предложений были и предложения чисто любовного характера. Даже на его дверях, парадных и черных, было много надписей мелом и карандашом. «Богатый я вас люблю», или «Только кивни мне пальцем и я буду твоя», или «Покатай меня на Дрин Дроне», или «Я как автомобиль хороша, думаю о тебе, Богатый, день и ночь».
Когда с устройством было покончено, Богатый ни гроша не заплатил декоратору под тем предлогом, что кто-то из рабочих оставил отпечаток пальца на стене в ванной. Из-за этого началась колоссальная переписка. Декоратор присылал счет, Богатый его отсылал обратно, без объяснений сначала, а потом с объясненьями, потом снова без объяснений, и так тянулось и тянулось это дело.
Да и мебельщики никак не могли получить за мебель сполна. Богатый умел находить предлоги. А что касается телевизоров, которых у него было шесть, то и подавно Богатый за них не платил. Фабриканты и без денег были рады, что им удалось всучить свой товар такому лицу. Ведь этим они могли воспользоваться, как рекламой. «Нашу марку выбрал Богатый» стояло теперь во всех их прейскурантах, и это помогало.
Богатый ездил на «Дрин Дроне», ему теперь прислуживал за столом лакей-негр, Богатый спал в постели, будто бы когда-то принадлежавшей известной графской фамилии.
А вокруг его персоны закручивались дела узлами, которые приходилось распутывать. Тот зонтичный клиент не отставал и попискивал где то. Но это был пустяк, ему все равно никто не верил, ибо пресса признала его подставным лицом журналиста, фашиста. Приходил и старьевщик, у которого Богатый купил зонтики, но, после некоторого неприятного разговора, принужден был оставить надежду навсегда и уехать домой ничего не получив, потому что Богатый пригрозил ему судом за шантаж.
Хуже всего обстояло дело с седым художником, который подал на Богатого жалобу, обвиняя его в плагиате.
Ночью Богатый изобретал новые комбинации, обдумывал их самым тщательным образом. Думал он и о том, как затемнить и уничтожить следы своих прежних предприятий… Проснулся он часов в десять и пошел в ванную комнату. Негр уже приготовил ванну. Он сразу же показал термометр. Богатый посмотрел, сбросил пеньюар и влез в воду. Лакей тер губкой ему спину. Потом вытер своего патрона мохнатой простыней. Потом он подал ему разглаженный костюм: красный пиджак, зеленые брюки, но носков и ботинок не подал.
— Что так? — спросил Богатый. Негр ответил, что пришла педикюрша. Вошла мускулистая дама средних лет. Увидев босые ноги своего клиента, хотя и не в первый раз, она испуганно ахнула. Богатый был сильно раздражен ее восклицанием. Не протянув руки, он только кивнул головой и поставил ногу на подсунутую лакеем тумбочку. Тумбочка была застелена полотенцем с изображением «Джоконды». Огромная пятка Богатого закрыла улыбку, над которой история искусства гадает века. Педикюрша раскрыла чемоданчик со множеством блестящих инструментов. Она стала на одно колено и принялась за работу. На большем ногте Богатого ножницы сломались. Богатый вскрикнул и дернул ногой.
— Вы меня ранили? — крикнул он с раздражением неимоверным.
— Нет, я только ножницы сломала, не причинив никакого вреда вашей ножке, — ответила дама с интонацией матери, утешающей ребеночка.
— Что ты губы отвесил, смотри, нет крови? — крикнул Богатый лакею. Тот наклонился, подтянул губы, и начал, выворачивая белки своих огромных глаз, осматривать ногу патрона.
— Она правду сказала, — подтвердил негр.
Дама стала действовать пилочкой. Настроение Богатого поправилось, он вскоре поставил на тумбу другую ногу. Дама, видя расположение клиента, пустилась сплетничать, она знала весь высший круг общества. Богатый иногда смеялся.
— А как насчет нас, патрон? — спросил негр, уже натягивая на очищенную от ногтей и мозолей ногу Богатого голубой чулок.
Педикюрша уже собиралась уходить, но вопрос негра, заставил ее задержаться.
— Мои ученые уже нашли средство. Нужно будет всего два-три укола, и черный человек станет белым, — важно бросил Богатый лакею давно ожидаемое разъяснение.
Негр стал смеяться, лепетать на своем родном языке, ворочать глазами, губы его покрылись белой пеной, он взвизгивал и танцевал на месте.
— А белых можно будет превращать в черных? — спросила мускулистая дама.
