– Спелись, да?! Ты тоже хочешь сдаваться?
– Мы зря теряем время, – спокойно ответил бывший офицер, – они не выставили снайперов и это наш шанс.
Глаза китайца быстро забегали, на щеках выступил румянец:
– Говори!
– Надо попробовать прорваться к дороге, ведущей вдоль моря, – начал объяснять Ривс, заметив, что вокруг них собрались остальные. – Там плотность оцепления минимальна, а от огня будут прикрывать здания складов.
– А кто прикроет бегущих, когда начнется пальба? – подал голос внимательно слушавший Тонк. – У нас осталось всего пять минут, не больше. Полиция не станет ждать, пока мы влезем в машины и заведем моторы.
– Всех убьют, – дрожащим голосом пролепетал Барелли. – Ваше предложение безумно!
– Молчи! – цыкнул на него Бэрх.
– Да, шансы на успех минимальны, – согласился Латур, – но что остается делать? Они убьют нас, и если мы сдадимся, и если откажемся. К сожалению, привычки службы безопасности мне хорошо известны.
Повисло гнетущее молчание, прерываемое лишь сопением Мензы, – ему мешал нормально дышать разбитый в драке на тюремном дворе нос.
Ривс подумал, что еще утром он был пожизненно заключенным, днем неожиданно обрел свободу, а ближе к вечеру встал на черту между жизнью и смертью. И все за один день. Ну, на что решатся собравшиеся в кружок бывшие заключенные, адвокат и управляющий казино?
– Потянем жребий? – предложил Тонк.
– Ты о чем? – хлюпнул разбитым носом китаец.
– Кто-то же должен прикрывать? – объяснил террорист, доставая из кармана мелкую монету. – Кому орел?
Барелли, стоявший за спиной Ривса, потихоньку начал пятиться к воротам склада, не спуская глаз с пытавшихся перехитрить судьбу и полицию беглецов, – он решил не участвовать в жеребьевке. Зачем рисковать жизнью, когда второй не даст никто и ни за какие деньги ее не купить? Смешно и жутко видеть, как те, кто через считанные минуты должны стать трупами, разыгрывают фарс с монеткой, доверяя слепому случаю решение своей участи. Да и какая участь, если тех, кто побежит к машинам, просто убьют на несколько минут раньше оставшихся? Латур прав, убьют в любом случае, а быть убитым или раненым итальянец не желал.
Осторожно вытянув из кармана носовой платок, адвокат зажал его в потной ладони и молился, чтобы никто не обернулся раньше, чем ему удастся добраться до ворот, – бежать рано, успеют выстрелить или догнать, а надо действовать наверняка, поскольку у него свой шанс выбраться отсюда невредимым и упускать его просто нельзя – другого не представится.
– Решка тем, кто остается прикрывать, – сказал Мен-за. – Бросай!
Тонк подбросил монету, она слабо блеснула и упала в пыль, покрывавшую пол склада. Все склонились, чтобы увидеть, как она лежит и не дать обмануть себя.
Воспользовавшись этим, Барелли развернул платок и, подняв его над головой, как знамя капитуляции, выскочил за ворота склада, крича:
– Не стреляйте!
– Стой! – не своим голосом заревел Бэрх, но было поздно.
Размахивая поднятым над головой платком и бессвязно крича, адвокат что было сил бежал к цепи залегших полицейских, поднимая при каждом шаге маленькие облачка пыли, оседавшей на его дорогих модных ботинках из тонкой марокканской кожи.
Коротко треснула автоматная очередь и Барелли, сломавшись пополам, упал.
Не выдержав, Бэрх дал ответную очередь, и тут же по металлическим листам обшивки стен складов защелкали пули, насквозь прошивая ангар и жутко посвистывая в разных направлениях, заставив беглецов броситься на пол и расползтись.
– Шакалы, – сипел Менза, вставляя в автомат рожок с патронами, – а Барелли скотина и подлец!
