руководителя — осмазионта (повидимому, в выборах участвуют все граждане). Осмазионты составляют основное ядро так называемого общего совета (conseil général). Так как число осмазий, а следовательно и осмазионтов, непрерывно растет, то постепенно из этого общего совета выделился малый совет (conseil ordinaire). Сначала в малый совет входило по одному члену на четыре осмазии, затем — по одному на шесть, наконец — по одному на восемь. Старейшие члены малого совета (по времени избрания) в числе двадцати четырех человек составляют коллегию сенаторов или высший государственный совет (grand conseil d'état). Когда в этой коллегии освобождается место, оно заполняется следующим по старшинству членом малого совета. Высший государственный совет намечает из своей среды четырех кандидатов на пост правителя государства, вице-короля, который окончательно избирается путем жребия. Совет помогает (assiste) вице-королю во всей его деятельности, дает ему советы. Из его состава назначаются губернаторы важнейших частей государства, генералы армии и префекты важнейших отраслей (строительства, съестных припасов, школ, общественных празднеств и т. п.) [52].
Власть верховного правителя, вице-короля, отнюдь не является неограниченной. Он, повидимому, не может предпринять никаких важных мер без поддержки государственного совета. Так, мы узнаем из рассказа Вераса про четвертого вице-короля, что его завоевательные планы встретили сопротивление со стороны советами он вынужден был от них отказаться[53]. Законодательные предложения вице-короля требуют утверждения общего совета, членам которого проект предварительно раздается[54]. Общий совет может отстранить вице- короля от исполнения обязанностей, повидимому, по инициативе высшего государственного совета. Если вице-король проявит склонность к тирании, если он пожелает нарушить основные законы, старейший из сенаторов созывает общий совет; в случае согласия последнего вице-король лишается власти, и из числа сенаторов по жребию избирается опекун (tuteur), который и правит, «пока божество не соблаговолит вернуть утраченный разум» вице-королю[55].
Ясно, что изображаемый Верасом режим весьма далек от «деспотической» монархии. Мы не знаем другого произведения второй половины XVII в., которое стояло бы в столь резком противоречии с господствующими политическими доктринами эпохи Людовика XIV. Революционное «Завещание» Мелье написано почти на полстолетия позднее «Истории севарамбов». Известный подпольный трактат «Вздохи порабощенной Франции», хотя и сочувствует принципу выборности короля, проникнут реакционно- аристократическим настроением. Даже «Письма пастыря» Жюрье, вышедшие, как и книга Вераса, из протестантской среды, в своих практических пожеланиях не идут дальше современной им английской конституции.
Трудно представить себе, чтобы Верас при его юридическом образовании искренно считал политический строй севарамбов «монархией последовательной и деспотической». Вернее предположить, что своим определением он стремился скрыть от бдительного, но не всегда проницательного взора королевской цензуры свои «неблагонамеренные» политические взгляды.
Нет в системе севарамбов и аристократии в том смысле, в каком этот термин употребляется обычно в политической литературе. Мы уже знаем, что Верас — решительный враг каких-либо наследственных сословий и связанных с ними прав и привилегий. Только личные заслуги дают гражданам права на выполнение общественных функций. У севарамбов никто не может попрекнуть других их низким происхождением, никто не может чваниться своим высоким родом. Очевидно, Верас, говоря об элементах аристократии у севарамбов, имеет в виду прямой смысл этого слова — господство лучших. Верас считает несомненным, что одни рождены для того, чтобы повелевать, другие — для того, чтобы повиноваться; для него естественно, что одни работают головой, другие — руками[56]. Таким образом, разделение физического и умственного труда у него вытекает из свойств человеческой природы и, следовательно, является вечным. Аристократию в этом смысле — аристократию умственного труда — мы можем найти и у предшественников Вераса — Мора и Кампанеллы. У последнего она принимает очень отчетливую форму правления ученых-священников, родственного платоновскому правлению философов. Но и Мор убежден в том, что должностных лиц и главу государства утопийцы должны выбирать из «сословия ученых»[57]. В условиях относительно весьма низкого уровня развития производительных сил в XVII–XVIII вв. даже самые радикальные и самые прозорливые критики социальной действительности не могли еще подняться до великой мысли о полном исчезновении порабощающего человека подчинения разделению труда, а вместе с тем и противоположности умственного и физического труда[58]. Представление об этой противоположности как о чем-то незыблемом создавало объективные предпосылки для возникновения идеи «аристократии умственного труда». Социальное положение творцов первых утопических систем, их вкусы и настроения, обусловленные принадлежностью к интеллигентским группам, делали для них такое решение проблемы управления субъективно наиболее привлекательным.
