Женщина рассмеялась:
— Кто станет слушать Метти Эклс! Мой дорогой, не будьте дураком! Она была по уши влюблена в Роджера, всю свою жизнь… убей меня Бог, не понимаю почему. А ко мне Метти ревновала, так что, по ее мнению, что ни случись — моя вина. Надеюсь, такое даже полицейскому понятно.
— В кладовке садовника имелись цианиды? — неожиданно спросил констебль.
— Циа… что?
— Цианиды. Слышали о таком?
— Нет, а что это?
— У меня еще нет протокола вскрытия, но это, скорее всего, яд, который привел к смерти полковника.
Женщина изумленно уставилась на говорившего:
— А зачем такое садовнику?
— Для уничтожения осиных гнезд. Женщина вздрогнула:
— Не могу находиться в одной комнате с осой! Самое худшее в деревне — это насекомые! Но если эта циа… штука используется для ос, то как она попала в дом? Или… Вы что, считаете, что Роджер принял ее намеренно?
— Нет, миссис Рептон, я так не считаю. — Эти слова констебля прозвучали зловеще.
Глава 27
Примерно через полчаса Марч остановил свою машину на другом конце деревни, поднял щеколду калитки и прошел, подсвечивая под ноги карманным фонариком, к боковой двери коттеджа «Гейл», на которой не было ни молотка, ни звонка. Постучав, он долго ждал и уже решил, что мистер Джеймс Бартон вышел, пока не получил запоздалый и неохотный ответ. Послышался звук шаркающих шагов, и дверь приоткрылась дюйма на два, не больше, причем изнутри явно звякнула цепочка. Сиплый запыхавшийся голос спросил:
— Кто там?
— Моя фамилия Марч, я старший констебль графства, хотел бы с вами поговорить.
— Почему?
— Потому что вы последним видели полковника Рептона.
Послышался глухой возглас, цепочка прогремела, и дверь со скрипом отворилась вовнутрь. В узком проходе было темно, но через полуоткрытую дверь в комнату просачивалось достаточно света, чтобы разглядеть фигуру высокого мужчины, стоящего в ярде от входа.
— Что вы там говорите про полковника?
— Кажется, вы были последним человеком, который его видел.
Бартон шепотом повторил последние слова:
— Видел его?
— Мистер Бартон, если вы дружили с полковником, боюсь, вам надо приготовиться к худшему. Полковник мертв.
— Боже мой! — воскликнул Бартон. — Не может быть, я только что беседовал с ним… Да входите!
Полуоткрытая дверь вела в кухню, теплую и уютную, с керосиновой лампой на комоде, ярким пламенем очага и плотными красными занавесками на окнах. Там стояли стол, накрытый темно-красной скатертью, старое кожаное кресло, пара простых деревянных стульев. На коврике перед камином разлеглись семь больших полосатых котов. Мистер Бартон оказался тонким сутулым мужчиной с неаккуратной копной волос с проседью, но ни борода, ни кустистые брови не могли скрыть ужасный шрам, пересекающий его лицо. Пока Марч разглядывал подробности, мужчина обеспокоенно спросил:
— Что случилось с полковником Рептоном? Я был сегодня в поместье, он чувствовал себя нормально.
— Да, именно поэтому я к вам и пришел. Он не заболел, он умер. Мне кажется, его убили.
— Убили?! — воскликнул потрясенный мужчина.
Он рухнул на стул и, склонив голову на руки, зарыдал. Через пару минут Бартон выпрямился, взяв себя в руки.
— Роджер был моим лучшим другом, вы просто сбили меня с ног своими словами. Скажите, что же все-таки случилось?
— Его отравили, нам кажется, цианидом.
— Это такая штука, которой морят ос?
— Да.
— Кто мог так поступить?
Марч присел на второй стул.
— Мы надеемся, что вы поможете нам узнать это, — просто сказал он.
Бартон беспомощно махнул рукой:
— Не это ли всегда говорит полиция человеку, которого собирается арестовать?
— Если вы имеете в виду, не подозреваем ли мы вас, то ответ будет — нет. Но поскольку вы последним видели полковника живым, то мы обязаны с вами поговорить. Кстати, когда вы оттуда ушли?
— Где-то около четырех или чуть позже. Я не смотрел на часы.
— Можете рассказать, зачем туда приходили и о чем беседовали с мистером Рептоном?
— Мне надо было заплатить арендную плату.
— Понимаю. А сколько вы платите за этот коттедж?
Все это время Бартон сидел, опершись на локоть и уткнувшись взглядом в красную скатерть. Услышав вопрос, он резко поднял голову и грубо бросил:
— А какое полиции до этого дело?
— А что, есть серьезные причины не отвечать на мой вопрос?
— Нет, я просто размышляю, почему вы спросили. Если вам так надо знать, то я плачу то, что называют арендной платой «перечное зернышко».
— Вы имеете в виду, что не платите вообще ничего?
— Нет, плачу. Понимаете, я платил ему минимальную сумму раз в месяц, а после мы сидели и беседовали. Полковник был единственным человеком, с которым я вообще разговаривал, а сейчас вы приметесь за дело и обнаружите, что это я его убил.
— Вы расскажете, о чем беседовали с ним сегодня? Бартон снова уставился в скатерть.
— Обычно я приходил в темноте, но не сегодня.
— Почему в темноте?
— Сам не знаю. Мне просто нравится гулять, когда придет в голову. Шел я тогда, думал о разных вещах и дошел до такого состояния, когда кажется, что больше не выдержишь, тут в голову и пришло, а не навестить ли полковника, взял и пошел к нему.
В этот момент Марчу припомнилась одна дата, тринадцатое октября, а в этот день где-то лет тридцать назад… Конечно, в суде бы Рэндел не поклялся, но про себя был абсолютно уверен, что не ошибается.
— Итак, вы пришли к полковнику. А о чем беседовали? — ни словом не обмолвившись о своем воспоминании, спросил констебль.
— Хм-м, — Бартон упорно разглядывал скатерть, — я обошел дом и постучал в окно кабинета, у них там компания собралась, толпа женщин пришла к мисс Рептон посидеть вместе за шитьем. Моя соседка мисс Вейн и та женщина, что сейчас у нее живет, были там. Нет, решил я, им меня с пути не сбить, все равно навещу полковника, он ведь с этой компанией дел иметь не будет. Из-за гостей я и постучал в окно кабинета, да и дом обошел с дальней от деревни стороны, чтобы меня не заметили. Мне уже приходилось так входить.
— А когда вы вошли, мистер Рептон спросил, не пришли ли вы, чтобы заплатить свое перечное
