– Это Мама. – Затем тоненьким, девичьим: – Это Наннерль. Папа, ну, пожалуйста, давайте завтра напишем оперу и споем ее. Я могу петь тремя голосами, а вы споете своим. А назовем мы ее «Венская опера». – Он стал сосредоточенно прислушиваться к мелодиям, звучавшим у него в голове.
– Ну довольно, размечтался, – строго сказал Папа, но тут же не удержался и спросил: – А сколько инструментов тебе потребуется дли этого произведения со словами?
Вольферль назвал точное число инструментов, которое он собирался использовать.
То ecть ровно столько, сколько использовал Глюк. Мальчик не только обладает интуицией, он еще и наблюдателен, подумал Леопольд, как раз то, что нужно для композитора.
Вольферль спросил:
– Папа, а почему я не родился у вас с Мамой в Вене? Вы же знали, что мне бы это понравилось.
– Это бог решает, где тебе родиться, – вмешалась Наннерль.
А Мама добавила:
– И к тому же сейчас поздно. Всем пора спать.
– Да, – подтвердил Папа. – А то смотри, еще захвораешь.
– Папа, почему я не родился в Вене? – настаивал Вольферль.
– Потому что твой дом в Зальцбурге, – строго ответил Папа. – Когда-нибудь ты и там будешь слушать оперу. А пока иди спать. Тебе не надо утомляться – вдруг мы получим приглашение ко двору.
Взбудораженный услышанным, Вольферль почти не спал ночь. В его памяти вновь и вновь возникали мелодии оперы, и он был счастлив. К утру он знал несколько арий Глюка наизусть.
8
На следующий день дети получили приглашение выступить с концертом. Приглашение исходило не от императорской семьи, как рассчитывал Леопольд, а от графа Коллальто. Леопольд удивился – у него не было рекомендательных писем к этой семье. Кроме того, он побаивался предстоящего выступления, потому что дети не упражнялись с тех самых пор, как приехали в Вену. Тем не менее приглашение он принял сразу: граф Коллальто был одним из влиятельнейших вельмож в стране.
Когда они вступили на Дворцовую площадь, где находился дворец Коллальто, Леопольд увидел знаменитую церковь Ам Гоф, построенную иезуитами и одну из старейших в Вене.
– Теперь молитесь богу, – шепнул он своим, – ведь от людей помощи не дождешься.
Анна Мария решила, что муж не в меру вольнодумствует. По великолепной мраморной лестнице лакей провел их в музыкальную комнату, почти такую же просторную, как Рыцарский зал. Анне Марии очень понравились высокий потолок и хрустальные люстры.
Худощавый, изысканно одетый человек, стоявший у клавесина, представился им:
– Господин Моцарт, я граф Пальфи, друг хозяина дома графа Коллальто. По дороге в Вену я заезжал к графу Шлику, и он уговорил меня задержаться и послушать игру ваших детей.
Леопольд отметил, что манжеты у молодого аристократа сделаны из настоящих валансьенских кружев, а бриллиантовые пряжки на башмаках, должно быть, стоят целое состояние. Он подумал, не слишком ли много взял на себя, и его вновь охватил страх.
– Ваши дети очаровали меня, господин капельмейстер, – продолжал граф Пальфи. – Я рассказываю о них всем и каждому.
– Вы очень великодушны, ваше сиятельство, – ответил Леопольд с низким поклоном.
– Отнюдь нет. Граф Шлик и граф Герберштейн разделяют мое мнение.
Он представил Моцартов гостям, входящим в музыкальную комнату.
Имена, которые он называл, Леопольд знал всю жизнь: граф Коллальто, приближенный императрицы; граф и графиня Тун, принадлежавшие к одному из знатнейших родов в империи; баронесса Гуденус, известная своим покровительством музыкантам, и граф Хотек, канцлер Богемии.
– Моцарт, граф Пальфи утверждает, что ваши дети играют, как взрослые, – сказал граф Коллальто, – но мне кажется, что он преувеличивает.
