— Чего ты психуешь-то? Не я один этим занимаюсь, И это было заведено еще до моего прихода, что пацан — придурок, я только обязан за ним следить. И то, что происходит в моем приемнике, это происходит везде и всюду: в спецухах, на зонах. Всегда такие учреждения делились на два лагеря: лагерь конвоиров и лагерь пацанов.
— Мне не надо этого доказывать, я без тебя все знаю прекрасно. Но то, что мой друг стал махровым ментом, вот что меня гложет! Ты же не автомат, ты человек. У тебя есть душа и ты должен понимать этих пацанов. «Я один из них!» — передразнил Димка, — да ты прежде всего ЧЕЛОВЕК! Влад Владин! А потом уже мент. Тьфу ты, милиционер, принявший присягу.
— Ты что мне предлагаешь: быть своим среди чужих и чужим среди своих?
— Я тебе ничего не предлагаю. Ты должен быть таким же, каким тебя знает твоя мама, жена, я, в конце концов.
— Ну знаешь, быть в воде и не замочить ноги не может ни один человек, — стал оправдываться Влад.
— Эх, братан, — тихо произнес Димка, — а, впрочем, чего тебя винить? Ты один из тех, кто служит Системе, как бездумные автоматы-роботы. Ты знаешь, когда я это начал понимать? Там на Кавказе, когда погибли наши парни. У меня тоже была злоба. Я тоже был из Системы, но стреляли-то в нас не враги, а наши, советские, мирные люди и потом было самое страшное, когда в одном из селений я увидел обезумевшую мать над трупом обожженного сына. Вот тогда меня как будто перевернуло, и я до сих пор не могу ответить на вопросы: почему это все происходит? Кому это нужно? И вроде бы я начал находить ответы. Я не могу тебе сейчас ничего сказать, но поверь мне, братан, я не хочу, ты слышишь, не хочу, чтобы ты был дерьмом. И мы все
— Ладно, убедил, — примирительно сказал Влад. — Прости, я был не прав.
— Я то тебе прощу, я твой друг, верящий в то, что ты не конченый подонок. Но простят ли пацаны, которые плевали тебе в спину, обзывая ментом? А главное, простишь ли ты сам себя?
— Да если я стану самим собой, то будет драка. Мне не дадут жить в этом приемнике, гноить будут до предела, пока не выкинут.
— Да, ты прав, это страшно трудно в этой жизни оставаться самим собою. Но ты знай, что у тебя за спиной есть надежный тыл. Когда-то ты спас меня, и я тебе пропасть не дам.
Димка взглянул на часы:
— Ого, нам пора ехать.
Друзья оделись. Влад прошел на кухню, где мать разговаривала с Пашкой. Она потрепала мальчонку по голове.
— Езжайте, — спокойно сказала она, улыбнувшись Пашке, — а я его пока спать уложу. Поспит, потом пойдет куда захочет.
— Я к тетке пойду, — буркнул Микошин, облизывая ложку.
— Еще налить? — спросила тетя Рая.
Влад накинул куртку, и они с Димкой вышли за дверь. На пороге Влад обернулся к матери:
— Ма, ты все-таки смотри, чтобы он не стянул чего-нибудь.
— Эх, Владушка, зачерствел ты на своей службе. Перестал верить. Да и не будет он злом за добро платить, — улыбнувшись, сказала мать.
— Ладно, я поехал. К Наташке я заеду.
Дверь за сыном захлопнулась.
Мать постояла в прихожей еще с минуту, потом вернулась на кухню, где наевшийся досыта Пашка уже клевал носом.
— Ой, да ты спишь уже, пойдем, я тебе постелю. — И она повела пацана в гостиную.
Подъезжая к органному залу, друзья заметили уже знакомую им фигуру Олеси.
— Садись, — пригласил ее в салон Влад, открыв дверцу.
Олеся села в машину и достала из сумочки кассету и записную книжку.
