большей скоростью, чем раньше.
Когда день померк, местность превратилась в череду возвышенностей и болотистых низин, предвещая первый подъем на холмы, которые теперь уже подступали с юга, вздымаясь ввысь. У их подножий росли деревья, отбившиеся от росших на более высоком уровне лесов: милаксы с чёрной корой и широкими розовыми листьями; бочковые кипарисы, густые и непроходимые; бледно-серые парменты, роняющие бусы сферических чёрных орешков; кладбищенские дубы, сучковатые и толстые, с искривлёнными раскидистыми ветками.
Как и прошлым вечером, Кугель встречал наступление сумерек с дурным предчувствием. Когда солнце закатилось за дальние холмы, он выбрался на дорогу, шедшую почти параллельно холмам, которая, возможно, так или иначе должна была привести его в Порт-Пергуш.
Широко шагая по дороге, Кугель смотрел направо и налево, и, к своей великой радости, увидел остановившуюся в полумиле к востоку от него крестьянскую телегу, у задка которой стояли трое мужчин.
Чтобы не произвести впечатление крайней спешки, Кугель замедлил свои шаги, как будто всего лишь неторопливо прогуливался, словно обычный путник, но ни один из людей у телеги, казалось, ничего не заметил или не придал этому никакого значения.
Подойдя ближе, Кугель увидел, что у телеги, запряжённой четырьмя мермелантами, отвалилось заднее колесо. Мермеланты делали вид, что это происшествие совершенно их не интересует, и отводили глаза от трех крестьян, которых они предпочитали считать кем-то вроде своих слуг. Телега была нагружена вязанками дров, и в каждом углу возвышался трезубый гарпун, призванный служить средством устрашения в случае нежданного нападения пельграна.
Когда Кугель приблизился, фермеры, которые, очевидно, были братьями, оглянулись на него, а потом хмуро вернулись к созерцанию отвалившегося колёса.
Кугель подошёл к повозке. Крестьяне искоса наблюдали за ним с таким полным отсутствием интереса, что лицо Кугеля, на котором уже была готова расцвести любезная улыбка, застыло. Кугель прочистил горло.
— Кажется, что-то случилось с вашим колесом?
Самый старший из братьев угрюмо пробурчал:
— Нам не «кажется», что с нашим колесом что-то случилось. Ты что, принимаешь нас за дураков? Что- то определённо и действительно не так. Потерялось стопорное кольцо и вывалился подшипник. Это серьёзная проблема, так что иди-ка своей дорогой и не мешай нам думать.
Кугель с лукавым упрёком поднял вверх палец.
— Эй, дружище, никогда не стоит быть таким самоуверенным! Возможно, я смогу вам помочь.
— Ба! А ты-то что знаешь о таких вещах?
Второй брат пренебрежительно спросил:
— Откуда у тебя такая дурацкая шляпа?
Третий брат отпустил тяжеловесную шуточку:
— Если ты потащишь телегу за ось, а мы будем катить колесо, тогда ты, конечно, сможешь нам помочь. А если нет, так проваливай!
— Вы, разумеется, можете смеяться, но не исключено, что я в действительности могу сделать что-то в таком духе, — обиженно сказал Кугель. Он на глаз оценил телегу, которая, несомненно, весила много меньше, чем любая из колонн Нисбета. Его башмаки были натёрты воском оссипа, и все было в порядке. Он шагнул к повозке и пнул её. — Вот, теперь можете проверить, что и телега, и колесо не тяжелее пушинки. Попробуйте поднять и сами убедиться.
Младший из братьев ухватился за колесо и поднял его с такой силой, что потерявший вес диск выскользнул из его рук и взмыл высоко в воздух, где его подхватил налетевший ветер и унёс на восток. Повозка же, с подставленным под ось валуном, не поддалась действию волшебства и осталась такой же тяжёлой, как и была.
