28
Когда они приехали, комиссар стоял в дверях — вот уж нехороший знак. Означал он одно: комиссар только и ждал, когда они окажутся в его руках. Они вошли в его кабинет и сели за стол. Воздух в комнате был горячим и застоявшимся, и Кэкстон пожалела, что нельзя расстегнуть верхнюю пуговицу форменной рубашки и ослабить галстук, этого бы ей не простили. На то и дресс-код, чтоб его соблюдать. Аркли сел, приняв свою странную позу, его срощенный позвоночник не позволял усесться более комфортно. Аркли изо всех сил старался сделать вид, будто это самое обычное совещание, возможно, попытка разработать новую стратегию. Пока Кэкстон изнемогала от жары в неприятном молчании, комиссар возился за столом, не говоря ничего, занимаясь только бумагами и пленками записей.
Когда он закончил, с края стола свесились пять цветных распечаток, сантиметров двадцать пять на сорок. Портреты патрульных, снятых, вероятно, в день, когда они окончили академию. На них были шляпы со шнурками, затянутыми под подбородком (на следующий день, как знала Кэкстон, они будут носить их, перекинув шнурки за шею). Он выглянул из-за бумаг и посмотрел поверх ее плеча так, будто там уже виднелось светлое будущее.
— Хотите знать, как их звали? — спросил комиссар, дав им достаточно времени, чтобы рассмотреть портреты. — Это Эрик Штросс. И Шэйн Геркимер. И Филипп Тойнби. И…
— Меня оскорбляют ваши намеки.
— Я еще ни на что не намекал! — взорвался комиссар.
Он наклонился в кресле вперед и вцепился в один из оленьих рогов, превращенных в подставку для ручек и карандашей.
— Эти пятеро погибли прошлой ночью. Это было подразделение «Н», все они ответили на вызов с просьбой прислать подкрепление. Их смертям нет оправдания. Они должны были знать, как вести себя в рискованных ситуациях. То есть они не знали, чего им ждать. Они не получили необходимой информации и погибли, ибо никто не сказал им, что они столкнутся с вампиром.
Кэкстон была сбита с толку. Она понимала: не ее дело высказываться сейчас, оба мужчины ждут, что она будет молчать все время допроса, но удержаться не смогла.
— Мы тоже не знали, когда вызывали их, — попыталась оправдаться она, но Аркли поднял руку вверх, прося помолчать.
Он посмотрел на собеседника с видом, что готов слушать дальше.
Комиссар издал горлом низкий рык.
— И давайте не забывать о тех двоих патрульных и местном полицейском, которые охраняли охотничий домик. Они погибли потому, что просто сидели на крыльце.
Кэкстон покачала головой. После предупреждения Аркли она не будет говорить, но она обязана была изобразить на лице непонимание.
— В тот лагерь я послал двух своих лучших следаков, — продолжал комиссар, глядя на нее так, словно хотел увидеть ее реакцию. — Это были горячие головы из Бюро расследования, отличники академии, охотники с рождения, ребята, выросшие в горах, — эти парни ходили на медведя с луками и возвращались с триумфом. Они своими руками сделали лабаз в ста ярдах от лагеря, хотели дождаться того, кто вернется на место преступления. По крайней мере, таков был у них план до тех пор, пока этот ваш Аркли не вызвал их и не сказал, что они в совершенной безопасности могут посидеть на крыльце, где любой их может увидеть. А теперь они мертвы.
Лора перевела взгляд на Аркли. Он только кивнул. Должно быть, он позвонил им по телефону, пока она сидела с Вестой Полдер. Но зачем? С чего он взял, будто крыльцо было самым безопасным местом для патрульных? Как минимум он должен был подозревать, что немертвые вернутся обратно.
— У меня и их фотографии тут есть, — сказал комиссар, швырнув на стол несколько листов. — Хотите взглянуть?
Аркли поежился в кресле и прочистил горло, прежде чем начать говорить.
— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, но зато я знаю, что именно вы упустили. Вы не учитываете того, полковник, что мы боремся не с гангстерами, не с террористами и не с наркодилерами. Мы боремся с вампирами.
Комиссар перебил его.
— Думаю, я в курсе…
Аркли оборвал его.
— В средние века вампиры могли жить десятилетиями, не встречая сопротивления, питаясь по ночам людьми, чьей единственной защитой были щеколды на окнах и замки на дверях, и всегда, всегда, нужно было оказаться дома, до того как сядет солнце. Когда нужно было убить вампира, путь для этого был только один. В те времена не было ни ружей, ни, уж конечно, отбойных молотков. Охотники на вампиров собирали все способное передвигаться мужское население. И толпа шла на вампира с факелами, копьями и дрекольем, если надо. Очень многие погибали во время первой же атаки, но в конце концов остальным удавалось навалиться на вампира.
Он остановился и поднял палец вверх.
— Позволю себе уточнить: они в буквальном смысле наваливались на вампира, не давая ему убежать, прижимая его своими телами, подставляясь под его зубы, если нужно. Те, кто делал так, обычно погибали, когда вампир пытался освободиться. Довольно часто вампир все-таки освобождался, и все начиналось сначала. В конце концов наши предки брали верх, но только изрядно потеряв в численности. Мужчины — и мальчишки — в этих толпах не увиливали от своих обязанностей. Они понимали, что их ужасающие, горькие потери были единственным способом защитить их деревни и семьи.
Кипящий от злости комиссар вылез из-за стола и шагнул вперед так близко от Кэкстон, что ей пришлось сдвинуть колени, чтобы дать ему пройти.
— Я воспользуюсь этой историей, когда буду произносить речь на групповых похоронах на следующей неделе. Уверен, это утешит семьи. Это поможет им понять, почему их детей пришлось кремировать, прежде чем кто-либо успел попрощаться с ними. Это поможет им понять, почему вы считаете возможным швырять их младенцев волкам.
Аркли поднялся, словно собираясь уходить.
— Мы покончим с этим прямо здесь и прямо сейчас, — сказал ему комиссар.
Аркли был выше. Ему пришлось опустить голову, чтобы сказать:
— У вас, как бы то ни было, нет полномочий приказывать мне.
И он и в самом деле повернулся, чтобы уйти.
— Стойте, маршал, — остановил его комиссар.
Аркли замер, но головы не повернул. Линия его спины была ровной. Он выглядел вовсе не как человек со срощенным позвоночником, он выглядел как тот, кому пристало держать меч в одной руке и знамя — в другой. В жарком замкнутом пространстве офиса он казался огромным и властным. Он выглядел как человек, который мог сражаться с вампирами. Кэкстон изумилась. Сможет ли она когда-нибудь хоть приблизительно стать похожей на него, иметь такую уверенность в себе.
— У меня есть полномочия приказывать ей, — сказал комиссар.
Аркли развернулся на месте.
— Я прямо сейчас отзываю патрульного Кэкстон от этого дела. Хотите со мной померяться силами? Я предъявлю ей обвинение в использовании запрещенных боеприпасов. Ха. Вот тут-то я вас сделал.
Аркли замер в абсолютной тишине, глядя сверху вниз на комиссара. Кэкстон не понимала, что происходит. Она была ничем и никем, разве что была способна делать телефонные звонки по поручению федерала. Но эти двое вели себя так, будто она может быть предметом торга. Что известно комиссару? Он знал что-то относительно мотивов Аркли, которые до сих пор были загадкой для нее.
— Она же вам нужна позарез, так? Я это понял, когда мы с вами встречались в последний раз. Я предлагал вам бывших морпехов и парней из отдела особых расследований, но вам понадобилась лишь маленькая девчушка из дорожного патруля. — Улыбка комиссара превратилась в щель, прорезавшую блестящее красное лицо прямо посередине. — Она особенная. Она какая-то особенная и поэтому нужна вам.
