19 сентября 1918 года «Известия ВЦИК» опубликовали постановление Народного комиссариата по внутренним делам об обязанности членов и служащих рабоче-крестьянской милиции независимо от занимаемой должности являться к призыву по мобилизации.
Многие сотрудники милиции и ВЧК ушли в Красную армию, на фронты Гражданской войны. Положение в борьбе с преступностью еще более осложнилось.
«ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА
принят Коллегией Народного Комиссариата
внутренних дел 5 октября 1918 г.
1. В различных пунктах Р.С.Ф. Республики для охраны революционного порядка путем негласного расследования преступлений уголовного характера и борьбы с бандитизмом учреждаются на основании следующего положения при всех Губернских Управлениях Советской Рабоче-Крестьянской Милиции в городах, как уездных, так и посадах с народонаселением не менее 40 000—45 000 жителей отделения уголовного розыска во главе одного начальника — и необходимым числом сотрудников.
В Москве было образовано городское Управление уголовного розыска.
Я смотрю на пожелтевшую от времени фотографию молодого человека. Нежный, почти девический овал чисто выбритого лица, красиво очерченные губы, задумчивая, мягкая грусть в больших глазах. Шею охватывает тугой ворот светлой косоворотки, темный пиджак, офицерская фуражка с мягким козырьком.
Но есть в лице и другое — волевой подбородок, полные губы сжаты крепко, упрямо, с сознанием правоты…
Много лет, более тридцати, отделяет дату моего рождения от того момента, когда старый фотоаппарат запечатлел черты Александра Максимовича Трепалова.
Сейчас мало кто знает об этом человеке, но о нем надо рассказать. Надо, чтобы его знали и любили те, кто пришел после него, те, кто продолжил его дело, и все те, ради кого он жил и боролся. Всей своей жизнью он заслужил нашу любовь и уважение.
Александр Максимович Трепалов был сыном обедневшего крестьянина, подавшегося на заработки в Петербург, да так там и оставшегося. В тринадцать лет и Саша Трепалов пошел работать на завод. Там он встретил верных товарищей и в 1908 году вступил в партию большевиков.
Перед началом Первой мировой войны Александр Трепалов был уже высококвалифицированным вальцовщиком на судоремонтном заводе в Питере. Тяжелый труд, требующий огромной физической силы и выносливости, придирки мастеров, нескончаемо долгий рабочий день. Молодой вальцовщик не угоден хозяевам завода — революционная настроенность, беседы с рабочими на недозволенные темы, агитация против войны и царя. И вот Трепалов призван в армию и служит гальванером на броненосном крейсере Балтийского флота «Рюрик». За революционную пропаганду и хранение нелегальной литературы он попадает на каторгу, которую отбывает в Либаве, на корабле «Грозный».
Февральскую революцию Александр Максимович встретил уже в пехотных частях царской армии. Потом работа по заданию партии во второй, третьей и десятой армиях. Он — член полевого дивизионного и армейского комитетов. После революции Трепалов становится сотрудником ВЧК.
В сложной обстановке, которая была в Москве в 1918 году, партия доверяет ему новый ответственный пост. Александр Максимович Трепалов в октябре 1918 года назначен первым начальником Московского уголовного розыска…
Начальник недавно созданного Московского уголовного розыска — атлетически сложенный, в кожаной чекистской тужурке — вошел в комнату, где по его просьбе собрались сотрудники. Медленно обвел глазами лица собравшихся, достал из кармана газету.
— Митинговать попусту — нет времени! Жевать старую словесную жвачку, тем более. Читаю вслух одну заметку, — он развернул газету. — «Во время эвакуации Народного комиссариата по иностранным делам из расхищенных в вагонах вещей и документов считать недействительными два фельдшерских свидетельства от военно-автомобильной роты на имя Сергея Павловича Озерова и Петра Николаевича Николаева и другие удостоверения указанных лиц. Просьба к расхитителям прислать таковые: Москва, Воздвиженка, Ваганьковский, 8, Озерову. Будет выплачено соответствующее вознаграждение».