— Вот, — сказала она, протягивая их Владу, — Алик просил вам это передать. Сказал, чтобы вы не искали его: все равно не найдете.
— Но, Олеся, ты ведь знаешь, где он.
— Нет, он ушел от меня сегодня утром, а где он сейчас, я не знаю. Может быть, к бабушке поехал, — пожала она плечами.
— Олеся, но это же неправда!
— Я не знаю, где он, — резко оборвала она. — Все, мне пора идти.
— Может, тебя подвезти? — предложил Димка, подмигнув Владу.
— Да нет, я на троллейбусе.
— Вот до троллейбуса мы тебя и подвезем, — Димка завел машину и они поехали к остановке.
Он высадил Олесю, она пересела в троллейбус.
Влад повертел кассету в руках и вставил ее в подкассетник магнитофона. Вначале слышалось одно шипение, наконец, раздался голос Алехи:
«Это началось год назад. Однажды после соревнований ко мне подошли два человека и предложили заработать бабки чистым путем, без уголовщины. Дав согласие, я должен был прийти на встречу на следующий день к ресторану «Малахит».
Слушая Шороха, Влад четко представил, как у стеклянных дверей его встретили два крепких парня и повели на второй этаж в ресторан, как они сели за столик, к которому подошла официантка и сняла табличку «Столик не обслуживается». Через несколько минут стол был заставлен деликатесами, вином и водкой, и парень в черной «варенке» начал увлеченно расписывать будущую райскую жизнь Алехи!
— Это тебе не пуп царапать! Но для этого, парень, — сказал он, — надо постараться. А делов-то у тебя на копейку. Познакомиться с дочкой какого-нибудь богатенького, оболтаешь ее, можешь покувыркаться: на твою рожу девки, как мухи на мед, полезут. Твое дело узнать, где у папаши бабки. Ну, если сынок, то там рок, техника. Короче, проедешь ему по ушам, а в итоге — заначка. Это тебе чистый доход, и не надо перед отчимом унижаться.
— Вы что, уже справочки обо мне навели?
— А как ты думал? У нас все пучком: анкеты, характеристики, наблюдения. Интересно было на тебя посмотреть на ринге, на состязании по кикбоксингу. Ты дрался, как гладиатор. Девочки тебя чуть глазищами не съели. Ты был как Жан Ван Дамм, так что ты нам подходишь по всем статьям.
«Короче, — продолжал Алексей, — эти парни попали в десятку. В ту минуту мне было на все наплевать. Их предложение было заманчивым, и я дал согласие.
Через пять дней они мне позвонили, На встрече объяснили популярно что мне делать, дали конкретный адрес и справочку о моей первой жертве. Ею стала дочь директора малого предприятия».
Влад представил себе лежащего на двуспальной широкой кровати обнаженного Алеху, которому девушка в наброшенном на голое тело халатике показывает тайник отца, вечером Алешка подходит к «Москвичу» и все рассказывает парням. И потом он представил, как на стуле сидит связанный хозяин квартиры, а грабители в масках вскрывают его тайник.
«Потом я узнал, что под видом сотрудников милиции грабители, за что я их прозвал «операми», изымали деньги и у других...»
Влад представил, как «оперы» в милицейской форме протягивают удивленным хозяевам ордер на обыск. Хозяин разводит руками и произносит: «Ищите, у меня ничего нет!»; как один из них уверенно направляется к тайнику и достает оттуда пачки денег в банковской упаковке, и после «операции» довольный Алеха прячет в карман кожаной куртки упаковку двадцатипятирублевок; как «оперы» приводят его в купленную для него квартиру; как он загорает на морском пляже под теплым, ласковым солнцем в окружении девочек, нежно поглаживающих его красивое тело атлета; как они со смехом бросаются в морскую волну, как тот самый Алеха открывает бутылку шампанского...
«Так я делал свои гнусные дела, башлял», — донеслось до Влада из магнитофона.
