Эрьины с криками ужаса рыли землю когтями.
Оставшиеся в живых немедленно обратились в бегство. Они скатились в русло реки и отступали как раз туда, где ждал их Келс.
Келс сразу же открыл огонь. Он взглянул на Глиссама, который лежал и с изумлением смотрел на происходившее.
— Стреляй, парень, стреляй!
Элво Глиссам покачал головой, затем, сжав зубы, нажал на спусковой крючок.
Пули свистели над их головами. Русло реки было завалено трупами голубых и эрьинов.
Пятеро оставшихся в живых в панике старались скрыться в зарослях. Келс и Герд выстрелили одновременно, и еще два трупа остались лежать. Элво Глиссам, борясь с чувством отвращения, издал дикий крик и выстрелил.
Только двое успели скрыться в густом кустарнике.
Наступила тишина, которую нарушали только крики Эрьинов, оставшихся без всадников. Во время боя Элво Глиссам был ранен в руку и теперь сидел, тупо глядя на лившуюся кровь. Чейн, увидев это, вскрикнула и поспешила на помощь. Келс достал сумку с медикаментами, промыл рану и залил ее пленкой.
Кровь сразу перестала течь. Чейн водой смыла кровь. Элво дрожащим голосом сказал:
— Я очень сожалею, что так растерялся. До этого я вел слишком размеренную жизнь и не привык к таким передрягам.
— Ничего. Такое могло случиться со всяким, — успокоила его Чейн. — Ты был очень смелым.
Вскоре они снова двинулись в путь на север, оставив позади русло реки и трупы Голубых.
Лагерь для отдыха они устроили на склоне холма. Чтобы не привлекать к себе внимание, огонь они разводить не стали, а поели концентратов, запив их водой. НА землю спускалась ночь. Чейн села возле Элво Глиссама.
— Как твоя рука?
Элво посмотрел на рану.
— Немного болит, но могло быть и хуже.
Чейн сказала:
— Ты никогда не простишь мне это приглашение в Морнингсвейк.
— Я уже простил тебя, — ответил Элво. — Оно вооружило меня новыми знаниями. Теперь я всю проблему вижу с другой точки зрения.
Чейн горячо возразила:
— Ничего подобного. Ты не изменился. Изменилась только окружающая тебя обстановка.
— Это то же самое. Все моральные критерии летят к черту, когда человек спасает жизнь.
Чейн взглянула на Келса, который сидел на стволе упавшего дерева. На лице его она заметила ухмылку. Герд сидел на старом пне, обняв колени руками. Лицо его ничего не выражало. Она попыталась как-то оправдать Элво Глиссама:
— В цивилизованном обществе не возникает ситуации, когда нужно спасать жизнь.
Келс хмыкнул. Чейн холодно посмотрела на него.
— Я сказала глупость?
— Пожарники нужны только тогда, когда возникает пожар.
— В цивилизованном обществе нет нужды сражаться за свою жизнь.
— Да, редко, — лаконично ответил Келс. — Но нельзя убить Голубого, полагаясь только на моральные критерии.
Затем он пожал плечами и посмотрел в небо, показывая нежелание продолжать разговор. Однако он сказал:
— Ты использовала слово «цивилизация», которое здесь совсем не подходит. Жители городов, погрязшие в условностях, отрываются от реальной жизни. Когда цепи цивилизации рвутся, они становятся беспомощными, как дети, как рыба, вытащенная из воды.
Элво Глиссам вздохнул.
— Что может быть нереальнее нашего положения, когда мы сидим в дикой пустыне и беседуем о цивилизации? Я не могу представить себе этого. А Келс, видимо, достаточно цивилизованный человек, если он даже в такой обстановке может мыслить абстракциями.
Келс рассмеялся.
— О, я член клуба Космоса, Альянса Редемптионистов и Общества Культа Витатис и еще нескольких обществ, не имеющих совершенно ничего общего с реальной жизнью.
— Так называемая реальность, — заметил Элво, — тоже абстракция.
— Но она перестает быть абстракцией, когда твой самолет падает в пустыню, и тебе предстоит пройти сотню миль до дома. Это действительность. А салон тетушки Валь на вилле Миразоль становится абстракцией.
— Ты все доводишь до абсурда, — сказала Чейн. — По-твоему, если человек имеет дело только с идеями, значит, он беспомощен.
— В цивилизованном обществе он в полной безопасности и даже процветает. Но такое общество хрупкое, и когда оно ломается, наступает хаос.
В разговор вступил Герд:
— Вспомни историю человечества.
— Да, — сказал Келс. — В истории много примеров разрушения цивилизаций, члены которых предпочитали заниматься чистыми абстракциями, пренебрегая искусством самозащиты. И нападения тоже.
Чейн с отвращением сказала:
— Оба вы стали жестокими.
— В вашей теории есть большой недостаток, — заметил Элво. — По-вашему, только та цивилизация живуча, которая создана воинственными варварами.
— Или та, где цивилизованные люди эксплуатируют более слабых варваров, — сказал Келс. — Уайя пример тому. Здесь группа цивилизованных людей нападает и грабит варваров. Варвары беспомощны перед мощным оружием и самолетами, и это оружие создано и построено цивилизованными людьми.
Герд Джемах хмыкнул, и этот звук обеспокоил Чейн. Она сказала:
— Это просто факты.
— Не совсем. Варвары ограблены не полностью. Им оставлены земли, которыми они могут пользоваться так же свободно, как и раньше.
Перед рассветом маленький отряд снова пустился в дорогу. Сильный туман окутывал землю плотным облаком. К полудню туман рассеялся, но появились признаки приближающейся грозы. Далеко впереди вспыхивали молнии, ударяя в одинокие утесы, с севера дул холодный сырой ветер. Вскоре хлынул дождь, и люди промокли до нитки. Земля пропиталась водой.
Солнце с трудом нашло лазейку между облаками, и розовые лучи осветили мокрую землю. Впереди шел Джемах, ведя отряд с такой скоростью, чтобы заметно хромавший Келс мог поспевать за ним без особых усилий.
Чейн и Элво замыкали шествие. Если бы не смерть отца и непримиримая жестокость Келса, Чейн наслаждалась бы этим приключением.
Долина вскоре привела их к скоплению каменных утесов, которым ветры и вода придали довольно странную форму.
Чейн оживленно сказала Элво:
— Отсюда начинается наша земля. Она тянется к северу до самого Вольвода.
Элво Глиссам Печально покачал головой, как бы обсуждая ее, и Чейн удивленно посмотрела на него. Она подумала немного над своими словами, затем рассмеялась, но ничего не добавила. Конечно же, она ни по духу, ни по воспитанию не относится к редемптионистам, сторонникам освобождения Уайи. Как можно совместить ее любовь к Морнингсвейку с предположением, что она не имеет права на него?
У Келса и Джемаха таких сомнений не было.
Внезапно она спросила Элво:
