Флагман в изгнании

мы позволили этому ублю…

Он помолчал и продолжил, лишь успокоившись достаточно, чтобы следить за своей речью.

– Только потому, что мы позволили тому, кто это запланировал, подсунуть своих людей в число наших работников. – Он пожал плечами. – Нам никогда не приходило в голову, что кто-то может нарочно устроить такую катастрофу. Мы заботились о наборе людей, которые способны работать, а потом обучали их, как надо работать. Нам даже не пришло в голову принимать меры против саботажа.

– А у них и не было повода подозревать саботаж, миледи, – сказал Лафолле, и она вопросительно взглянула на телохранителя. – Сейчас, конечно, кажется, что это надо было учесть. Но задним числом всегда все кажется предельно ясным, а на самом деле вам не больше, чем любой другой компании, могло прийти в голову, что один из ваших служащих – массовый убийца.

Хонор кивнула. Она была благодарна ему за успокаивающие слова, но утешения были ей пока не нужны, и она обернулась к Геррику.

– Майор Лафолле прав, миледи, и, кроме того, тут работал не одиночный маньяк. Для осуществления диверсии потребовалась совместная работа восемнадцати-двадцати человек. Это заговор, а не просто убийство.

– Как они это сделали? – спросила она.

– У них была двойная цель, – ответил Геррик. – Каждая из них могла привести к аварии поодиночке, но поскольку сработали обе части плана, меня даже удивляет, что мы так далеко продвинулись.

Инженер поморщился. Гнев в его голосе слышался, но сухо и деловито.

– Один из их людей, миледи, работал оператором автобура, и он изменил профиль скважин, которые бурил для основных опор. Вы знакомы с первоначальным планом, миледи?

– Только в общих чертах, – ответила Хонор. Она просмотрела планы, но они не входили в область ее знаний.

– Вы помните, мы спроектировали отверстия так, чтобы в них поместилось как можно больше керамобетонной заливки, и при этом основание каждого столба представляло собой мощный анкерный замок? – спросил Геррик, и она кивнула. – В опору вставлялись поперечные крепления, которые потом входили в конусообразное расширение скважины, а поверх этого в каждую скважину заливалось больше сотни тонн керамобетона. Каждая опора в альфа-кольце должна была быть практически неразрушима.

Хонор кивнула. Если бы керамобетон правильно сплавили, он образовал бы монолитную пробку прочнее обсидиана. Благодаря своему крестообразному сечению опоры должны были сидеть так крепко, будто они были частью планеты.

– Ну так вот, миледи, дело вот в чем. Когда этот тип сверлил буром скважины, внешне они соответствовали спецификациям. Но коническая нижняя часть, которую следовало рассверлить расходящимися штреками, на самом деле оставалась цилиндрической и совпадала с диаметром опор, так что анкерные замки не раскрывались и не заклинивались в перекрестных секциях, и заложенная в плане прочность конструкции не достигалась. Мы сумели проверить только два отверстия, потому что инспекторы Мюллера не пускают нас на площадку, но по этим двум у нас есть отличные видеозаписи. Делали их операторы голокамеры, а не инженеры, так что они не заметили расхождения с планом, а мы сами до аварии записи не смотрели. Но теперь мы их посмотрели, и с помощью записи построили модель. Это компьютерная реконструкция, но ее примет любой суд, и сами отверстия до сих пор на месте – можно их осмотреть и все подтвердить.

Хонор снова кивнула. Геррик потер лоб жестом усталого триумфа и продолжил.

– Кроме неверного диаметра, миледи, дно двух скважин, которые мы проверили, тоже не соответствует профилю. Оно было скошено под углом, чтобы только край каждой опоры нес ее вес. Опять- таки, с хорошим керамобетоном это не имело бы значения, потому что заливка затекла бы под нависающий край, а потом ее заплавили бы. Но поскольку кёрамобетон был плохой, это тоже сыграло важную роль.

– А разве мы не проверяли профили?

