В бравшей Крым 13-й красной армии заменили не справляющегося Геккера на командарма Пауку, а Пауку – на Эйдемана, но толку было столько же. В 13-ю влили Латышскую и Эстонскую дивизии – «кремневых бойцов»! Тяжело катались по рельсам, грохоча трехдюймовками, десяток бронепоездов. Авиагруппа, сформированная из ветеранов Мировой войны, вела разведку и поливала сверху пулеметами. Армия насчитывала десять дивизий, не считая вспомогательных частей. У нее было все, и от нее не было толку.
Если раньше молодому, талантливому и жесткому Слащеву не давал ходу Деникин, то теперь его использовал Врангель. Слащев из соплей построил рокадную железнодорожную колею и перекидывал свои ничтожные части с одного фланга на другой. Давал красным втянуться в узкости перешейка и бил по частям. Муштровал и вдохновлял батальоны ополчения из студентов и гимназистов. Местность была пристреляна, запасные позиции для маневра обжиты, пулеметчики отобраны и обучены. Красных было вдесятеро больше, и они приходили в отчаянье. Крым был неприступен. «Взять невозможно!» – докладывали командармы в Москву.
И наступает лето, и поляки вламывают красным на Висле, потери в сотни тысяч человек, провал кампании: не донесли на штыках счастье до человечества Европы! Мировая Революция как-то начала откладываться с завтра на несколько отдаленное будущее...
И тут Врангель опрокидывает и сметает этих бездельников, которым все дали, 13-ю армию, и выходит в Северную Таврию, и собирается правым флангом занимать Донбасс, а левым дружить с Петлюрой. Доваландались в Крыму, идиоты, ругается Троцкий!
А Махно методично уничтожает красные отряды, советы и комбеды по всей Новороссии и Юго-Восточной Украине, режет коммуникации, грабит склады, не пропускает обозы с продовольствием... То есть нормально работать в таких условиях совершенно невозможно.
А на Кавказе и в Закавказье плохо, ребята, там местные без перерыва бузят и не организуются. А в Туркестане этим баям и басмачам еще англичане добра подбрасывают и персы помогают... головорезы. С Дальнего Востока, кстати, из умно и изящно созданной Лениным буферной Дальневосточной Республики – непонятно как выковырять 70 000 японцев, это вояки бесстрашные, жестокости и цепкости несравненной.
А недорезанный лорд Уинстон Черчилль все долбит свое: задушить большевизм в колыбели, пока этот чудовищный младенец не вырос, дабы сам удушить всех. Ядовиты англичане...
Трудно бороться за коммунизм против стоголовой гидры мировой буржуазии, товарищи.
И тут – хоп! – Врангель, развивая наступление, хорошо подготовленными и экипированными частями занимает Гуляй-Поле.
Не упускать шанс! Гуляй-Поле всегда для Махно имеет особенное значение.
И красный парламентер чи посол является к Махно. На предмет обсудить условия союза. Вы революционеры – и мы. Вы против белых – и мы. Вы за народ – и мы. Давайте опять дружить!
– Опять обманут, суки, – сказал Махно.
– В этом-то и сомнений нет, – сказал Аршинов-Марин.
– Вопрос: какую пользу мы можем извлечь из союза? – сказал дядя Волин. – Мы им нужны для помощи против Врангеля. А они нам? Ведь победим – а потом они нас снова вне закона объявят!
– Как пить дать! – сказал Щусь, давно уже сам ходивший с подобающим званием атамана. – Тут надо приладиться – как бы их, в случае чего, самих первых порубать?
– Не возьмут они без нас Крым, вот в чем дело, – сказал атаман Каретник, то бишь Семка Каретников; эдакий командующий кавалерией всей повстанческой армии, своего рода махновский Ланн или Мюрат. – Мы им сейчас очень ценные!
– Белым всё одно не одолеть, – вздохнул Махно.