Сотрудники молчали, ожидая продолжения. Трепалов сложил газету, убрал в карман.
— Это не работа угро, а саботаж, который на руку контрреволюции! Такая наша работа — позор рабоче-крестьянской милиции и советской власти! С этим с сегодняшнего дня будет покончено.
Кто-то, видно из бывших чиновников старого сыскного отделения, прячась за чужими спинами, злорадно хихикнул.
— Да, покончено! — твердо повторил Трепалов. — Я тут специально поинтересовался, как раньше работало сыскное отделение. Раскрываемость преступлений была у них сорок пять процентов, а у нас сейчас — пятнадцать. Ставлю задачу — в самые сжатые сроки поднять раскрываемость до пятидесяти процентов. Кто не хочет работать, может уйти, держать не станем. Еще хочу сказать: в ВЧК есть сведения о том, что некоторые работники берут взятки и злоупотребляют служебным положением. Мы работаем не в старом сыскном отделении! Все эти сведения проверю лично, и нарушители революционной законности ответят по всей строгости. Об организационных изменениях до вашего сведения доведут завтра. На сегодня — все, прошу приступить к работе.
Выходя, один из бывших полицейских чиновников остановился прикурить у другого.
— Слыхали? Каков, а? Гроза… — он тихо засмеялся, показав глазами на спину уходящего Трепалова.
— Говорят, балтиец. Ну ничего, батенька, не такие себе здесь шею ломали. На одной революционной энергии да митингах с лозунгами далеко не поедешь. А тут как налетчики стрелять начнут, да и надо допрос снимать, да всеми руководить. А город-то огромный — то убили, то ограбили… Не-е-ет, долго не протянет.
— Рассказывали, что с ним еще несколько человек из ЧК прислали. И матросов. Не знаете, правда ли?
— Врут, батенька, врут! Любят у нас, знаете ли, все преувеличить, раздуть этак до слоновьих размеров. Ну, если и прислали, и что? Нет, подождем, пока стрелять начнут, там и увидим.
— Подождем… — согласился первый.
Они не знали, что Александр Максимович Трепалов был человеком беспримерной личной храбрости, обладал даром редкого обаяния и умения говорить с людьми и, главное, горячо переживал за порученное ему партией дело, старался сделать его как можно лучше, не стесняясь постоянно учиться тому, чего еще не знал или не умел.
Через несколько дней в розыске создали боевую дружину, особую группу по борьбе с бандитизмом и летучий отряд по борьбе с карманными кражами. Одновременно приказом по уголовному розыску пять бывших полицейских чиновников отстранялись от занимаемых ими должностей и были привлечены к уголовной ответственности по обвинению во взяточничестве. Вскоре их расстреляли по приговору суда. Тут же более десятка бывших полицейских чинов подали заявления об уходе. Все они были уволены.
Зато выдвинулись новые, преданные делу работники — Данильченко, Беляев, Тыльнер, Байков…
Вместе с ВЧК были проведены крупные операции в районах Верхней и Нижней Масловки, уничтожена бандитская группа Водопроводчика в Марьиной роще, ликвидирована шайка, занимавшаяся контрабандной торговлей наркотиками…
— Да-а… Мучица-то по нонешним голодным и холодным временам, конечно, не такая, как довоенная. Вот раньше была, к примеру, «вторая голубая» — просто царская, белая-белая, хлеб из нее пышный, каравай силу имел, дух хлебный шел по всей пекарне такой, что слюни сами текли, а отмахнешь ножом кусок от свежеиспеченного хлеба — теплого, прямо из печи вынутого — так он просто-таки сам в рот просился. А теперь разве это мука? Одно наказание: пока промесишь как следует, семь потов сойдет, руки аж болят, а