крестьянства.
Вот что такое народная война.
И если побеждает в ней народ – то это ненадолго...
Поминки
Пьет батько. Справляет батько горькую тризну по братам своим. И седую высохшую мамку можно только обнять за плечи и баюкать молча. А слова не идут. Нет слов. И слез уже нет, чтоб душу облегчить. Высохли в груди слезы и жгут. И только после много выпитого иногда пробивает.
Вырубают батькины хлопцы злую нечисть, и давно нет в сердцах пощады. Латыши и эстонцы, китайцы и мадьяры – сколько чужих, сколько наемных убийц за гроши привели большевики в вольную Новороссию. Раздевают их донага и рубят за околицей. Да только больше русские и украинцы же под клинок идут. И евреи комиссарят...
Прошла по Украйне буденновская дивизия Апанасенки – после еврейских погромов живых не осталось. Так кто кем правит, кто кому служит? Прав Кропоткин, национальность почитай и не существует, не имеет значения.
Дома и стены помогают, разведка работает, народ сам прибегает: вот там красные идут. Идем врозь скрытно к тому месту – и разом соединяемся, вместе бьем красных. Как будто и нет нас – а только для боя и победы мы из-под земли появляемся.
Армию мы любую сломим. С тачанок в степи выкосим. В селах на ночевке вырежем. Ударим конницей из лога, расстреляем фланговым огнем из лесочка, сожжем склады, перехватим обозы. Не в армии дело...
Жестоко воюет Троцкий. Тактика выжженной земли. Доставят газетку с очередным ленинским воззванием, а там: «Беспощадный террор! Уничтожение врага как класса!» А классовый террор – это убивают без пощады малых и старых. Семьи, роды, все земляки – просто стираются, как не было, только пустота в памяти зияет.
Поэтому время пощады кончилось. К добрым – и мы добрые. К жестоким – наши волчьи зубы еще в царские довоенные времена хорошо люди знали. Классовая война? Помещиков и офицеров мы давно ликвидируем без рассуждений. Ничо, сердце не мягче вашего. Но – своих?! Крестьянских детишек убивать, крестьянских баб?!
Ничего... Увидите – над нами победы быть не может. Бить кровососов будем вечно. И восставать наша армия будет, как из пепла. Мы – народ! Хрен победишь. Да еще хлебнувший воли и справедливости. Хлеб – всему голова. И народ – бессмертен. Поймете, никуда не денетесь...
...В молниеносных рейдах метались неуловимые махновские отряды и полки. На огромном пространстве размером с половину Германии, от Кубани до Полтавы, от Азова до Харькова, гремели тачанки и сверкали клинки.
Хмурились в поезде Председателя Р.В.С.Р., и хмурились в Кремле. «Мы теряем Украину...» «Все на борьбу с махновщиной!»
Белая рука помощи
Далеко на северо-западе красные получают свою порцию по морде от поляков, а поляки крепко имеют по гордой физии от красных. Но конец такой, что происходит «чудо на Висле» и ясновельможные паны поддали всемирным революционерам вплоть до разгона, интернирования, забирания территорий и позорной растерянности Москвы.
Посему в Гуляй-Поле сравнительно тихо. Спорят партии, выходят газеты, профсоюзы стыдят своих рабочих, которые решили при анархии, раз сами хозяева, меньше работать и больше получать, ан не срастается. ВоенРевСовет Гуляй-Поля – бдит: лишь постоянные рейды по контролируемой территории обеспечивают свободу республике.
Про красный Агитпроп не забыли? Интеллигентные дамы, купленные за селедочный паек поэты, теоретики красной пропаганды с образованием шесть классов гимназии, рослый бритоголовый Маяковский. Отдел агитации и пропаганды – то бишь на нашем новоязе: пиара и рекламы. Р.С.Ф.С.Р.!
Черную пайку и воблу надо отрабатывать! Как? Думайте, идиоты! Нет – не все идиоты были среди получателей еды и любителей сходить посмотреть на расстрелы в лубянских подвалах (куда так дружески приглашал Блюмкин своего друга Есенина).
