Ему отчетливо вспомнился вчерашний вечер у Люси и Винса, ее хороших знакомых. И вспомнился взгляд, которым Винс, златокудрый ореховоглазый красавец, смотрел на Мишель.
– Этот Винс, муж Люси, кажется, к тебе неравнодушен? – вдруг вырвалось у него совершенно непреднамеренно.
Руди замер, проклиная себя за идиотизм. Сейчас она даст ему понять, что не стоит совать нос не в свое дело.
Она сделала вид, что разглядывает клумбу, на которой были посажены розы. Теперь их закрывала рогожа, и сорт цветов определить не представлялось возможным.
– А что – так заметно?
– Еще бы, – сказал Руди как можно более равнодушно. Он сам не знал, какого ожидает от нее ответа – ведь она может ответить все, что угодно.
– Когда-то мне тоже так казалось, только это прошло, – обронила Мишель тоже равнодушно. – Если хочешь знать, когда-то мне даже казалось, что у нас что-то получится. Мы долго встречались, всюду ходили вместе… Я даже вообразила себе, что мы составляем подходящую пару. Я просто очень торопила события.
– Он выбрал твою лучшую подругу?
Черт, зачем он спрашивает это? Ну это уже свинство – так лезть в душу. Рудольф не узнавал сам себя и на мгновение подумал, что Мишель сейчас в гневе повернется и уйдет. Но ему вдруг настоятельно потребовалось знать. Мишель ниже наклонилась над цветами.
– Летом здесь цветут мои любимые розы – «Глория Дей». Они, собственно, и сейчас здесь – зимуют под этой паклей. – Она выпрямилась и посмотрела на него серьезно, даже строго. – Да, он выбрал мою подругу. По-твоему, это в самом деле так странно – желать счастья двум людям, которые тебе нравятся?
Она, кажется, говорила абсолютно искренне.
– Неужели ты такой ангел? – поразился он.
– А что я должна была сделать – отравить их? Тогда все вокруг удивлялись бы меньше? – Она медленно двинулась дальше по дорожке, и Руди шел следом за ней, не отрывая глаз от ее стройной шейки, небрежно обмотанной длинным зеленым шарфом.
– Прости, я идиот, – пробормотал он.
– Конечно, не могу сказать, что я пережила счастливые минуты, – заговорила она снова, словно отчасти соглашаясь с ним. – Но я… – Она легко вздохнула. – Я сказала себе: «Мишель, вот ситуация, в которой ты или будешь на высоте, или нет». По крайней мере, папа всегда учил меня напоминать себе об этом время от времени. – Она тут же мысленно выругала себя – это выглядело так, словно она добивается его похвалы. Нет, в самом деле, расхвасталась. – К тому же было еще одно – главное обстоятельство. И именно это обстоятельство сыграло решающую роль. – Она легко вздохнула. – В общем… однажды Винс пришел на свидание – он уже работал в фирме отца – позже обычного… – Вид у него тогда был просто жуткий, и Мишель готова была подумать что угодно – вплоть до того, что он растратил казенные деньги или узнал о своей смертельной болезни. Она уже потом поняла – Винс принимал вид трагического героя всякий раз, когда должен разрешить очередную проблему – или хочет, чтобы эту проблему разрешили за него. – И он признался мне… что у Люси будет ребенок… от него. Что все произошло случайно. И он не хочет со мной расставаться.
Люси потом рассказала ей несколько другую версию. По этой версии Винс уже некоторое время тяготился обществом Мишель и собирался расстаться с ней, но, жалея ее, все оттягивал момент объяснений. Про это говорить совсем не хотелось.
– Конечно, я сказала, что он должен уйти к Люси. Ради этого ребенка. Люси потом сказала, что их чувство зародилось давно… Я решила, что Винс – он вообще-то очень добрый – хочет смягчить для меня удар. Люси говорила, что они оба хотели этого ребенка. Она также очень хотела, чтобы мы с ней по- прежнему оставались подругами. Короче, они очень быстро поженились, переехали жить в квартиру Винса, а я по-прежнему хожу к ним в гости, – скороговоркой закончила она.