— Можно, — лаконически ответил Богатый и пересел со стула в комнатный экипаж. Дама ушла в торжественном настроении, новость оказалась стоящей задержки. Она, между прочим, уносила в пуговице своей блузки фотографию ноги Богатого, которую ей заказал сделать один журналист.
Приладив на Богатом парик, негр покатил своего патрона на домашнем экипаже, сам, своими силами, не пуская специального моторчика в ход.
— Что так? — спросил Богатый.
— Очень полюбил я вас, мой патрон. Готов не только возить, но и на спине носить вас, мой патрон, — ответил негр и подкатил экипаж к столу в столовой.
Удесятеренное рвение угодить Богатому нравилось. Негр подал кипящий кофейник, булочки, масло, сливки. Он так же подал Богатому пачку утренних газет. Отпивая из чашки душистый, горячий сладкий кофий, отламывая кусочки булочки и запихивая их себе в рот пальцами, Богатый выискивал в газетах репортажи о своем деле.
Суд между Богатым и седым художником вот уже целый месяц занимал самое почетное место в прессе.
Шумиха придавала новое значение Богатому, седому художнику, адвокатам. Адвокат Богатого, этот топор в роговых очках, пошел в гору. Его портрет часто красовался на первой странице, рядом с портретом Богатого. В одной из самых ходких газет эти два знаменитые лица почему-то разделяла снятая во весь рост обнаженная красавица.
Богатый был очень рад, ему чрезвычайно льстило уделяемое ему газетами внимание. Об очередной войне, например, было напечатано где-то в конце мелким шрифтом, а о Богатом крупно и на самом видном месте. Собственно говоря, читать было нечего, Богатый все знал сам еще лучше газетчиков. Он просматривал газеты с целью проверки и большею частью видел, что все факты искажены.
— Опять врет, — воскликнул он, вспоминая самый интересный момент, тот момент, когда адвокат седого художника потребовал, чтобы Богатый написал картину в изолированном помещении, в доказательство своего авторства. Журналист писал «Богатый был озадачен».
— Ничего подобного, — воскликнул Богатый и сказал своему негру: — Было так: я встал, поблестел немного глазами, молча, потом улыбнулся и объявил, что считаю такое предложение низким, ибо не умею писать картины по заказу, а пишу их только по вдохновению. Тут несколько прекрасных женщин бросили в меня букетами цветов. А как он поймался, этот седой дурак? Мой адвокат задает вопрос: экспертиза установила, что картины с поломанными автомобилями написаны не на таком холсте, как другие картины седого художника? Почему? — Тут его адвокат рта не успел открыть, а он бах-тарарах, вскочил и заявляет: потому что я боялся, что Богатый воспользуется моим именем, докажет мое авторство. — Его адвокат так и обмер, а мой захохотал на весь зал. Ты понимаешь, как вышло? Вышло, что он, мой враг, хочет доказать теперь то самое, чего раньше боялся. Судьи переглянулись и отложили дело на две недели.
Нацепив красные очки, накинув красный плащ, взяв шляпу с пером, Богатый, поскрипывая огромными желтыми туфлями, вышел из дому. Позвякивая ключиками, он устремил взгляд на ручку дверцы своего «Дрин Дрона». Как только он отпер дверцу, загорелась лампочка и осветила порог машины. Богатый сел боком, потом втянул ноги, захлопнул дверцу. Но ему показалось, что захлопнул плохо, он открыл дверцу и, разогнав ее, еще раз захлопнул. Потом он нажал кнопку. Железное мяуканье заскрежетало и ничего не вышло. Богатый нажал кнопку еще раз и еще раз. Наконец мотор заработал. Богатый начал дразнить подошвой педаль газа. Мотор взревел на всю улицу, выстрелил, снова взревел. Богатому нравился рык. Ему хотелось разуться, чтобы босой ногой чувствовать машину. Богатому было приятно то, что его ноге стоит надавить, и вдруг рычит, сотрясается воздух, у прохожих дрожит кишечник. Нервный дантист, услышав рык «Дрин Дрона», вздрогнул и проколол десну своей клиентке. Та взвыла. Он бросился к окну с руганью на устах, но вдруг увидев, что это «Дрин Дрон» так рычит, сказал:
— Ничего не поделаешь, самая лучшая марка.
Сплюнув кровь, женщина заинтересовалась:
— Какая? — спросила она.
— «Дрин Дрон», — ответил дантист.
