Холле.
— Боюсь, что это невозможно, — вежливо возразил Келс. — Никто из нас не одет соответствующим образом.
Чейн положила руку на плечо Джорджоля.
— Муффин, не будь упрямым. Никто из нас не слуги. Нам просто нравится обедать здесь.
— Дело не в этом. У меня репутация не хуже, чем у любого ауткера, и я желаю, чтобы со мной обходились соответственно!
Келс ответил нейтральным тоном:
— Когда ты придешь сюда в костюме ауткера и будешь уважать наши обычаи и этикет, все будет по- другому.
— Ага! Тогда прими в Большом Холле Кургеша и Джулио! Они ведь приняли все твои условия. А я буду есть здесь один.
— Я приму их там, когда будет нужно. Не сегодня.
— В таком случае, — сказал Джорджоль, — я не принимаю твое приглашение на обед и покидаю вас. У меня много дел.
— Как хочешь.
Чейн пошла с Джорджолем к Гермесу.
Она говорила извиняющимся тоном:
— Мне жаль, что все так получилось. Но, Джорджоль, ты не должен быть таким упрямым.
— Ха! Келс идиот. Неужели он думает, что его армии напугают меня? Однажды он поймет, что сейчас происходит.
Он схватил ее за плечи.
— Ты моя любовь, Чейн. Идем со мной. Прыгай в самолет, и оставим все позади.
— Муффин, ты глуп. Об этом я и не думаю.
— Когда-то ты думала.
— Это было так давно.
Она откинулась назад, когда Муффин хотел поцеловать ее.
— Пожалуйста, не надо.
Джорджоль стоял, так сильно сжимая ее плечи, что Чейн поморщилась от боли.
Послышался звук. Джорджоль посмотрел по направлению к дому и увидел шедшего к ним Кургеша. Чейн вырвалась из рук Джорджоля.
Он прыгнул в самолет и буквально исчез в небе. Чейн повернулась и взглянула в морщинистое серое лицо.
— Что происходит с Джорджолем? Он такой дикий, необузданный.
Тут же она вспомнила что Джорджоль всегда был таким.
— Он чувствует конец. Он несет катастрофу на своей спине.
— Перемены носятся в воздухе, — сказала Чейн. — Я ощущаю их. Они давят на меня. Скажи, что говорят аосы? Хотят ли они изгнать нас из Морнингсвейка?
Кургеш посмотрел на юг, на землю, которая тысячи лет была землей аосов.
— Конечно, некоторые из молодежи слушают виттолей. Они уже воображают себя Серыми Принцами и образовали союз Авангард Нации Ульдрасов. Другие же считают, что Алуан настолько велик, что хватит всем. Все могут ужиться в нем, и все будут получать пользу от сотрудничества. Представители Авангарда кричат, что ауткеры настроят сотни новых поместий и вытеснят аосов в пустыни. Но споры продолжаются, и неизвестно, чем они кончатся.
— Что ты думаешь о том, что Джорджоль захотел быть принятым в Большом Холле?
— Джорджоль захотел слишком многого.
— А ты хотел бы быть принятым в Холле?
— Если бы меня пригласили, я счел бы это за честь. Большой Холл — это ваша святыня, которую нельзя оскорблять. Утер Маддук знал расположение наших кахемб, но ни разу не сделал попытки осквернить их. Если бы он проделал соответствующие ритуалы, надел церемониальную одежду, пришел бы в соответствующее состояние духа, он мог бы посетить наши святые места, разумеется, кроме тех, которые касаются его самого, и то только для его же собственной безопасности. Он мог бы послать мне одежду ауткеров и принять меня в Большом Холле, если бы я попросил этого.
Чейн с сомнением поджала губы.
— Отец был очень упрямым.
— Когда-нибудь ты узнаешь правду.
Чейн удивилась.
— Правду? О чем?
— С течением времени ты все узнаешь.
Стол накрывали Вольнадуна и Сараван, две девушки аоски, которые добились чести работать в большом доме. Кухней в Морнингсвейке заведовала Гермина Лингоет, двоюродная сестра Келс и Чейн, которая, как и домоправительница Рейона Верлас Маддук, считала себя членом семьи, а не служанкой. Обед проходил в подавленной атмосфере, вызванной происшествием с Джорджолем. Только Элво Глиссам, со своей врожденной интеллигентностью, поддерживал беседу. Кургеш поддержал его, рассказав несколько анекдотов из жизни эрьинов.
Так прошел обед. Джулио и Кургеш без предварительной договоренности встали, вежливо поблагодарили за обед и удалились. Келс, Чейн и Элво остались в приятной прохладе в тени деревьев. Чейн сказала:
— Обед кончился, и Муффина снова не допустили в Большой Холл. Интересно, о чем он сейчас думает?
— Дьявол побери этого Муффина, Джорджоля, Серого Принца, как бы он ни называл себя, — раздраженно сказал Келс. — Пусть он убирается в Олань, где сможет присутствовать на всех приемах ауткеров.
Элво осторожно заметил:
— Он очень самолюбив, чтобы не сказать больше.
— Он сумасшедший, — заявил Келс. — Мания величия, психопатия, истерия.
Чейн смотрела на саванну.
— О чем он говорил, когда упомянул об армии, которую ты собираешь?
Келс угрюмо хмыкнул.
— Его шпионы рассказали ему больше, чем знаем мы сами. Большая армия — это всего лишь несколько листов бумаги. Герд и я разработали план, который хотели бы пока сохранить в тайне.
— Меня не интересуют ваши тайны.
— В общем-то это не тайна. Это очевидный шаг, который мы должны были бы сделать уже давно: политическая организация. Герд и я разрабатываем хартию организации.
— Это сложное дело, — сказал Элво. — Вы, должно быть, страшно заняты.
— Кто-то должен начать. Мы обзвонили домены, и все без исключения поддержали нас. Джорджоль несомненно слышал об этом и решил, что мы организуемся для военных целей.
— И он прав, — сказала Чейн.
Келс кивнул.
— Мы хотим защищать себя.
Элво осторожно спросил:
— А как насчет Мулла? Разве он не управляет землями, племена которых подписали Договор?
— Формально — да. В действительности же нет. Мулл занимается своими делами, мы — своими.
Элво Глиссам сидел молча. Чейн испустила печальный вздох.
— Все кажется таким хрупким и непрочным. Если бы мы чувствовали, что Монингвейк наш по праву!
— Он наш до тех пор, пока мы сами не отдадим его, не выпустим из рук. Но этого не случится!
