построив, начали разводить кого в «дисциплинарку», а кого в «первичку».
Денис склонился над раковиной в туалете, смывая кровь с разбитого лица. Сквозь его пальцы стекал алая вода.
Гнетущая повседневность приемника давила братьев Росиных. Они с нетерпением ждали, когда же их, наконец, отправят в интернат.
Дениска мыл в коридоре пол. Дежурный воспитатель Елена Николаевна, проходя мимо, остановилась и сказала:
— Плохо моешь, Росин, перемывай. У тебя что руки не тем концом вставлены?
— Не буду, — Денис бросил тряпку на пол и плюхнулся на банкетку.
Елена Никоновна ушла и вскоре вернулась с сержантом Чириковым.
— Вот, Олег Николаевич, — показала она на Дениса пальцем, — не убирает.
— Значит, не будешь? — злорадно ухмыльнулся Чириков и изо всей силы пнул ногой по ведру.
Вода разлилась по всему полу.
— Чтобы было сухо! — приказал он и ушел, довольно посмеиваясь.
Елена Никоновна, постояв немного, последовала за ним.
Дениска, кусая губы от обиды и от сознания своего бесправия, горько заплакал. Он опустился на корточки и начал убирать воду. Проходивший мимо подросток из первой группы с сочувствием посмотрел на него, затем вынул тряпку из своего ведра и, подмигнув Денису, принялся помогать ему.
— Стежко, кто разрешил? — спросил Чириков, выходя в коридор.
— А кто вам разрешил издеваться? — поднимаясь, ответил он вопросом на вопрос.
— Опять ты, Стежко, права качаешь?
— А они у меня есть, эти права? — глядя ему в глаза, спросил подросток.
— Все, заткнись! — заорал сержант Чириков, — убирайте ведра и стелите дорожку.
Расстилая дорожку, Стежко сказал:
— Если что, скажешь мне. Меня Борисом зовут, — он подмигнул Денису и пошел в свою группу.
Денис посмотрел на высокую фигуру Бориса, и на душе сразу стало тепло.
Вечером в группу привели Шмохина, худощавого парнишку с широким приплюснутым носом и большим пухлым ртом. Он попадал в приемник уже много раз, и все сотрудники знали его, как облупленного. Теперь уже он не был тихим и замкнутым, как раньше: он знал, что и за решеткой можно жить в свое удовольствие. Уединясь с Акулой, они начали о чем-то шептаться. Акула то и дело показывал пальцем на Дениса. Их беседу прервала команда воспитателя:
— Второй группе строиться на ужин!
После ужина дежурный Андрей Ильич, открыв шкафчик, где лежали передачи от родителей, спросил:
— У кого передачки?
Над столами взметнулись руки.
— Останетесь.
— А можно мне братьев Росиных взять? — спросил Борис Стежко.
— Возьми, — разрешил Андрей Ильич, — но наверх ничего не брать. После передачки сделаю обыск, — предупредил он, уходя.
Они сели за длинный стол. Борис развязал свою передачку — полиэтиленовый мешок с печеньем, конфетами и бутылкой лимонада, и принялся угощать Дениса с Артемкой.
— А ты почему здесь? — поинтересовался Денис, отпивая из бутылки лимонад.
— Дураком был, не понимал многого, а сейчас в «спецуху» повезут.
— Ты от ментов бегать не умеешь, — вмешался в разговор подросток из первой группы. — Вот я как-то...
— Гроб, едальник закрой. Нечего их учить! — отрезал Борис, кивнув головой в сторону братьев.
Подросток обиженно посмотрел на Бориса.
В туалете, когда Денис мыл перед сном ноги, к нему подошел Шмоха и грубо толкнул его.
— Ну что, стукач, живешь еще? — оскалив зубы, спросил он. — Ну ничего, скоро будешь весело жить...
— Можешь не брать меня на испуг, — отозвался Денис.
Шмоха ехидно улыбнулся:
— Поглядим...
Ночью Денис проснулся оттого, что кто-то облил его водой. Он оглядел спальню, все лежали неподвижно. Вытащив мокрую простыню, он повесил ее на батарею.
— Что, обоссался? А говорил... — услышал Денис голос ночной нянечки по прозвищу Пингвин. Она стояла в дверях и сверлила его взглядом.
Утром братьев повели в кабинет врача, где медсестра заставила их раздвинуть задний проход и взяла анализ. После этого их посадили в машину и повезли в больницу. Денис всю дорогу с тоской смотрел в окно.
— Дениш, а пошему наш не отпушкают в город? — словно прочитав его мысли, спросил Артемка.
— Боятся, что убежим, — прошептал Денис, поглядывая на сержанта Марата.
В больнице их подвели к кабинету с табличкой «Лаборатория», где им пришлось долго ждать. Братья вместе вощли в комнату и сели напротив красивой лаборантки.
— Ты не бойся, Артемка, — прошептал брат.
— А я и не боюш.
У них взяли кровь и, разговорчивая, красивая лаборантка, которая все время улыбалась Артемке, положила перед ним конфеты и яблоки.
— Шпашибо, — сказал он и вопрошающе посмотрел на Дениса: «брать или не брать?»
Старший брат улыбнулся ему, кивнув головой. После больницы их повезли в психиатрическую клинику, которая находилась на окраине города. «Рафик» притормозил у корпуса с табличкой «Детское отделение». Их повели к психиатру. Они долго сидели в коридоре, дожидаясь своей очереди. Артемка весь изъерзался на коленях брата. Потом он вырвался и стал носиться по коридору. На него зашикали пожилые медсестры.
Наконец дверь кабинета открылась и оттуда выглянула медсестра:
— Кто здесь братья Росины? Заходите, — пригласила она.
Дмитрий Петрович повел братьев в кабинет, где врач в больших, почти с пол-лица очках, задавала Денису какие-то глупые, на его взгляд, вопросы: «Что тяжелее: килограмм ваты или килограмм гвоздей? Чем похожа курица на самолет?»
Денис, как мог, ответил на все вопросы. Наконец доктор обратилась к Артемке.
— Ну-ка, маленький, расскажи мне, кто здесь нарисован? — спросила она, пододвинув ему большую книгу с картинками животных.
Артемка назвал верно почти всех, но не мог назвать козу, потому что он ее никогда не видел. Потом вопросы посыпались, как горох:
«Каким цветом за окном деревья?», «Каким цветом небо?», «Какое сейчас время года?»
Артемка вдруг заупрямился и не стал отвечать. Тогда на него стали напирать все: и врач-психиатр, и дежурный Марат, и Дмитрий Петрович:
— Ну чего ты комедию ломаешь? — разозлился он. — Что, не знаешь, какое сейчас время года?
Доктору не хотелось потом таскаться с этим малышом по всяким комиссиям, и он стал уговаривать Артемку. Малыш неприязненно посмотрел на него и выкрикнул:
— Зима!
Врач-психиатр что-то записала в его деле и отпустила братьев. Когда они вышли из кабинета, Артемка недоуменно посмотрел на Дениса и, дернув его за рукав, спросил:
— Они што, ненормальные? Разве не знают, што шейшаш вешна?