Как мы могли убедиться, обоснование политического и социального идеала у Вераса может служить примером последовательно-рационалистической аргументации. Игнорируя совершенно историческую традицию, отправляясь от «природы», он логически конструирует свою систему как максимально разумную и целесообразную при данной «природе». Но эта разумность, это соответствие «природе» представляются ему, повидимому, недостаточными для устойчивости системы на практике. Так, рядом с «природой» появляется в системе «бог», рациональный строй получает религиозную санкцию. Практическое служебное значение религии показано в «Истории севарамбов» весьма откровенно. Стремясь приобрести и закрепить нужный ему для преобразований авторитет, великий реформатор Севарис широко использует средства религиозного воздействия, не брезгуя и прямой мистификацией. Тотчас же по прибытии в страну Севарис, выдавая привезенные им пушки за небесный огонь, убеждает туземцев в том, что он послан к ним богом- солнцем[59]. Случайно найдя месторождение хорошего строительного камня, он выдает эту находку за божественное откровение[60]. Когда его избирают королем, он испрашивает совета у бога-солнца, заранее подготовив комедию ответа: по окончании обращения Севариса к божеству в храме раздается музыка, как бы приближающаяся издалека, а затем невидимый голос сообщает пораженным туземцам волю бога. Верас весьма одобряет эту ловкую инсценировку. Другие законодатели, — говорит он, — просто утверждали, что их законы — воля бога. Севарис же заставил народ поверить, что воля бога сообщена ему непосредственно голосом с неба[61].
В соответствии со служебным назначением религии большое внимание уделяется Верасом ее внешней стороне. Севарис и его преемники тратят много сил и средств на постройку и украшение храма, обставляют большой торжественностью общественные моления по разным поводам, в этом отношении отнюдь не пренебрегая опытом христианства. Но внутренняя сущность религии севарамбов чрезвычайно проста. Это — «естественная» рационалистическая религия, «опирающаяся, — по словам Вераса, — более на доводы разума, чем на откровение»[62]. Несмотря на сдержанность этой формулировки, откровение, несомненно, совершенно чуждо мировоззрению Вераса и вызывает в нем ироническое отношение.
Верас — один из самых ранних проповедников «естественной религии». Напомним, что «История севарамбов» вышла раньше соответственных произведений Локка и Толанда (1685, 1696). Идея религии, основанной на разуме, вполне соответствует общему рационалистическому настроению Вераса. Наиболее вероятным учителем Вераса в этом вопросе был Боден, которого Верас, конечно, знал как юриста и диалог которого о религии наверное читал. Возможно, что он был знаком и с книгами Герберта Чербери, в XVII в. достаточно широко известными.
Севарамбы признают невидимого, великого и бесконечного бога[63] . К этой вере севарамбы пришли от первоначального поклонения солнцу, которое в более примитивных формах было распространено среди туземцев до преобразований Севариса. Сам Севарис был в Персии первосвященником солнцепоклонников. Почитание солнца осталось и в религии севарамбов. Солнце заняло в ней место второго порядка, место видимого слуги невидимого бога; через посредство солнца люди получают все блага жизни, и ему они непосредственно поклоняются, воздавая невидимому богу лишь внутреннее, духовное почитание. Солнце правит миром, в котором мы обитаем, оно дает этому миру движение, свет и жизнь. Души людей и животных бессмертны, они составляют эманацию солнца, к которому в конце концов и возвращаются. Севарамбы верят также в возмездие после смерти за добрые и злые дела:
