– Мегера идет! – пробормотала я и выключила связь. Говорить с Яной, когда она перешла к силовым приемам, я не хотела. Мегеры, т. е. Карины, не прослеживалось. Появилась надежда, что она куда-нибудь уехала по делам. Может, у нее маникюр. У нее всегда идеальные длинные когти, красные и вульгарные. Брр!
Я загрузила страницу. Где-то на yandex – вторая ссылка сверху – я нашла статью, которая в конечном счете и стала решающей в деле моей страшной мести.
Янка перезвонила. Упорная. Не отвяжешься. Совсем как мама.
– Даже если так. Даже если он тебе не изменил – ну и что. Зато теперь у тебя всегда все будет в порядке с самооценкой.
– Я хотела, чтобы у меня все было в порядке с мужем.
– Муж – штука, конечно, важная, но к любви имеющая весьма отдаленное отношение. Поверь умной опытной женщине, любовь умирает всегда. Как раз через пять лет. И измены – это что-то вроде необходимых реанимационных мероприятий.
– Я… я чувствую себя несчастной, – пробормотала я после небольшой паузы. Янкин взгляд на мир был прост, мой – запутан и невнятен. Я всегда считала ее умной женщиной. И красавица, и умница, и комсомолка. Я комсомолкой не стала – опоздала с годом рождения лет на десять.
Янка работает бухгалтером, а я себя бухгалтером даже представить не могу. Та еще работка. Но я вообще никем себя представить не могу. Лучше всего я себя чувствую, сидя на пассажирском сиденье нашей машины. Я переключаю радиостанции, мешаю Лешке слушать бесконечные новости и разговоры, подпеваю всем песням подряд. Меньше всего я могу себя представить тем, что я есть на самом деле. Клерк в визовом центре, вся задача которого – проштамповать определенное количество бумажек. Бессмысленность всей моей жизни чудовищна. Иногда мне кажется, что я застряла в каком-то безвоздушном пространстве и мне нечем дышать. Только Алексей – что-то реальное, подлинное. Мы с ним легко можем просидеть всю ночь на кухне, абсолютно голыми, и есть руками вафельный торт, потому что в доме всего один ножик, но и он грязный. И смеяться. Мы с ним постоянно смеемся. Смеялись. Сейчас мы почему-то даже почти не разговариваем. Почему?
– А ты его видела? Сегодня?
– Нет. Я же от…
– И он даже не звонил? – заинтересовалась Яна. То, что муж мне даже не позвонил, меня тоже нервировало до невозможности. А если звонила я, Лешка теперь частенько пропускал мои звонки. Только представьте, звонит телефон, на экранчике высвечивается моя фотка, звучит песенка Seven Seas – установленная именно для меня. Он смотрит, потом немного сводит брови и нажимает кнопку «отбой». Ужас! А однажды он тоже не пришел ночевать. Где-то, наверное, с полгода или больше назад. Уехал к якобы друзьям, Данилов его, конечно же, прикрыл. Как всегда. Позвонишь Данилову – он всегда скажет, что Алексей только что уехал домой. Или что еще не уехал, но к телефону не подойдет – в туалете. А уж где Лешка на самом деле – пойди узнай. В тот день он явился к утру – потасканный, пьяный в жопу, грязная рубашка, брюки, непонятно в чем он извалялся. Как будто масло или жир, какой бывает, когда курицу в духовке запекаешь. В общем, вся одежда в дряни какой-то. Он все с себя снял и бросил на полу в ванной. А я, значит, стирай. И думай. А на все вопросы один ответ: оставь меня в покое, я устал.
– И я не звонила. Вдруг с ним что-то случилось?
– А ты его почту проверяла?
– Ян, ты чего? – нахмурилась я. Все-таки есть что-то в моей сестре, чего я никак не могу понять. Как можно копаться в почте?
– Очень даже можно. Ты его пароль знаешь?
– Нет.
– Ну и дура. Подгляди. Из писем многое можно узнать. И из СМС.
– Я уже не уверена, что хочу многое узнать. Я бы предпочла неведение.
С близостью у нас всегда было отлично. И даже лучше. Его руки… м-м-м… мы могли даже просто лежать и смотреть друг другу в глаза, в темноте, и от блеска глаз уже бы заводились. Правда, в последнее время действительно мы с Алексеем больше смотрим телевизор. Курим бамбук. Он – в Интернете, а я – у телефона. Такая вот личная жизнь. Все признаки налицо, но уверенность – это другое, верно? Может, у него проблемы со здоровьем. Может, не стои?т у него. А я – любовница, любовница. Впрочем, почему-то я не сомневалась, что со здоровьем у Лешки все в порядке. Мерзавец.
– Машка, ты меня слышишь? – крикнула вдруг Янка прямо мне в ухо. Я вздрогнула и оглянулась вокруг.
– А чего?
– В этом-то и прелесть Интернета. Ты можешь быть кем хочешь.
– Ты о чем? – смутилась я.
Кажется, я пропустила все, что она вещала. Опять что-то об аккаунтах. Страсть моей сестры к Интернету – это что-то в самом деле ненормальное. Она обожала крутиться в виртуале. Однажды даже была мужиком. Успешно, кстати. Мы, бабы, на нее велись, как зайцы на морковку.
– Ладно, ты меня не слушаешь, – обиделась она.
– Почему? Я тебя уже послушала. Я была уже аккаунтом по имени SistemError, переспала с другим аккаунтом. Все, как ты учила. Но у нас с ним, знаешь, не совпали операционки. У него явно голимая Vista. И потом, вдруг он был завирусованный? Правда, мы антивирусник использовали, резиновый…
– Ты невыносима, – фыркнула Яна и замолчала.
Мне же стало как-то весело. Я взяла, да и снова отключила связь. Да, повела себя неприлично, невоспитанно до ужаса. Но Яночка – она как мать-земля. Перезвонила, конечно.
– Что-то разъединилось, – сразу сказала она, и в мыслях не держа, что это я – та самая помеха на линии.
Я не стала снимать с себя вину. Мне хотелось ее позлить. Я призналась, что отключила связь намеренно, и на минуту между нашими разговорными устройствами повисла тяжелая пауза. Ей и хотелось на меня наорать, но она не стала. На мужа своего она бы орала как оглашенная. Он тоже был любитель пошвырять трубки. Мы у нее все такие, с закидонами. Впрочем, его закидоны хуже. Ведь даже если кому иногда и хочется броситься на кого с кулаками, это же нельзя.
– Ты бы заехала к маме, – неожиданно сказала она.
– Зачем? – удивилась я.
Поездки к маме я практиковала нечасто. Как-то не были мы особенно близки. Она и любила больше Яну. Всегда отрицала это, но я знала, что с Янкой у нее всегда были отношения, а со мной – одни проблемы. Я и родилась поздно, когда мама была, как бы это сказать, измотана действительностью. Такого «подарка» от жизни она уже и не ждала. Хотела на пенсию, хотела покоя. А тут я. Да еще и памперсов тогда не изобрели.
Обычно любят младшеньких, но не в нашем случае. В чем тут дело – пойди разбери. Может, в том, что Яна была ответственным взрослым человеком, с сыном – мужем – квартирой – деньгами – обязанностями, тянула, как мама выражалась, воз. Я же каждый раз вызывала у мамы недоумение.
– Не верится, что тебе уже дали паспорт. Я бы тебя так за ручку бы и водила, – пожимала мама
