– Только представьте, – сказал Ферулан, – В городе должны быть тысячи таких жестянок. Если мы найдем склад, – а мы его найдем – то сможем пировать так хоть каждый день.
– Да уж, после такого обеда можно и в бой, – сказал Ольт, потягиваясь.
– А вот с этим не соглашусь, – сказал Ферулан. – После такого обеда нет ничего лучше, чем парочку часов поспать. Лично я так и собираюсь сделать.
Он бросил на пол рюкзак и улегся на него, как на подушку.
– Не хочу показаться занудой, – сказал Улкаун, – Но мне всё-таки кажется, нам следует обсудить план действий.
– План-план… Заладил ты со своим планом. Когда придет время, я вам скажу, что нужно делать. Вот и весь план. А теперь вы как хотите, а у меня тихий час, – он перевернулся на бок и через несколько минут уже крепко спал, оглашая кузов грузовика могучим храпом.
Ольт подумал, что никогда ещё ему не доводилось встречать такого естественного во всех своих проявлениях камаштли. Если Ферулан хотел есть, – он ел; если хотел спать – спал, если хотел справить малую нужду. То сообщал об этом без всякого стеснения. И эта некоторая животность проявлялась во всем, что он говорил или делал. Никакого уважения к правилам, никакого пиетета перед собственной ролью в этом мире – среди камаштлианцев такие встречались не часто. Во всяком случае, Ольту с таким сталкиваться не приходилось. И хотя сам Ольт не мыслил себя вне системы со всеми её правилами и законами, Ферулан вызывал у него безотчетную симпатию.
Когда грузовик затормозил второй раз, на континент уже опустились сумерки. Ферулан, бодрый и отдохнувший, выскочил из кузова и начал разминать мышцы. Не прекращая прыгать и размахивать руками, он сказал:
– Давайте, выбирайтесь уже. Погодка-то прекрасная!
Один за другим странники покинули грузовик.
На горизонте купался в вечерней дымке город. В прежние времена он сиял тысячами огней – теперь лишь черные громады зданий выделялись на темнеющем небе.
На первый взгляд казалось, что идти совсем недалеко, но прошло пару часов, небо из сиреневого превратилось в сливовое, а город был все так же далеко, как и тогда, когда странники только покинули грузовик.
– Да уж, рановато мы бросили машину, – сказал Ферулан. – Ну ничего, зато прогуляемся.
– Я уже как-то напрогуливался, – проворчал Ольт.
– Слушай, я тебе честно скажу, – Ферулан повернулся к Ольту, – Ты мне нравишься. Я чувствую, ты отличный парень. Но как-то слишком уж пессимистично настроен. Думаешь, мне самому нравится тащиться десятки километров пешком? Но я знаю, что выбора у нас пока нет и стараюсь извлекать из ситуации хоть какие-то позитивные моменты. Попробуй и ты – жить сразу станет немного приятнее.
– Как скажешь, – пожал плечами Ольт, и процессия двинулась дальше.
Наконец, на пути стали появляться первые здания. Теперь странники двигались гуськом, стараясь не выходить на открытую местность – прокрадывались под стенами домов, скрывались в подземных переходах, замирали и прислушивались. Действующих военных баз в этом городе не было, но и нарваться на группу местных мародеров никому особенно не хотелось – особенно, пока не станет ясно, каково распределение сил.
С целью выяснить последнее Ферулан обратился к Тоину. Перед выездом разведотряда Ольт рассказал о том, как кинич из его команды помог вычислить местонахождение дикарей в подземном городе, и его решено было взять с собой.
– Ну что скажешь? Много их тут? – спросил Ферулан.
– Пока что я никаких вибраций не чувствую. Город кажется вымершим. Если вы дадите мне немного времени, я попробую выяснить подробнее.
– Ну так для этого мы тебя с собой и взяли! – воскликнул Ферулан и сам испугался своего громкого голоса. – Потому ты и здесь, – повторил он шепотом.
Прикрыв глаза и настроившись на волны города, Тоин мысленно погрузился в тот день, когда здесь происходило обнуление. Он видел, как дикари в панике разбегаются во все стороны, но лучи зачистки всюду настигают их – земляне корчатся от боли и навсегда замирают, будто причудливые каменные изваяния. Всюду паника, боль и смерть. Потом, когда алая дымка рассеялась, город опустел – и только веселые птичьи трели нарушали воцарившуюся тишину.
