Это был поводок и ошейник в одном флаконе. По IPhone можно было оттрассировать любого сотрудника – где он и когда. Даже можно было прослушивать разговоры. Причем препятствовать этому было очень сложно, из IPhone даже батарейка не вынималась. Алексей был всегда на связи. С ним всегда можно было связаться, и тем не менее жена с ним не связалась. Сейчас ей уже пора выезжать на работу, а она так с ним и не связалась.
Их кухонька была уютной. Машка притащила откуда-то благородные бордовые шторы и белоснежный тюль, поставила телевизор на холодильник. В холодильнике обычно всегда были какие-нибудь котлетки. Пусть даже и из полуфабрикатов.
Она уехала на машине. Вдруг с ней что-то случилось? С Машкой, конечно, не с машиной, будь она неладна! Когда-то он так хотел эту машину. Рассчитывал каждую копейку, чтобы дали этот чертов кредит, справки собирал. Теперь он ее ненавидел. Машину, конечно, а не Машку.
У Алексея болели глаза, он очень плохо спал, устал и чувствовал себя больным. Оказалось, что он без Машки не мог заснуть. Странно, потому что Машка всегда ворочалась, стаскивала одеяло, телевизор выключала опять же. Но с ней рядом, даже с ворочающейся, как пропеллер, он всегда хорошо высыпался. Иногда ночью он неожиданно открывал глаза, особенно если приснится что-то, какая-нибудь муть, морок. Тогда он властно выдергивал Машку из того плотного кокона, который она сплетала вокруг себя из их общего одеяла, притягивал к себе, овладевал ею так же бесцеремонно, не обращая даже внимания на то, проснулась она или нет.
– Ну ты медведь! – ворчала она, но постепенно всегда таяла в его руках, изгибалась, тянулась к нему, подставляла губы.
– Ах ты медведь! Ах ты… – шептала она, прижимаясь к нему всем телом. Он ужасно любил вот так ее будить, покоряя, подчиняя себе ее теплое спящее тело. С ней у него никогда не было проблем со сном. Оказалось, что в ее отсутствие в спальне слишком много тишины, слишком много одеяла для него одного.
– Черт! – Алексей отпил кофе, тот оказался горьким, как хина, и горячим. Он отставил чашку, отхлебнул холодной воды из-под крана, снова вернулся к экрану телефона. Открыл приложение, зашел на почтовый ящик.
Алексей просветлел. Может, она не дозвонилась, поэтому бросила письмо? Он нажал на ссылку, закрутились песчаные часы. Интернет дома медленный и дорогой. Yota. Наверняка осталась у Олеськи, а мужу письмо написала. Нормально? Вечно эта Олеська, никак от нее не отделаешься. Машка к ней привязана, как к какой-то прямо родственнице. Фактически к родственникам Машка привязана была вообще мало. С сестрой они встречались раз в год на праздники. Очень уж они с Янкой были разные. А от мамы вообще бегала как от чумы.
Он открыл почту.
Алексей почувствовал, что расстроен. «Малина» эта чертова, даже и захотел бы, Алексей не смог бы вспомнить, чтобы регистрировался в этой мути. Но шлют, шлют какие-то баллы. Наверное, Машка регистрировалась. С его адреса? Странно, но возможно. Машка.
Не написала. Алексей почувствовал, что злится. Он взял телефон и подумал, что сейчас все-таки наберет ее номер и наорет на нее. Алексей зашел в «Контакты» своего телефона, нашел там номер жены, к нему была прикреплена ее маленькая фотка. На аватарке Маша улыбалась, все руки перемазаны в тесте. Делала пирог, когда он ее щелкнул. Алексей сморщился и отключил экран. Он еще секунду подумал, потом набрал номер.
– Данилов, ты мне не те прайсы прислал. Это старые прайсы, Данилов! – злобно фыркнул Алексей.
– Ты оба письма посмотрел? – как всегда невозмутимо, спросил Данилов.
– Оба, оба я посмотрел. Ты меня за идиота считаешь? – возмутился Алексей, хотя действительно посмотрел только первый присланный файл.
– Я тебя за идиота не считаю, хотя файл ты не посмотрел, – еще спокойнее проговорил Данилов. – У нас встреча с «Триксервис» в двенадцать. Есть шанс, что ты успеешь?
– Я без машины, так что даже не знаю…
– Почему ты теперь постоянно без машины? – удивился Данилов. – На черта ты тогда ее вообще покупал?
– Я доеду на такси. Жди, – бросил Алексей. О том, что машина теперь вечно у Машки, он говорить не собирался. Не Данилова это дело. Он отключил связь, посмотрел на экран телефона. 10:42. Потом вздохнул и набрал Полину.
Работать не хотелось до одурения. Я слонялась по страницам, перепрыгивая с баннера на баннер. Никакая информация не оседала в моем мозгу. Рядом лежала стопка чьих-то паспортов. Все они жаждали быть проштампованными, пропечатанными и украшенными визами. Я посмотрела на стопку и снова зевнула. Бессонная ночь, да еще с таким сомнительным наполнением, давала о себе знать. Когда зазвонил телефон, я даже обрадовалась. Еще немного наедине с паспортами, и я уснула бы прямо за столом.
– Марьяна? – голос Яны, моей сестры, звучал строго и деловито.
– Яна?
– Ну что? Как? Как это было? – спросила она совсем другим голосом.
– Что – это?
– ЭТО! Ты же встречалась… сама знаешь с кем? – Она была заинтригована.
Я огляделась. Начальница, гидра вездесущая, отсутствовала. Можно было поговорить. У нас в визовом центре телефоны сто пудов прослушиваются, и говорить тут о личных делах не рекомендуется, но все говорят. Надеюсь, у тех, кто прослушивает их, не ссыхается мозг от всей нашей белиберды. У меня бы ссохся.
– Ужасно. Ян, это было ужасно, – призналась я.
– Вот это новости! – возмутилась Яна. – Почему же ужасно?
– Чужой мужик. Какая-то мерзость.
– Что, так плохо? Он что, тебя обидел?
– Нет, – вздохнула я. – Не обидел. Может, лучше бы обидел. Подрались бы и разошлись. А теперь я чувствую себя шлюхой.
– Какая глупость! Ты отомстила
– Вдруг ему не за что было мстить? – высказала я крамольную мысль.
– То есть?
– Вдруг он мне и не изменяет? – предположила вдруг я.
– Ты же была уверена? – опешила Янка.
Еще вчера мы обе были уверены на 100 %, что мой муж Алексей мне изменяет. Я даже прочитала статью о признаках мужских измен, Яна выслала мне ссылку на какой-то форум. И я нашла все перечисленные признаки и была готова броситься в бой, в чужую постель. И чувствовала в тот момент, как говорится, глубокое удовлетворение.
– А вдруг я ошиблась? Я подумала – это же Алексей! Это же мы с ним! Все это какой-то дурной сон. А теперь этот кошмар и не кончится. Теперь я и сама… такая же.
– Ты это прекрати. Вечно ты себя пилишь. Из всего делаешь спектакль. Совсем как мама! – высказалась Яна. Это в нашей семье было ударом ниже пояса. Ни я, ни сестра на маму быть похожими не хотели.