– И да, и нет, миледи, – сказал Геррик, поморщившись. – Спецификации были внесены в программное обеспечение буров. Чтобы проявилась ошибка, оператору бура требовалось бы специально отключить встроенный профиль. Между сменами мы проводим диагностику и тестирование всего оборудования, чтобы засечь случайные изменения. Это значит, что перед окончанием смены он должен был вернуть все на место – и он так и делал. Это лишило нас возможности заметить происходящее на этом уровне… и, кстати, совершенно точно доказало, что это не несчастный случай… – Он помолчал и продолжил: – Но у нас предусмотрена и вторая проверка, миледи. Ее проводят в бригаде, которая устанавливает опоры на место. Если шахты просверлены неправильно, они должны были это заметить – и заметили бы, если бы не покрывали того, кто их пробурил. Поэтому мы и уверены, что участвовали по крайней мере две группы. И наконец, у нас есть контролеры на площадке, которые проводят выборочную проверку опор, когда они уже вставлены. Но они ищут случайные ошибки, а не намеренный саботаж, и те, кто спланировал диверсию, прекрасно это знали. Насколько мы смогли восстановить картину происшедшего на данный момент, бригады, вставлявшие опоры в некачественные шахты, знали, какие именно шахты не в порядке. Они вставляли опоры, заливали их керамобетоном, но заплавляли только верхние полметра или около того. В двух плохих шахтах керамобетон хороший. Мы полагаем, что во время их заливки рядом как раз оказался прораб, и они не посмели не завершить работу, боялись, что он сразу это заметит. Но что касается остальных шахт, то наши инспектора берут пробы для контроля качества только с двадцати сантиметров глубины. И инспектора Мюллера, кстати, тоже так делают. Это стандарт для инспекторов Меча и Ключей, прежде всего потому, что керамобетон очень сложно сверлить. Однако учитывая происшедшее, я уже порекомендовал Протектору, чтобы оборудование перепрограммировали на забор проб с полной глубины. Так вот, полметра хорошего керамобетона обеспечивали прохождение проверки качества всей опоре, хоть она и не в состоянии была нести предусмотренную для нее нагрузку. Она и в правильно просверленной шахте не устояла бы, но саботажники не хотели рисковать.

Инженер помедлил, горько улыбнувшись, потом отпил еще вина и откинулся в кресле.

– В итоге, миледи, примерно четырнадцать процентов основных грузонесущих элементов купола были спроектированы так, чтобы не выполнять свои функции, а угол наклона дна шахты накренял опору, создавая напряжение и в остальных элементах купола. С такими дефектами купол ни за что не устоял бы, миледи. Тот, кто все это планировал, прекрасно знал, что получится.

– Кто, Адам? – жестко спросила Хонор. Инженер пожал плечами.

– На данной стадии, миледи, мы еще только выясняем, как именно они это сделали. Мы не в состоянии определить бригады, устанавливавшие опоры и заливавшие керамобетон, по нашим собственным рабочим расписаниям, но служба безопасности работает с видеозаписями со стройки. Лорд Клинкскейлс рассчитывает найти их лица в базе данных наших рабочих. Но оператора бура мы уже вычислили, потому что известно, какой бур сверлил какие шахты и кто был оператором на каждом буре.

– Ну и?

– Согласно нашим данным, миледи, – ровно сказал Геррик, – это был некий Лоуренс Магвайр. Он один из тех, кто уволился в знак протеста, когда появились первые сообщения о некачественных материалах, и мы не знаем, куда он делся потом. Мы проверили указанный им адрес – это оказался пансионат. До поступления к нам на работу он только неделю снимал там комнату. Другие предоставленные им личные данные тоже не соответствуют действительности.

– Так что мы не знаем, кто он такой на самом деле?

Хонор постаралась скрыть разочарование в голосе, но ей не удалось. Жизненно важно было найти этого человека. Если не удастся его опознать и найти мотив его преступных действий, тогда ее враги будут настаивать, что этого человека выдумала ее компания, что никакого преднамеренного саботажа не было, а неправильное выполнение планов, которое и вызвало катастрофу, было, как уже начали говорить, ошибками плохо обученного персонала.

– Этого я не говорил, миледи, – усмехнулся Геррик. – Я сказал, что наши записи не говорят, где его можно найти, и это правда. Но хотя информацию он нам при поступлении представил фальшивую, отпечатки пальцев пришлось дать настоящие. Он, наверное, решил, что мы никогда не разберемся, в чем дело, и не догадаемся, что искать следует именно его. Но отпечатки мы нашли и передали их лорду Клинкскейлсу. Он сверил их с базой данных Дворца Харрингтон и ничего не нашел – это подтвердило наши предположения о том, что он посторонний. Но еще он по надежному каналу передал их своему человеку в планетарной