в вожатые у вас записался, уголовник? — усмехнулась она.
Денис посмотрел на нее с ненавистью: от захлестнувшей обиды сжалось сердце. Он хотел что-то сказать, но повернулся и быстро ушел.
— Зачем вы так, Раиса Ивановна? — покачала головой Мария Васильевна.
— А что я такого сказала? Только правду. Обиделся он! Посмотрите на него, слово ему не скажи... — ворчала воспитательница.
Дениса давила гнетущая повседневность интерната. Он был готов взорваться от той тотальной