Газеты и плакаты рисуют образ Махно: пьяное и донельзя расхристанное существо, безбашенный бандит, по агрессивности и безмозглости злейший враг советской власти на Украине. Пособник белых, таким образом.
Мы никогда уже не узнаем, читал ли генерал Врангель советские газеты. Но достоверно известно, что человек он был грамотный. И более чем разумный. И жесткий. И отнюдь не старый.
Когда Антон Иванович Деникин позорно и глупо провалил всю кампанию, как и предсказывали несколько толковых офицеров заблаговременно по его ошибкам, он уехал в Париж. Он утомился и потерял веру. Он переживал, что его плохо слушаются. А заставить себя слушаться он не умел.
Военный Совет ВСЮР – Вооруженных Сил Юга России – снял его и передал командование Врангелю. До этого Врангеля не подпускали к самым верхам. Сравнительно молод, способен, много хочет... конкурентоопасен, одним словом. Да не одного Врангеля не подпускали к центральному командованию. Правили генералы, прошедшие отбор в тупо-бюрократическую царскую эпоху: послушен, скромен, пороха не выдумает, странных мыслей не имеет. Сделав карьеры, они очень оберегали чин и положение.
(Почему большевики нарывали и возносили тогда таланты? В первую очередь военные? Потому что победа необходима – а расстрелять кого угодно можно в любой миг! ЧК при себе, а Ленин с Троцким главные! Так что – поднимай на должность, а чуть что – шлепнем.)
Итак. В Крыму сидит барон Врангель, расчетливый, хладнокровный и жесткий. Он вышел пехотными дивизиями в Таврию и Северное Причерноморье. Обласкал работяг отремонтировать английские танки. Занял левобережье Днепра. Обозначил фронт от Александровска до Бердянска. Хорошо идет!
И в Гуляй-Поле прибывает парламентер. Он поправляет – я не парламентер, я – посол. От главы республики Врангеля к главе республики Махно. Знаю, что рискую жизнью, но жизнь страны и народа дороже. И мне, и вам. Уполномочен вручить лично, в собственные руки.
И вручает батьке письмо, подписанное начальником штаба вооруженных сил Правительства Южной России. Генералом Шатиловым. С предложением о сотрудничестве. Имеем все основания вступить с вами в равноправный и полезный обеим сторонам союз.
Батько сидел в кресле, вытянув перед собой забинтованную ногу. Мучило ранение разрывной пулей в ступню. Воспаление не спадало, доктор боялся гангрены, боль не давала спать. Болеть было некогда, не так давно от тифа оправился, и злой ослабевший батько спасался уколами морфия. (Тогда и стали строить байку о наркомании Махно, морфиниста и кокаинщика.)
Русская Армия (уже не «добровольческая»). Основная часть воинов – трудовые крестьяне, а бок о бок с ними рабочие с заводов. Командиры – те, кто три года кормил вшей в окопах Великой войны, делил все опасности и тяготы с рядовыми солдатами, имеет боевые раны и награды за подвиги. Главное:
Воюет Русская Армия исключительно с коммунистами, с диктатурой большевиков, с комиссарами и чекистами, с расстрельщиками и продотрядами. А после победы – всенародные выборы и строй общества по усмотрению народа.
Таким образом, Русская Армия – не враг Махно, а союзник. Враг у нас общий. Слово свое мы держим. Забудем старое, надо спасать родину! Плюс боеприпасы и любые гарантии.
Врангель был прав.
Ход был неожиданным и очень сильным.
Махно был ошеломлен.
– Так. Ответ получите завтра. Свободны. Хлопцы! Накормить, расположить как полагается посла, чтоб все было в порядке.
Незаметный конторщик или хто там рефлекторно выпрямился в офицерскую вытяжку, щелкнул разбитыми ботинками и повернулся через плечо четко. Махно сощурился и вздохнул.
– Ну, шо скажете? Товарищи командиры и товарищи теоретики?
– А не выпить ли нам, батько, по поводу такого предложения? – оживленно шлепнул себя по ляжке Щусь.
– Никак ты, Федя, офицером стать захотел?
– Не. Но это значит – и для тех и для других мы во какая сила!