Тоин немного поперебирал нити времени, подыскивая нужную и нашел ту, которая привела его к следующему яркому образу. Город стоит в запустении, по улицам, подгоняемые ветром, летают целлофановые пакеты и бумажный мусор. Но вот, наконец, появляются и активные персонажи, чьи фигуры слегка смазаны – это чудом выжившие дикари; их много, и они о чем-то спорят. В результате одни решают спасаться бегством, другие – их меньше – предпочитают остаться в городе, не в силах отказаться от привчной защиты бетонных стен.
Итак, есть те, кто остались. Их немного, но они настроены решительно. Тоину оставалось только выяснить, где они укрылись. Он отпустил нити времени и растворился в настоящем. Прислушиваясь к собственному сердцебиению, он качался на волнах реальности, пока не ощутил течения, которое понесло его сквозь улицы к самому центру города. Да, люди всё еще были здесь – они скрывались в большом бетонном здании со стеклянным фасадом. Когда-то внутри горел свет, и люди стремились туда – приезжали на автомобилях, а некоторое время спустя выходили из здания, нагруженные покупками. Теперь перед фасадом были установлены импровизированные брустверы из мешков с песком, а за стеклянной стеной клубился мрак.
Тоин открыл глаза и почувствовал резкий укол головной боли. Всё тело ослабло, и ноги не слушались его. Так частенько бывало, если он перенапрягался. Тоин знал, что скоро это должно пройти и сейчас старался не подавать виду, что устал.
– На улицах дикарей нет, – сказал он. – Так что здесь мы можем передвигаться, не боясь быть замеченными. Но несколько десятков землян укрылись в здании к северо-западу отсюда. Большинство из них всё еще напуганы и растеряны, но я всё же не стал бы сбрасывать их со счетов. А, хотя нет… – он на миг прислушался к шуму в своей голове, – На улицах тоже кое-кто есть. Мародеры. Они разбросаны по городу, так что их сигналы слабы. Сложно сказать, чего в них больше – страха, ненависти или безумия.
– Поняа-а-а-атненько, – протянул Ферулан. – Тогда, пожалуй, начнем с прогулки в центр. Посмотрим, что у них там и как. Тоин, сможешь указать точное направление?
– Думаю, что смогу, – сказал Тоин, и команда двинулась вперед.
Разведотряд бесшумно двигался по темным улицам, минная дворы постельных районов, пробирался по узким переулкам, крался мимо магазинов с выбитыми стеклами. Чем дальше они углублялись в город, тем больше человеческих изваяний попадалось им на пути. Земляне, попавшие под обнулительные лучи, навечно замерли в неестественных позах и будто окаменели. Странники знали, что эти статуи безжизненны и неопасны, но всё же, натыкаясь время от времени на очередную мумию. Которая, казалось, зарождалась в самой темноте и внезапно вырастала из неё прямо перед глазами, шарахались в стороны.
Вскоре они выбрались в центр – широкие проспекты затрудняли незаметное передвижение разведотряда, и странникам приходилось идти в обход по дворам. В одном из таких дворов Ольт заметил оставленный на игровой площадке мяч. Даже во мраке ночи он выделялся на фоне асфальта яркими красными боками. «Надо же, – подумал Ольт, – Даже на краю галактики можно встретить вещь, знакомую с детства». Он был уверен, что Ферулан тоже заметил мяч и вот-вот предложит команде сыграть в какую- нибудь игру со свойственным ему мальчишеским задором.
Но Ферулан прошел мимо. Вообще, с момента, когда отряд вошел в город, командира будто подменили. Куда-то делась вся его веселость и легкомысленность. Теперь это был собранный и внимательный боец, настоящий разведчик. Только иногда в его голосе или взгляде проскальзывала та искра, которой он мог зажечь всех вокруг себя.
Наконец, впереди замаячило здание торгового центра, окруженное импровизированными укреплениями. Ферулан отдал команду пробираться как можно ближе к стенам зданий и следовать друг за другом, не уходя в сторону и не отдаляясь от идущего впереди больше чем на полметра.
В здании по соседству с торговым центром был широкий навес над входной дверью. Даже в темноте он отбрасывал на землю густую, почти непроницаемую тень, представляя собой идеальное укрытие. Странники