– Как сказать, – раздумчиво протянул Волин. – Если румыны откусили Бессарабию, турки – пол-Армении, поляки – пол-Белоруссии... так почему белым не откусить Крым? Признает Европа их правительство, продолжит помощь, и станет Крым отдельным.
– Как, в сущности, до Екатерины и Потемкина, – согласно пожал плечами Аршинов-Марин.
– Те-те-те! – поцокал батько, подняв палец. – А шо, громодяне – хто красным выгодней в Криму: беляки – чи советские селяне, анархокоммунисты?
Поняли; оценили; закурили.
– Есть шанс, – взвесил Волин.
– Спробовать можно, – блеснул зубами Щусь.
Все бойцы Революционно-повстанческой Армии Украины, а также вообще все анархисты, захваченные красными в плен, находящиеся на данный момент в тюрьмах и концлагерях, немедленно освобождаются.
Анархисты имеют право издавать свои газеты, излагать анархо-коммунистическую точку зрения на текущий момент.
Анархисты имеют право участвовать в выборах в местные советы и все советские органы.
Армия эта батьки Махно вливается как структура в ряды Красной Армии, подчиняется командованию Красной Армии и его соответствующим органам и участвует в совместных военных действиях против белых вплоть до окончательной победы.
После чего область Таврии и Крыма отводится для участия там анархокоммунистов в советской деятельности и самоустройстве жизни сельского населения в тех объемах, которые были оговорены выше. Проще говоря – после победы можете в Крыму и рядом участвовать на равных правах с нами в народной жизни, высказывать свои взгляды и вообще мирно сотрудничать в рамках нормального закона.
Вообще выглядит допустимо. Правдоподобно. Нельзя исключать. Есть смысл пробовать.
Подписали в Харькове, столице Советской Украины. С советской стороны: командующий Южным фронтом Фрунзе, член Реввоенсовета фронта Гусев, вездесущий функционер Бела Кун. Со стороны Совета Революционно-повстанческой Армии Украины: атаман Куриленко, атаман Попов.
Махно почел за благо сказаться больным. Мучила незаживающая нога, и свежая сабельная рана на лице, и оцарапанный пулей затылок, и то и дело трепала лихорадка... А главное: сохранить за собой пространство для политического маневра. Мол, я не подписывал, я от атаманов могу отмежеваться, и т.д. Научились.
Переброшенная с востока 51-я дивизия Блюхера стала основой Перекопской штурмовой группы.
Когда дело дошло до дела, армия Махно оказалась очень маленькой: «Всю головку дам! А селяне по домам сидят, да и перебиты почти все за эти годы...» Итого – около 4000: конница Каретника и полк пехоты при тачанках.
Переход через Сиваш: черная ночь, ледяная ноябрьская вода по горло, винтовки над головой, грозное и неожиданное для врага «ура!» с выходом на берег, – все это столько раз было в скверной литературе и дурном кино (а хоть и не дурном), что решительно нет деталей для добавления.
Однако: основная часть сводной махновской бригады была брошена на Турецкий Вал – в лоб. Рядом с еще одной бригадой блюхеровской дивизии.
Врангель уже подготовил армию к эвакуации морем. Все боеприпасы пускались на отражение последнего штурма: беречь больше незачем. Шли и неслись сквозь стену огня.
Блюхеровская 51-я дивизия потеряла три четверти состава. Что никого не смущало. Крым взят!
– Вряд ли они всерьез поверили, что мы отдадим им Крым... – сказал Троцкий.
Командарм Фрунзе продиктовал секретарю приказ:
– Все махновские части включаются в состав 4-й красной армии. Подчинение командованию армии. Подчинение красноармейской революционной дисциплине. Назначение комиссаров.
– Что означает – будут делать что приказано, – сказал Гусев.
– Что означает – приступить к ликвидации, – откровенно озвучил Бела Кун.
Следует сказать, что красные дали Махно три дня срока на исполнение этого приказа. И хлопцы во главе
