расследовании.
Жак Мелье смотрел на нее и не смог оторвать глаз от этой красавицы, от Летиции Уэллс.
Взволнованно она поднялась и взяла мундштук. Прикурила, и ее окутала завеса табачного дурмана.
– В своей статье вы писали, что я слишком самоуверен и не прислушиваюсь к другим. Вы были правы. Но исправиться никогда не поздно. Вы будете смеяться, но мне кажется, что от общения с вами я уже начал мыслить по-другому, как-то более открыто. Видите, я даже заподозрил муравьев!
– Опять ваши муравьи! – устало обронила она.
– Подождите. Мы ведь не все знаем о муравьях. У них могут быть сообщники. Вы знаете историю о Гамельнском флейтисте?
– Что-то вылетела из головы.
– Однажды, – начал он, – город Гамельн заполонили крысы. Они сновали повсюду. Их было столько, что не знали, как от них избавиться. Чем больше их убивали, тем больше их появлялось. Они пожирали всю пищу, размножались с дикой скоростью. Жители уже собирались все бросить и покинуть это место. И вот тогда один юноша вызвался спасти город, запросив за это хорошее вознаграждение. Нотаблям терять было нечего, они согласились единодушно. Тогда юноша достал флейту и заиграл на ней. Он пошел, а зачарованные крысы последовали за ним. Флейтист увлек их в реку, где они и утонули. Но когда он потребовал обещанного вознаграждения, освобожденные нотабли расхохотались ему прямо в лицо!
– И что? – спросила Летиция.
– И что? Представьте аналогичную ситуацию: «флейтист» – это человек, способный управлять муравьями. Он задумал отомстить злейшим врагам – изобретателям инсектицидов!
Ему наконец удалось заинтересовать молодую женщину. Она не спускала с него внимательных сиреневых глаз.
– Продолжайте, – сказала она.
Она, казалось, занервничала и сделала очень глубокую затяжку.
Он умолк, объятый новым восторгом. Все его церебральные электрические системы сигналили: «партия выиграна».
– Кажется, я понял.
Летиция Уэллс странно посмотрела на него:
– Что вы поняли?
– Это человек, который приручил муравьев! Они проникают внутрь жертвы и пронзают ее. мандибулами. отсюда эти внутренние кровотечения, потом они выползают, скажем, через уши. Это объясняет то обстоятельство, что у всех жертв отмечены кровотечения из ушей. Потом они перегруппировываются и уносят своих раненых. Это занимает пять минут и не дает приблизиться мухам первой когорты. Что скажете?
Летиция Уэллс с самого начала не разделяла энтузиазма полицейского. Она вставила в мундштук еще одну сигарету и прикурила. Возможно, он и прав, она готова согласиться с этим, но, насколько ей известно, на свете не существует способа так отдрессировать муравьев, чтобы они смогли войти в отель, найти нужный номер, убить человека и спокойно вернуться в свой муравейник.
– Да нет же, такой способ должен существовать. И я его найду. Я в этом уверен.
Жак Мелье хлопнул в ладоши. Он был очень доволен собой.
– Вот видите, совсем не нужно представлять детективы 5000 года! Немного логики и здравого смысла вполне достаточно, – объявил он.
Летиция Уэллс нахмурилась.
– Браво, комиссар. Вы, несомненно, держите их на мушке.
Мелье ушел, намереваясь в первую очередь выяснить у судмедэксперта, не могли ли внутренние раны погибших быть нанесены мандибулами муравья.
Оставшись одна, Летиция Уэллс озабоченно достала ключ от черной лакированной двери, нарезала яблоко тонкими ломтиками и отдала их двадцати пяти тысячам муравьев в своем террариуме.
72. Все мы – муравьи
В «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Джонатан Уэллс нашел отрывок о том, что много тысяч лет назад на одном из островов Тихого океана жили почитатели муравьев. Эдмон Уэллс писал, что эти люди сумели развить в себе необыкновенные психические возможности, сокращая потребление еды и практикуя медитацию.
Но по неизвестным причинам их община исчезла, а вместе с ней все ее загадки и тайны.
После обсуждения семнадцать обитателей подземной церкви решили попробовать воспользоваться этим методом, будь он настоящий или же выдуманный.
Они были практически лишены пищи и были вынуждены беречь свои силы. Малейшее движение истощало их. Они стали меньше говорить, но, как ни странно, все лучше понимали друг друга. Взгляд, улыбка, движение подбородка – им хватало этого для общения. Сильно обострилась их способность восприятия. При ходьбе они ощущали каждую мышцу, каждое движение. Мысленно они контролировали свое дыхание.
Их обоняние, слух достигли той остроты, какой обладают животные. Что до их чувства вкуса, то хронический пост обострил его. Даже коллективные или индивидуальные галлюцинации, вызванные недоеданием, имели смысл.
Первый раз, когда Люси Уэллс поняла, что может читать мысли других, она пришла в ужас. Феномен показался ей неприличным. Но поскольку она общалась с честным умом Джейсона Брейгеля, она с удовольствием погружалась туда.
День ото дня они принимали пищу все реже, а изменения психики были все ощутимей. Не всегда к лучшему. Привыкшим к физической активности пожарным и полицейским в этом закрытом пространстве иногда приходилось бороться с приступами гнева и клаустрофобии.
Бесплотные, изможденные, с потемневшими и блестящими глазами во все лицо, они все становились неузнаваемыми и в конце концов сделались похожими друг на друга. Можно сказать, были отпечатками друг друга (только Николя Уэллс, которого из-за юного возраста лучше кормили, еще отличался от других).
Они сидели по-турецки или же ползали на четвереньках, стараясь не подниматься на ноги (это слишком утомительно для людей без физической энергии). Постепенно, по прошествии множества дней, на смену тревоге пришло что-то вроде спокойствия.
Было ли это своего рода безумием?
И вдруг однажды утром затрещал принтер компьютера. Кучка рыжих мятежников из Города Бел-о-кан захотела возобновить контакт, прерванный в связи со смертью предыдущей королевы. Для ведения переговоров они использовали зонд «Доктор Ливингстон». Они выражали готовность помочь людям. И правда: через трещину в гранитной плите, расположенной над ними, начала поступать первая продуктовая помощь.
73. Мутация
Теперь с помощью муравьев-мятежников Августа Уэллс и ее товарищи могли прожить долго. Возобновилось их питание – скудное, но регулярное. Они даже немного окрепли.
Но даже для ада здесь все было слишком плохо. Когда-то они были людьми с поверхности, а теперь по предложению Люси Уэллс они решили отказаться от своих человеческих имен. Теперь, когда они все стали так похожи друг на друга, им оставалось только присвоить себе номера. Это имело серьезные последствия. Потерять фамилию – это значит отказаться от своих корней и от истории своих предков. Они как будто преобразились: как будто все только что вместе родились.
Потерять имя – это значит отказаться от желания отличаться от других.
По предложению Даниэля Розенфельда (он же 12-й), они решили создать новый общий язык. Решение нашел Джейсон Брейгель (он же 14-й). «Человек общается, с помощью рта испуская звуковые волны. Но они слишком сложны, слишком запутанны. Почему бы не испускать одну чистую звуковую волну, на которой мы все войдем в резонанс?»
События принимали странный оборот, возникло что-то вроде индийской религиозной секты, но они этого не осознавали. Разве судьба не поставила их в другое измерение, на другой уровень существования? Надо было поступать именно так и только в тех рамках, которые были доступны им.
Они садились в кружок по-турецки, а более гибкие в позу лотоса, держа спину прямо, и брались за руки.
