– Тогда как он оказался здесь, среди нас? – недоумевал Ольт. – Зачем его взяли в отряд?
– Всё очень просто, – пояснил Ферулан. – Парень может видеть будущее, хоть и не всегда понимает, что это именно будущее. Так что, случись нам принять какое-то в корне неверное решение, которое приведет нас в глубокую задницу, парень немедленно даст нам знать. И, если нам повезет, мы успеем всё переиграть. Самое неприятное, что нельзя его слишком часто дергать по мелочам – так он может совсем запутаться и слететь с катушек.
– И что тогда будет? – спросил Ольт.
– Генератор случайных чисел, – пояснил Тоин. – Пока мы не делаем ничего существенного, что может изменить ход событий, Ралтаун видит одновременно несколько картин возможного будущего и будет называть их тебе в произвольном порядке. Словом, в этом нет смысла.
– Так что там с мародерами? Тоин, посмотришь? – вмешался Ферулан.
– Я попробую. Только очень прошу вас ни о чем не думать, пока я буду настраиваться. Иначе последние силы у меня уйдут на борьбу с вашими волнами.
Тоин отошел немного в сторону и принялся массировать виски, что-то мыча себе под нос. Ольт постарался отвлечься от мыслей и начал рассматривать витрины. «Пялюсь вокруг совсем как Ралтаун. Интересно, как это – быть им», – подумал Ольт и тут же мысленно себя отругал. Избавиться от мыслей сейчас было тяжелее, чем когда бы то ни было, сам императив «не думать» будто висел над головой в виде каменной глыбы с высеченными на ней словами, и приковывал внимание.
Наконец, Тоин закончил погружение в слои реальности. Со лба его градом катился пот, белки глаз покраснели как от длительного напряжения. Он вздохнул и развел руками. Тоин спросил, не скрывая разочарования:
– Что, совсем ничего?
– Не совсем, но почти. Всё-таки, были помехи. Мне удалось засечь одну вибрацию, но она была достаточно слабой.
– Можешь показать, куда нам двигаться?
– Могу сказать только, что они где-то на западе. Нужно идти по этой улице, – он махнул рукой в западном направлении, – А дальше не знаю. Мне кажется, идти придется не меньше часа.
Ферулан поднял глаза и, взглянув на сереющее небо, сказал:
– Значит, мы постараемся успеть. Иначе придется ждать до следующей ночи и начинать всё заново. Идем.
Он решительно двинулся на запад, на этот раз не пропуская Тоина вперед, чтобы тот показывал дорогу. Ферулан выглядел бодрыми и свежим, будто только недавно проснулся, сделал необходимую норму физических упражнений и готов был встретить новый день с открытым забралом. Остальные уныло плелись за ним следом, уставшие от бесцельных брожений больше, чем могли бы устать в бою.
И снова здания по бокам расступились как волны красного моря, пропуская вперед молчаливую процессию, и время превратилось в змею, кусающую себя за хвост, чтобы начаться снова. Но Тоин ошибся. Он слишком ослаб за ночь и не смог верно рассчитать расстояние и интенсивность энергетической волны. Вскоре за пару сотен метров впереди раздался звон разбитого стекла. Ферулан вскинул руку, давая странникам знак остановиться, и прислушался.
Вслед за первым звуком, разорвавшим предрассветную тишину, последовала приглушенная суета и обмен короткими репликами на незнакомом лающем языке. Ферулан активировал макуавитль и начал крадучись пробираться вперед.
Выглянув из-за угла, командир понял, что они нашли тех, кого хотели. Один дикарь стоял на улице у разбитой витрины и воровато оглядывался по сторонам, будто в любую минуту могут нагрянуть стражи порядка. Судя по звукам, внутри здания находилось еще несколько землян. Там, внутри снова что-то разбивалось и падало, хруст битого стекла служил звуковой картой перемещений мародеров.
Наконец, дикари вышли на улицу. Их было трое, и у каждого на плече висела объемная сумка, туго набитая чем-то тяжелым – это было видно по согнутым фигурам землян. В руках они держали уже знакомые странникам винтовки.