Ударил крупнокалиберный пулемет с бронетранспортера. Его очередь разворотила листы кровли; с жутким, почти беззвучным хлопком разлетелся на части забытый на галерее телевизор, тяжелые пули ударялись о металлические перила лестницы, и она гудела, как колокол. Перекатившись ближе к воротам, чтобы хоть как-то укрыться за пустыми бочками и штабелями старых ящиков, Ривс поманил к себе Латура, лежавшего, закрыв голову руками, и прокричал:
– Пугают, прицел высокий!
Подполз Менза, сплюнул набившуюся в рот пыль и проскрипел осевшим голосом:
– Надо прорываться. Прикроешь? Лучше тебя никто не стреляет. Мы остановим машину у ворот и заберем тебя.
– Я остаюсь с Ривсом, – откликнулся Латур.
Китаец только дернул плечом, как бы говоря, что это личное дело каждого, выбирать в заварухе, где умереть, и ящерицей пополз к воротам, готовясь выскользнуть наружу. Бэрх и Тонк последовали за ним.
Поудобнее устроив локти, Ривс тщательно прицелился – он не хотел никого убивать и намеревался добиться только того, чтобы полицейские, залегшие в цепи перед складами, не могли вести прицельный огонь по рискнувшим прорваться к машине. Главное, чтобы по ним не ударили с бронетранспортера.
Увидев, что Менза уже выбрался за ворота, он дал первую очередь и удовлетворенно усмехнулся, заметив, как ткнулись носами в землю полицейские, когда пули выбили перед ними фонтанчики пыли...
Менза старался не думать ни о чем, кроме того, как побыстрее добраться от одного укрытия до другого, – только позволь себе расслабиться, задуматься о готовой прилететь невесть откуда смерти, как она окажется тут как тут: безжалостная, не ведающая сомнений, глухая к любым мольбам и просьбам. Впрочем, китаец был более чем уверен, что его не убьют и даже не ранят. В худшем случае – захватят живым.
Сзади полз Тонк, старавшийся держаться поближе к хозяину казино, а замыкал маленькую группу Бэрх, тревожно косивший налитыми кровью глазами на труп адвоката, валявшийся в пыли перед складом. Неужели этот человек, недавно приезжавший к нему и помешавший разговору с вертлявой манекенщицей, лежит в красноватой пыли и все для него закончилось навсегда?
Неожиданно Бэрх почувствовал тупой удар в голову и еще успел удивиться, что руки и ноги стали страшно непослушными, а тело тяжелым, подобно колоде, но в глазах уже потемнело и внутри черепа взорвалась дикая боль, полностью поглотившая все чувства...
Обернувшись, Менза увидел, что его телохранитель застыл, открыв рот, из которого протянулась тонкая струйка крови, – пуля клюнула Бэрха прямо в висок и, выходя через затылок, снесла половину черепа.
Выругавшись, китаец с удвоенной энергией пополз к автомобилю, заклиная удачу не отвернуться от него, не дать шальным пулям разорвать покрышки, пробить мотор или бензобак. Мелькнуло сожаление, что управляющий так бездарно закончил, но эта мысль пропала – важнее спастись самому.
Добравшись до машины, Менза приподнялся, высматривая, уцелел ли Тонк? Террорист был уже неподалеку и только выжидал момент, чтобы одним броском добраться до автомобиля. Со стороны склада раздавались скупые, точные очереди автомата Ривса.
Решившись, китаец вскочил и рванул дверцу. Плюхнувшись на сиденье, повернул ключ в замке зажигания и радостно засмеялся, услышав, как заработал мотор. Сзади хлопнула дверца – в машину влез запыхавшийся, потный и грязный Тонк, жадно хватавший воздух полуоткрытым ртом.
– Давай! – заорал он над ухом Мензы, и тот рванул машину вперед, стараясь спрятаться от огня за зданием склада и прорваться к дороге, идущей вдоль моря.
Позади запоздало пророкотала очередь пулемета бронетранспортера.
– Быстрей! – подпрыгивая на сиденье, вопил Тонк, вставляя в автомат новый рожок с патронами. – Давай, пока не опомнились!
Слева вспорола землю очередь полицейского автомата, но машина на бешеной скорости уже проскочила через оцепление и, поднимая тучу пыли, понеслась к приморскому шоссе.
– Быстрее! – Тонк возбужденно вертел головой в разные стороны. – Быстрее!..
