попытался подняться, но рука скользнула по полу, и он снова упал.
«Козлы, пол намылили», — пронеслась в голове мысль.
Ему нанесли еще несколько ударов. Он сжался в комок и закрыл руками лицо.
— Получи, падла! — слышалось ему.
Удары сыпались на него один за другим.
— Ладно, кончайте, — бросил Цезарь, — а ты, сучара, вставай!
Санька тяжело поднялся. В глазах было мутно. Все тело ныло.
— Ну, как, нахватал звездей? — рассмеялся Цезарь и с размаху ударил его по лицу.
Падая,он подумал: «Только бы за стенку не схватиться». Оттолкнувшись от нее спиной, он сумел встать на ноги.
— Это тебе добавка, — сказал Цезарь. — Считай, Уралец, что прошел «прописку», но законы уважай.
Потом он повернулся к Зефиру и приказал:
— А ты здесь все уберешь!
— А че я-то? Пусть он и драит.
— Ты его не смог опустить, так что «толчок» — твой! — отрезал Цезарь и вышел с парнями из туалета.
Санька подошел к умывальнику и посмотрел на себя в зеркало. Под глазом появилась опухоль.
— Козлы вонючие, гады, — с ненавистью прошептал он.
Ополоснув лицо, Санек, пошатываясь, побрел к постели. Добравшись до нее, он, как подкошенный, рухнул на кровать и укрылся одеялом с головой. Все тело ломило от боли. Душу обжигала ненависть. Рустам поднял голову, посмотрел в его сторону и, тяжело вздохнув, отвернулся.
После линейки Санькин отряд отправили на уборку территории, и пацаны, разбившись на группы, разошлись по участкам. Санька, Рустам и еще двое пацанов убирали около спального корпуса. Утро стояло теплое и солнечное, работалось в охотку, и Санькина группа уже заканчивала уборку, когда раздалась команда Пончика, воспитателя, прозванного так за свою полноту:
— Уборка закончена! Свободное время.
— Ого, Уралец! — рассмеялся Чурбак, подходя к Саньке, — ну, и фингал у тебя!
— Че, нравится? Могу подарить, — холодно заметил Санька.
— На фиг, — прищуривая правый глаз, произнес Чурбак, — я же не тормоз, — и, вытащив козявку из носа, засунул ее в рот.
— Сань, держи. — Масленок протянул ему пятачок, опускаясь рядом с ним на корточки.
— Да уже не надо, — возвращая пятачок, сказал Санька, приглядываясь к Масленку, вечно грустному мальчишке с синими глазами, обрамленными мохнатыми ресницами.
Мальчишка облизал свои тонкие губы.
— Смотри, классный прыжок! — закричал Дубовой, долговязый парень в очках.
Пацаны посмотрели на вышку, откуда с парашютами прыгали воспитанники первого отряда.
— Сань, а ты бы смог спрыгнуть? — спросил Масленок.
— Не знаю, наверное, смог бы, — неуверенно ответил Санька.
— А я бы точно прыгнул. Хорошо было бы, если бы поднялся ветер и отнес меня за забор, на волю, — и Масленок испытующе посмотрел на Саньку.
— Ну, ладно... пойду я в качковый зал... — сказал Санька, поднимаясь.
— А можно я с тобой? — спросил Масленок, и глаза его загорелись.
— Ну, пошли. Тебя вообще-то как зовут? Только по-нормальному?
— Тимур. — Разговаривая, они подошли к спортзалу.
— О, Санек, здорово, — пожал ему руку физрук. — Что, махался уже?
— Привет, Сань, — кивнул ему сержант, надевая гимнастерку. Посмотрев на его разбитое лицо, спросил:
— У тебя что, проблемы? Может, помочь?
— Да не надо, Ярослав. Это мое дело. Я сам их обую.
— Ну, лады. Держи, — сказал он и протянул четыре сигареты.
Санька разделся и пошел в зал, где занимались парни из «спецухи» и солдаты.
Отряд склонился над верстаками в мастерских. Сегодня по заданию они обрабатывали молотки, зажав в тиски, напильниками доводили до формы. Мастер прохаживался вдоль верстаков, наблюдая за работой подростков. Он подошел к первому столу, за которым работал Санька. От мастера несло перегаром.
— Молодец, хорошо, — отметил он Санькину работу.
— Уралец! На свиданку, — послышался голос дежурного.
Санька скинул халат и пошел к выходу, но его догнал Михей.
— Уралец! Подгонишь бабки, понял? — сказал он.
— Сколько?
— Червонец, — отрезал подвыпивший Михей.
Дописав заявление на свидание, Санька пошел к дежурным.
— Вон Вальцов стоит, иди подпиши у него, — сказал ему дежурный по режиму.
— А который Вальцов?
— Ну ты, паря, даешь! Начальство в лицо надо знать. Вон, видишь у стендов подполковник стоит? Это и есть директор.
Санька подошел к нему и протянул заявление. Быстро пробежав его глазами, директор сказал:
— Разрешаю, но только на тридцать минут. Вообще-то у нас свидания через три месяца. Но к тебе издалека приехали.
Прислонив заявление к планшету, он поставил свою визу.
— Пахомыч, — подозвал он дежурного, — проводи парня и объясни ему все. А попозже его воспитатель подойдет.
По дороге к проходной Пахомыч наставлял Саньку:
— Говори, что живешь нормально, кормят хорошо, ходишь в кино, баню, понял?
— Да, — с готовностью буркнул Санька.
На проходной увидев мать и брата он бросился к ним. Мать заплакала, обняв сына и приглаживая ежик на его голове. Они прошли к комнате свиданий. Мать захлопотала над столом.
— Ну как, братан? — спросил Борис, усаживаясь на лавку.
— Нормально, отобьемся, — улыбнулся ему Санька.
— Садитесь, поешьте, — пригласила мать сыновей.
Они сели. Борис разрезал дыню.
В комнату вошел Санькин воспитатель Пончик и сел поодаль, наблюдая за ними.
— Как дома, как батя, Антошка? — спросил Санька.
От рассказов матери на душе у него потеплело, накрыло теплой волной радости.
Уловив момент, когда Пончик отвернулся, Санька пальцами сделал знак Борису: «Нужны деньги!»
Брат ответил кивком. В глазах стоял вопрос: «сколько?»
Мать поняла этот немой диалог и, отрезав ломтик дыни, подошла к Пончику:
— Угощайтесь.
Он поначалу отнекивался, но все же взял дыню.
— Как он себя ведет? — поинтересовалась мать.
— Нормально, пока только привыкает.
Воспользовавшись моментом, Санька прошептал:
— Борь, надо полтинник на житуху.
— У меня только четвертак.
— Давай, только положи под семечки, в дыню.
Мать подошла к Саньке и прижала к себе его голову. Так они и сидели, обнявшись, пока к ним не