Колесо уплывало по небу вдаль. Вдруг, откуда ни возьмись, появился пельгран и, бросившись на колесо, унёс его прочь.
Кугель и три крестьянина проводили взглядом летающее чудище, исчезнувшее в горах вместе с колесом.
— Ну, — спросил старший, — и что теперь?
Кугель с сожалением покачал головой.
— Я не рискну сделать ещё одну попытку.
— Новое колесо стоит десять терциев, — сказал старший. — А ну плати нам немедленно! И поскольку я никого никогда не пугаю, не буду рассказывать тебе о том, что будет, если ты откажешься!
Кугель выпрямился:
— Я не из тех, кого можно испугать пустыми угрозами!
— А как насчёт хорошей дубины или вил?
Кугель предусмотрительно отступил назад и положил руку на рукоятку меча.
— Если по дороге потечёт кровь, она будет вашей, а не моей!
Крестьяне стояли на месте, собираясь с мыслями. Кугель возвысил голос.
— За такое колесо, как ваше, отвалившееся, сломанное и сношенное почти до спиц, дадут не больше двух терциев. Требовать больше может только человек, который смотрит на мир нереалистично.
Старший брат напыщенно заявил:
— Мы пойдём на компромисс! Я упомянул десять терциев, ты говорил о двух. Если вычесть из десяти два, получится восемь. Заплати нам восемь терциев, и дело с концом!
Кугель все ещё колебался.
— Я чую во всем этом какой-то подвох. Восемь терциев — это слишком много! Не забывайте, я действовал из чистого альтруизма! Неужели мне придётся заплатить за доброе дело?
— Так ты считаешь, что отправить наше колесо кувыркаться в воздухе — это доброе дело? Если такова твоя доброта, пощади нас от чего-нибудь более худшего!
— Давайте взглянем на проблему под другим углом, — предложил Кугель. — Мне нужен ночлег. Далеко ли ваша усадьба?
— В четырех милях, но нам сегодня не придётся спать в своих постелях — мы останемся здесь и будем стеречь наше имущество.
— Есть другой выход, — сказал Кугель. — Я могу сделать так, что вся телега потеряет вес.
— Что? — вскричал старший брат. — Чтобы мы потеряли нашу повозку точно так же, как и колесо?
— Мы вовсе не такие болваны, за которых ты нас принимаешь! — провозгласил средний.
— Отдай нам наши деньги и иди своей дорогой! — присоединился к ним младший. — Если тебе негде переночевать, попросись в дом к Фосельму, это в миле отсюда по дороге.
— Великолепная идея! — воскликнул старший с широкой ухмылкой. — И почему она не пришла мне в голову? Но сначала — наши десять терциев!
— Десять терциев? Ну и шутки у вас! Прежде чем расстаться хотя бы с грошом, я желаю узнать, где можно спокойно провести ночь.
— А мы тебе разве не сказали? Обратись к Фосельму! Он, как и ты, альтруист и с радостью принимает в своём доме всяких бродяг.
— В модных шляпах или без них, — хихикнул младший.
— В давние времена, кажется, Фосельм опустошил весь этот край. А ваш Фосельм — его тёзка? Не пошёл ли он по стопам своего прототипа?
— Я ничего не знаю ни о самом Фосельме, ни о его предках, — пожал плечами старший брат.
— У него большой дом, — добавил средний. — Он никому не даёт от ворот поворот.
— Даже сейчас из его трубы идёт дым, — сказал младший. — Отдай нам деньги и можешь идти куда хочешь. Наступает ночь, а нам надо ещё приготовиться защищаться от виспов.
Кугель полез в свою сумку и, покопавшись в яблоках, извлёк оттуда пять терциев.
— Я расстаюсь с этими деньгами не затем, чтобы угодить вам, а чтобы наказать себя за попытку помочь невежественным крестьянам.
На него вновь обрушился поток брани, но наконец деньги были приняты, и Кугель ушёл. Чуть-чуть
