В спальню влетел Казбек:
— Где Уралец? Его Цезарь зовет в бытовку.
Санька допел куплет и встал, отложив гитару. Рустам пытался удержать его, положив руку на плечо, но тот сбросил ее.
— Не надо... не стоит, это мое дело...
— Тогда возьми, — Рустам разжал ладонь, и Санька увидел лежавший на ней кастет.
— Нет, я сам! — сказал он и пошел в бытовку.
Войдя, он увидел Цезаря, оседлавшего стул и щелкавшего ногтями по зубам. Возле него разместился Михей. За спиной Саньки встали Казбек и Шуруп.
— Что же ты, Уралец, — вызывающе начал Цезарь, — не хочешь жить по нашим законам, не уважаешь «воров», мочишь «старшаков»?! Это же беспредел, анархия. А мы анархию не уважаем.
Он отодвинул стул и, оскалив зубы, подошел к Саньке. Шуруп с Казбеком схватили его за руки и Цезарь ударил его в солнечное сплетение. Ожидая удара, Санька напряг пресс, оттолкнулся от державших его парней и ногами ударил Цезаря в лицо. Тот отлетел, сметая на своем пути стулья. Санек пригнулся и, подставив подножку, бросил через бедро Казбека, а правой рукой нанес удар Шурупу, мешком рухнувшему в угол. Заметив, что на него надвигается Михей, Санька подпрыгнул и выбросил ногу, впечатав ее в его лицо. Коротким ударом в челюсть он встретил Цезаря. Почувствовав на себе чьи-то руки, обхватившие его сзади, Санька резко откинул голову назад и ударил затылком. Шуруп взвыл от боли и зажал нос, останавливая хлынувшую кровь. Подлетевший Казбек наотмашь полоснул Саньку заточкой. Тот попытался отскочить, но лезвие успело чиркнуть по майке, оставив на ней алую полоску. Перехватив руку Казбека, Санька загнул внутрь его кисть и резко надавил на нее. Казбек вскрикнул от боли и выронил заточку. Санька огляделся вокруг и, зажав рукой кровавую рану, вышел из бытовки. В его глазах уже угасал звериный блеск. Пройдя мимо столпившихся пацанов, он сел на свою кровать.
Сквозь толпу протиснулся Рустам.
— Сильно резанули? — с участием спросил он.
— Да нет, слегка, — поморщился Санек. — Сигареты есть? Закури.
Рустам закурил, затем, стряхнув пепел на ладонь, потер им рану.
Кто-то из подростков тоже закурил, чтобы получилось побольше пепла. Саньке протянули чистую майку.
— Рустам, выйдем, — надев ее, произнес он.
Они вышли из корпуса. За ними увязалось несколько парней.
— Назад, пацаны, в спальню. Емеля, останься, — сказал Санька.
Когда все ушли, он долго стоял, задумавшись, а потом обреченно произнес:
— Это все, теперь меня потянут на зону за этих козлов.
— Точняк! И что ты думаешь делать? — спросил Рустам.
— Я тут обкашлял, короче, пока киношку крутят меня не хватятся. Я решил уходить в побег. Поможешь, Рустам?
— Идем к хоздвору, — после минутного размышления твердо произнес Рустам.
Санька с Рустамом и Емелей подошли к питьевому фонтанчику. Постояв около него немного, они огляделись по сторонам.
— Нужно добежать до бани, а там в кустах спрячемся, — сказал Рустам.
Пригнувшись, парни добежали до кустов акаций. Санька хотел было двигаться дальше, но Рустам остановил его. По аллее с обходом шли заместитель директора с дежурным.
Когда они скрылись из виду, пацаны ринулись в сторону хоздвора. Большой фонарь освещал закрытые двери гаражей, большую кучу угля и кочегарки. В домике «обслуги» было темно. Только у хозяйственных ворот в «дежурке» горел свет. Пацаны пробежали по хоздвору и остановились у большой кучи щебенки.
— Емеля, — шепотом позвал Санька, — отвлеки дежурного — и прощай! Я один пойду. Понял?
— Понял. — Емеля пожал протянутую руку и, поднявшись во весь рост, пошел к вахте.
Санька с Рустамом, крадучись, подбежали к забору и укрылись за толстыми стволами тополей.
— Вот и все, — с грустью произнес Санька. — Ты со мной, Рустам?
— Нет, Санек, я тебя прикрою. Сделаю вид, что ухожу в побег, «рвану» в другом месте.
— Прощай тогда. Может встретимся на Урале. Бывай!
Они коротко обнялись.
— Прощай, Санька, беги прямо к «железке», — прошептал ему Рустам.
Вскарабкавшись Рустаму на плечи, Санька снял куртку и забросил ее на «колючку». Потом подтянулся на руках и перебросил тело через забор. На ходу надевая куртку, Санька побежал по дороге. Остановился он только тогда, когда почувствовал в боку резкую боль. Дышать стало тяжело. Казалось, не хватит воздуха.
Вдруг его ослепил свет фар. Закрывшись руками, он юркнул в кусты. «Уазик», проехав немного, тормознул.
«Отбегался. Все, хана», — подумал он, сильнее прижимаясь к земле.
— Санька, — тихо позвал его водитель. Подождав несколько секунд, он выпрыгнул из машины и подошел к кустам. — Санька! Это я, Ярослав.
— Яр, ты?! — разглядев знакомое лицо сержанта, Санька поднялся и вышел из-за кустарника.
— Ты че, дернул, что ли? — удивленно спросил водитель.
— Что-то вроде того. Слушай, подбрось до станции.
— Давай в машину, только бегом!
Не веря своей удаче, Санька забрался в «Уазик». Машина развернулась и начала быстро набирать скорость.
— Я этих мразей в «спецухе» положил. Они меня порезать пытались, — объяснил Санек.
— Ого! Ну и дела!
— У тебя шмотки есть? Мне бы переодеться.
Ярослав задумался.
— Хорошо, — сказал он, — сзади в коробке возьми. Для «фестивалей» держал.
Санька раскрыл коробку и извлек оттуда джинсы, черный свитер и кожаную куртку.
— Кроссовки под сиденьем не забудь. Может, налезут.
— Слушай, Ярослав, а тебе не жалко?
— Будешь иметь богатую подругу, тебе тоже будет не жалко.
Санька быстро разулся и скинул училищные шмотки. Ярослав при свете фар встречной машины разглядел на его груди рану.
— Все-таки порезали, суки, — сплюнул он на пол.
— Слегонца.
Машина тормознула и остановилась. Двигатель гудел вхолостую.
— А ну, подвинься, — сказал сержант и, достав из бардачка аптечку, вынул бинт, кусок ваты и быстро обработал рану йодом.
— Яр, время дорого, — с досадой сказал Санька.
— Быстро едешь — скоро помрешь, — пропел сержант. — Хочешь кровью истечь? Придурок! А ну-ка, не дергайся! Сиди смирно, я кому говорю! — И он ловко начал бинтовать Санькину грудь.
— Порядок, погнали, — сказал Ярослав, бросая аптечку в бардачок. — Да, вставит мне пистон ротный. Аж задница чешется.
«Уазик» летел по ночной дороге, подпрыгивая на ухабах. Стрелка спидометра заваливалась за отметку 80.