Улкаун высунулся из-за плеча Ферулана, чтобы получше разглядеть мародеров и неловко шаркнул подошвой по земле. Дикари на миг замерли, а после все вчетвером уставились туда, где стоял отряд странников.
Немая сцена длилась всего секунду, а после предрассветная темень осветилась яркими вспышками. Дикари и Ферулан открыли огонь одновременно. Синий луч, который ждал своего часа в дуле макуавитля, оказался быстрее, и один из дикарей удивленно взглянул вверх в абсурдной попытке разглядеть аккуратную дыру над переносицей. Но пуль было в четыре раза больше, и Ферулана отбросило назад как лист, подхваченный резким порывом ветра. Издав глухой вскрик, больше похожий на кашель, он упал на спину и повалил стоящего сзади Улкауна.
Ольт еще не успел ничего толком понять, а вокруг уже вовсю гремели выстрелы. Этот звук всегда служил для него особым сигналом – он означал, что пора прекратить жевать сопли, и настало время приниматься за работу. Он прицелился и сделал выстрел – один, второй, третий. Спустя еще несколько секунд тела дикарей валялись на земле как мешки с тряпьем, а в остывающем воздухе витал запах пороха.
Но странников, в первую очередь занимал сейчас Ферулан. Он лежал, как опрокинутый на спину неуклюжий жук, и не подавал признаков жизни. Ольт сказал, обращаясь к Улкауну, который, кряхтя, пытался выбраться из-под командира:
– Подожди, не двигай его.
Улкаун послушно замер, и Ольт присел рядом на корточки:
– Ферулан, ты в порядке?
Тот не отвечал. Ольт аккуратно снял с командира шлем – остекленевшие глаза Ферулана смотрели в никуда. У Ольта потемнело в глазах, к горлу подступила тошнота. Не потому, что они лишились командира, и даже не потому, что Ферулан был отличным парнем, которого хотелось видеть своим другом, а не телом, лежащим на мостовой. Всё это тоже пронеслось в голове у Ольта за какой-то миг, но главное было в другом: просто так не должно было произойти. Этого не должно было случиться. Мир начал играть против них не по правилам – вот что больше всего испугало Ольта.
Он сглотнул и поднес руку к жилке на шее Ферулана. Под пальцами ощутилась пульсация – совсем слабая по сравнению с тем, как гулко отдавался в ушах Ольта стук собственного сердца. Он разлепил пересохшие губы и спросил еще раз:
– Ферулан, ты жив?
– Ну, конечно, я жив, – ответил Ферулан, и от неожиданности Ольт чуть сам не рухнул рядом. – А вы хороши – встали как истуканы. Нет бы переполошиться, запричитать… С вами никакого веселья. – Он вздохнул, – Ладно, помогите мне встать.
– Ту уверен, что тебе можно двигаться? – спросил Ольт.
– Да что мне станется? Пару синяков, и всё. Правда, один из дикарей мне прямо в лоб попал, вот сюда, – он ткнул пальцем над левым глазом, – Если б не шлем…
Ольт подал Ферулану руку и помог ему подняться. Улкаун тоже встал и принялся отряхивать бронекостюм, ворча:
– Интересные у вас тут шуточки. Я, между прочим, из-за тебя всё себе отлежал. Думаешь, приятно лежать под такой громадиной?
– Это, знаешь ли, дело вкуса, – пожал плечами Ферулан.
– А в следующий раз гранатой в нас бросишь ряди смеху?
– Зато тебя можно использовать как оружие массового поражения. Запустить тебя в лагерь дикарей и подождать, пока они под твоим воздействием подохнут от скуки, – сказал Ферулан. – Ладно, идемте посмотрим, что за подарки нам приготовили дикари, пока не растерялось всё волшебство момента.
Держась за ушибленное бедро, в которое угодила пуля, Ферулан похромал туда, где среди осколков витрины лежали тела убитых.
В объемных сумках, которые дикари держали на плечах, когда вышли из магазина, обнаружилось то, что искали странники. Мародеры сгребли всё, что увидели на витринах: винтовки, гранаты, револьверы и даже охотничьи ножи. Один из таких ножей Ферулан взвесил в руке и присвистнул:
