путем. Неудачное уничтожается, и на его месте создается лучшее. По всей видимости, теперь происходит полная неудача в созданной людьми цивилизации, уничтожающей Бога. Нужно ожидать тряпки. Она должна хорошенько подчистить творение». — Так думая, седой художник почти забыл про жену и увлекся работой.
В эту ночь, в ночь, предшествующую утренним размышлениям седого художника, Богатый мазал его жену вареньем.
Он обмазал красным вишневым вареньем ей груди и живот, потом слизывал с нее это варенье языком. Жена седого художника была в ужасе от этой забавы.
Штучка эта, обмазка вареньем, породила в голове Богатого идейку: он подумал, что если эту красавицу с такими чудесными формами тела вымазать краской вместо варенья и приложить к натянутому на раму холсту, может получиться некое изображение. И зная о том разврате, по которому двигаются дельцы, выдающие себя за художников, Богатый решил, что такая картина может сойти за новое в живописи направление.
Утром Богатый предупредил своего преданного слугу:
— Смотри в оба, чтобы она не смела выходить из квартиры.
Обделав свои делишки, побывав во всяких бюро и поговорив по телефону с дельцами, Богатый вернулся вечером и притащил с собой несколько больших, в рост человека, рам с натянутым на них холстом. Негр помог ему выгрузить из Дрин Дрона также несколько бидонов краски.
Всю ночь Богатый занимался художеством. Он выкрасил жену седого художника сначала желтой краской. Потом он приложил к ней холст. На холсте отпечатались две груди почти ровными кругами, там, где соски, вышло темнее. Отпечатался живот с белым пятном вместо пупка. Отпечатались бедра.
Богатый залюбовался на свое произведение. Он сказал:
— Твой дурак кистью мазал, а я вот как, и увидишь, как заработаю, тебе куплю отдельный Дрин Дрон. Ха-ха-ха.
Потом он повел ее в ванну, она обмыла желтую краску. Следующая картина должна была быть синей. На этот раз он вымазал жену седого художника не спереди, а сзади. Новая картина вышла так: отпечаталось два полушария и лопатки, талия не вышла, но Богатый решил, что и так хорошо. Третья картина была красная и опять взята спереди.
На этом работа закончилась. Вместо краски было пущено в ход опять варенье, но на этот раз малиновое.
Богатый, чтобы не оскандалиться, вызвал эксперта. Этот господин, осмотрев новые произведения знаменитого художника, сказал:
— Вы опоздали, сэр. Такая живопись уже была. Патент на нее имеет давно другой мастер. Так что тут ничего нового нет, и потому ваш замысел, хотя и гениальный, ничего не стоит.
— Но какая модель! — воскликнул Богатый.
— Модель, конечно, хороша, — ответил эксперт.
— В таком случае, я вас с ней познакомлю. Может быть, ее можно нанять тому, что первый начал, — сказал Богатый.
— Нет, он не нуждается, он теперь только старух прикладывает и десятилетних девочек.
— Понимаю, — сказал Богатый вдумчиво, — теперь все меняется. Кто стоит на месте, тот гибнет.
— Вы правы, — ответил специалист и, получив от Богатого вознаграждение, удалился.
В эти последние дни газеты свирепствовали, находя пикантную пищу для статей. Все почему-то радовались тому, что седой художник проиграл процесс.
IX
Дело с перекраской негров сильно подвинулось. Богатый создал огромное бюро с телефонами, картотеками, машинами считающими, пишущими, с машинистками, телефонистками, секретарями, письмоводителями, с контаблями, уборщицами, привратниками, фотографами, корреспондентами, рассыльными, сторожами, с несгораемой кассой, с кассиром, словом, бюро вышло совершенно таким, как полагается быть бюро в индустриальном мире.
Запись желающих перекраситься шла полным ходом. Со всех концов земного шара присылались почтовые переводы, чеки в виде первых взносов. Взносы эти были для каждого в отдельности незначительными, но так как их было очень много, получалась огромная сумма, и сумма не по дням, а по часам росла.
Газеты писали, что Богатый ищет место для постройки лаборатории, где будет вырабатываться сыворотка. Кроме лаборатории Богатый выстроит огромный санаторий, где будут жить и проходить курс перекраски его черные пациенты. Иногда сообщалось: «Богатый выехал на место строительства», но потом новость опровергалась. Иногда передавались по радио планы и речи Богатого. Иногда Богатый выступал на экране телевизора. Он обводил зрителей красными очками и исчезал. Это было прекрасно. Таким образом каждый мог лично познакомиться с великим человеком.
В день, когда в газетах ничего не говорилось насчет выезда Богатого на место стройки, он показался на тротуаре в сопровождении своей последней невесты и ее семейства.
Невеста уже прошла через организованную Богатым «Фабрику Красоты», все ошибки природы были исправлены хирургическим способом. Поэтому какова она была прежде, определить было невозможно. Нос у нее был теперь законной длины, слегка приплюснутый и вздернут. Одно время Богатый находил, что полагается в нос вдевать кольцо, но этот проект был, после некоторой нерешительности, отброшен. Нижние зубы у невесты были удлинены, так что захватывали верхнюю губу. Такое положение придавало прелесть ее разговору, ибо она шепелявила, что считалось хорошим признаком воспитания. Ресницы у нее были выкрашены в красный цвет, веки в зеленый, губы в голубой. Волосы были разделены на тринадцать прядей и каждая прядь была другого цвета. Вся эта куча прядей ниспадала на плечи. Платье у нее было из светящейся материи. Блеск ее напоминал блеск лака, но цвет не был определенным, он менялся в зависимости от того, как падал свет. На платье этом было много надписей: «Сердце мое, как мотор», «Легкие, как карбюратор», «Желудок, как бак», «Глаза, как фары», «Я даю двести в час». Всех надписей не перечислить, а туфли у нее были с надувными подошвами. На правой был изображен золотой дьявол, на левой серебряный ангел в голубых розах. Сам Богатый тоже имел туфли с надувными, как шины, подошвами (это изобретение пришло ему в голову в связи с уродством собственных ног, в таких туфлях у всех были огромные лапы). Ну конечно, и все остальное было налицо: красный плащ, шляпа с пером. Весь Богатый как всегда был обвешен индустриальными штучками. Невеста шла на своих ломких, вихляющих ножках, дробно шагая и держа руку на плече жениха. Жених выступал крупными шагами, даже не пробуя замечать, что невеста едва поспевает, что ей приходиться иногда бежать трусцой. За этой парой шли мать невесты, полуслепой отец с белой палкой и двенадцатилетняя сестричка невесты.
Сестрица была раскрашена тоже всеми цветами, она была в роговых черных очках, которые почти закрывали все ее детское личико. Надувных туфель у родственников еще не было, поэтому они громко стучали каблуками. Все были нагружены чемоданами. Самый большой чемодан несла мать. В чемоданах были костюмы и маски, захваченные с собой Богатым на тот случай, если придется проезжать ядовитые места. У самого Богатого костюм был сфабрикован на манер тех одежд, что необходимы лунолазам во время полетов на луну. Его-то и несла, пыхтя, мать невесты.
Подойдя к своему «Дрин Дрону», Богатый написал на своем лице уверенность в том, что ключик подойдет, дверца откроется, так оно и случилось. Тогда он сложился вдвое, поместил зад на сиденье, потом втянул под крышу голову, потом перенес через порог ноги. Невеста, приседая на каждом шагу (очевидно из почтения) обошла радиатор машины и остановилась возле противоположной дверцы. Чуть не задевая ее, мчались автомобилисты. Богатый отстегнул запор, но дверцы не потрудился открыть, ее открыла сама невеста. Она, как Богатый, втиснулась в машину. Лампочка загорелась, провела лучом по ее чулкам.