Не дав Моцарту ответить, он знаком приказал детям начинать.
Первым номером они сыграли дуэт, выбранный Леопольдом, – дуэт был легок и в то же время весьма мелодичен. Затем дети исполнили свои сольные номера. Наннерль играла с большой выразительностью, но по-настоящему завладел всеобщим вниманием Вольферль.
Баронесса Гуденус поцеловала Вольферля, и он рукой вытер щеку. Баронесса ему не понравилась. Она болтала, пока он играл.
Леопольд решил, что высшее общество оскорблено грубой выходкой сына, но графиня Гун сказала:
– Господин Моцарт, ваш сын играет даже лучше, чем о том писал наш двоюродный брат епископ пассауский. Надеюсь, мы еще будем иметь удовольствие послушать ваших детей.
– С превеликой радостью, графиня.
– Мы это устроим. Надо только выбрать удобный день.
– Сколько вашему мальчику, Моцарт? Лет десять? – спросил граф Коллальто.
Леопольд возмутился, но ответил любезно: – Шесть, ваше сиятельство, Всего шесть.
– Непостижимо!
– Дата его рождения, ваше сиятельство, зарегистрирована в Зальцбурге.
Графиня Тун попросила Вольферля сесть с ней за клавесин и показать, как удалось ему добиться такого легкого туше при исполнении сонаты Телемана.
– Я играю на клавесине, но далеко не так хорошо, как вы, – сказала она, словно оправдываясь. Она обращалась с ним как со взрослым. У нее был прелестный певучий голос, и к тому же она была молода и хороша собой.
Вольферль услышал, как граф Коллальто снисходительным тоном объяснял кому-то:
– Вильгельмина недавно замужем. Она еще совсем девочка, ей всего восемнадцать.
Но тут графиня вновь заговорила с ним и полностью завладела его вниманием.
– Вольфганг, мелодия дуэта просто очаровательна. Она тронула меня до слез. По-моему, я никогда прежде его но слышала.
– Его написал Доменико Скарлатти, сын Алессандро. Это очень мелодичный дуэт.
– Вы сыграете мне его еще раз, когда придете к нам?
– Да, да, обязательно, если разрешит Папа.
– Ну конечно же, разрешит. Благодарю вас, Вольфганг, за прекрасный концерт.
– Благодарю вас, графиня. – Вольфганг готов был играть все, что бы она ни пожелала. Будь он постарше, он бы непременно женился на ней.
Леопольд ждал, что за концертом последует оживленный разговор о музыке, но граф Коллальто уже делал саркастические замечания насчет того, что англичане отбирают у Франции ее американские колонии, хотя Франция – союзник Австрии.
Леопольд хотел было вступить в разговор и спросить, не угрожают ли Вене пруссаки – в роскошной музыкальной зале это казалось маловероятным, – но тут лакей дал знак, что Моцартам пора прощаться. Никто из гостей еще не собирался уходить, но Леопольд ничем не выказал своей обиды. К тому же это чувство несколько смягчилось, когда лакей вручил ему тонкие кружевные платки для госпожи Моцарт, великолепный веер для Наннерль, серебряные часы для Вольфганга и двадцать гульденов для него самого.
Концерт во дворце Коллальто произвел впечатление на владельца гостиницы «Белый бык». Обычно Отто Хейнц относился к своим постояльцам пренебрежительно, но граф как-никак был одним из могущественнейших вельмож империи. Толстый краснолицый хозяин предоставил Моцартам более просторный и удобный номер, и с тех пор именовал Леопольда не иначе как «ваше превосходительство господин капельмейстер Моцарт», что очень смешило Вольферля. Он шутливо называл сестру «ваше королевское высочество госпожа фон Аннерль», а себя – «ваше королевское высочество господин фон Оцарт», и Леопольд не делал замечаний сыну – дело в том, что через несколько дней после концерта у Коллальто дети получили приглашение выступить перед императрицей в Шёнбрунне.
