– Давай конкретные предложения, где и когда ставить засады на «драконов», – давая понять, что разговор закончен, приказал Рогачев. – Иди работай, разберемся с этой бодягой…
От этого обещания у Ивана болезненно сжалось сердце – он прекрасно понимал, что разбираться будет совсем не Рогачев. Отчего же у нас человек, призванный по должности и по велению собственного сердца защищать других людей, сам столь часто оказывается беззащитным?..
Хомчик уныло вздохнул и начал взбивать пену в маленькой чашке для бритья. Мысли его прервала жена.
– Рафаил! Где твой синий костюм? – крикнула она из комнаты, где занималась сборами и укладыванием вещей.
– Посмотри как следует в шкафу.
– Я уже смотрела. – Она встала в дверях ванной, поправляя съехавшие с потной переносицы очки.
– Бог мой, – не прекращая своего занятия, чуть повысил голос хозяин дома, – ну, посмотри еще.
Жена дернула плечом и ушла, а Хомчик подпер щеку языком, осторожно повел бритвой сверху вниз, выбривая жесткую щетину.
М-да, как все смешалось и закрутилось после звонка Котенева, прямо предупредившего о необходимости отъезда. Хорошо Михаилу говорить о быстром отъезде, когда у него нет детей и больной тещи на руках. А потом, кто сказал, что можно ехать даже к лучшим друзьям, не предупредив их заблаговременно о своем прибытии? Где жить, когда приедешь, куда пристраивать детей учиться? Нельзя же месяцами стеснять давших тебе приют знакомых. Они тоже люди, у них есть конец терпению и свои дела. Пришлось созваниваться, просить, договариваться, слать телеграммы и денежные переводы, утрясать множество бытовых вопросов, чтобы был готов и стол, и дом.
– Рафаил!
Это опять жена. Кажется, костюм нашла, а теперь что?
– Ты узнавал, там есть английская школа?
– Школа? – держа бритву в отставленной в сторону руке, переспросил Хомчик. – Кажется, есть. В конце концов отдадим мальчика в испанскую. Сейчас Латинская Америка бурно развивается. Так что пригодится и этот язык.
– А где будет учиться наша девочка, ты подумал?
– «Подумал» – беззлобно передразнил жену Хомчик. – Там прекрасный университет, и пока еще никто не требует говорить только на местном языке. Не волнуйся.
Звонок в дверь заставил Хомчика вздрогнуть, и проклятая бритва рассекла кожу. В дверях ванной немедленно возникла враз побледневшая жена. Ее глаза, увеличенные сильными линзами очков, с тревогой уставились на супруга.
– Звонят, – зловещим шепотом сообщила она.
– Слышу, – так же шепотом ответил Рафаил, как будто его могли услышать стоявшие за дверью. Схватив полотенце и прижав его к кровоточащему порезу, он прокрался к входным дверям.
– Не открывай! – испуганно взвизгнула жена.
Сердито обернувшись, он сделал ей знак молчать и осторожно сдвинул заслонку дверного глазка…
Нервно поглаживая рукоять парабеллума, Аркадий неотрывно смотрел на подъезд Хомчика – сегодня многое должно решиться, и хотелось по-прежнему верить в удачу и свою счастливую звезду. Скоро идти туда, подниматься по ступенькам, нажимать кнопку звонка и переступать порог чужой квартиры. Уже возникло знакомое нетерпение, появилась тонкая нервная дрожь внутри и одновременно небывалая собранность, готовность мгновенно отреагировать на любую неожиданность. Впрочем, все рассчитано точно, и неожиданностей просто не должно быть.
– Кончай гулять, – не оборачиваясь, бросил Лыков пристроившемуся на заднем сиденье Олегу. – Много тратишь!
Кислов промолчал. Жадно досасывая сигарету, он осматривал двор – песочница, детишки качаются на скрипучих качелях, сидят бабки на лавках, гуляют старички с собачками, читают газеты пенсионеры, считает медяки компания выпивох.
Подошел Витек Жедь, открыл дверцу, тяжело плюхнулся рядом с Олегом.
– Ну? – повернулся к нему Аркадий.
– Нормально, – отдуваясь, ответил Витек. – Вызывать я никого не стал, за дверями тихо.
– Почему сегодня никого не вызвали? – завозился сидевший за рулем Ворона. – Вляпаемся, ей богу вляпаемся.
– Не каркай, – оборвал его Аркадий. – Нельзя без конца разыгрывать одну и ту же карту, понял? Комбинировать надо, новое изобретать. Кстати, скажи-ка лучше, где ты раздобыл такой рыдван?
Он похлопал ладонью по обтянутому самодельным чехлом сиденью и презрительно двинул коленом по облезлой дверце. Машина и вправду имела непритязательный вид – старенькая, давно не крашенная, с продавленными сиденьями.
– Зато на ходу зверь, – осклабился Анашкин. – Хозяин ее лижет, сам движок перебрал. На этой тачке фору любой «волжанке» дадим. Разве плохо докатили?
– Не хватятся? – зевнув, спросил Жедь.
– Нет, – небрежно отмахнулся Ворона.
– Сегодня пойдем втроем, – поправляя оружие за поясом брюк, распорядился Лыков. – Жедь остается в машине и ждет нас. После дела отгоняем тачку и немедленно пересаживаемся… Двор, где ее брали, хорошо помнишь?