Руди потрясенно молчал. Они предали ее оба – и Винс, и Люси. Они встречались за ее спиной, когда она верила, что Винс любит ее. А потом – какое страдание она должна была вынести – видеть регулярно любимого (она любила и, наверное, до сих пор его любит!), который уже принадлежит другой женщине. Сам он, узнав, что Белла принадлежит другому, не смог даже остаться с ней в одной стране!
– Ты продолжаешь с ней дружить… Но как твоя лучшая и близкая подруга, она должна была…
Мишель стремительным движением закрыла ему рот ладонью.
– Я сама все знаю, что ты можешь сказать. Поверь, мне достаточно наговорили о том, что она должна была, мои сестра и мама.
– А ты сама так не считаешь? Ты могла бы поступить, как она?
– Откуда я знаю, что я могла и что не могла? – возразила она горячо. – Я не была в ее ситуации. Я представляю, что их потянуло друг другу с такой силой, что они не смогли устоять. Кто же тут виноват? И я сама… не всегда была идеальной подругой. – Она вскинула плечи. – Мы дружим с Люси с пятого класса – когда я перешла в эту частную школу. Знаешь, как там относятся к новичкам? Люси была самой красивой и самой популярной девчонкой, и она сразу взяла меня под свою защиту.
– Ты нуждалась в защите? Ты, как мне кажется, не из робких…
– Ну… тогда, наверное, я была и правду робкой, комплексовала из-за внешности. И я никогда не любила конфликтов и драк. С такой авторитетной подругой, как Люси, мне было… проще. И я ей до сих пор признательна. Но однажды я поступила предательски по отношению к ней.
– Не могу поверить.
– Потому что я на самом деле никакой не ангел. Летом мы были в скаутском спортивном лагере, и Люси натерла ногу и не могла идти в поход. Она хотела, чтобы я осталась с ней. А я очень хотела пойти, и пошла. Но Люси меня тогда простила… хотя и не сразу.
– Вам тогда было, наверное, лет по десять. И, по-моему, это никак не сопоставимо…
– А по-моему, предательство есть предательство в любом возрасте. Ты разве не согласен?
– Согласен. Но в твоем случае я не вижу никакого предательства… – Он не стал говорить вслух, что Люси уже тогда, видимо, была большой эгоисткой, если хотела, чтобы Мишель из-за нее отказалась от удовольствия пойти в поход.
– Люси всегда была красавицей, и всегда за ней увивались мальчишки, – продолжала Мишель, не слушая его. – Но один раз, в последнем классе, к нам пришел новенький, и… он очень понравился Люси, а ему… ну, я ему понравилась больше.
– И ты почувствовала себя виноватой?
Она сердито взглянула на него.
– Вот и не угадал! Просто я была к нему равнодушна и сделала все, чтобы он проявил внимание к Люси.
Интересно, как она это делала?
– Как видно, твоя Люси для тебя дороже всех парней, – сказал он с внезапным раздражением.
Она фыркнула.
– У меня нормальная ориентация, если ты на что-то намекаешь. Но я считаю, что друзей надо прощать за все.
6
Некоторое время они шли молча. Кто я такой, чтобы читать ей наставления, думал Рудольф. Люси пользуется ее добротой и благородством, она, как видно, просто не может допустить, чтобы Мишель кому-то понравилась больше. Он покосился на нее – она спрятала руки в рукава куртки, на ней снова не было перчаток.
– Ты замерзла?
– Чуть-чуть. Но я люблю, когда холодно, – сказала она, мелко стуча зубами. – Хотя в холодную погоду хорошо и посидеть в тепле, со стаканчиком глинтвейна.
Рудольф остановился и, медленно взяв ее за руки, поднес ее пальцы к губам и подышал на них. Она
