Вармус сошёл на землю.
— Погодите! — крикнул Кугель. — А где кок и стюард, что бы готовить и подавать нам пищу?
— Всему своё время, — ответил Вармус. — Вы будете готовить обед, поскольку вам все равно нечего делать. А теперь поднимите сходни! Приготовиться к отходу!
Кипя от раздражения, Кугель привязал свою верёвку к стволу кипариса и кольцу на носу корабля, затем затащил на палубу все остальные канаты. С помощью доктора Лаланка и Клиссума трап также был поднят на борт.
На дороге показался караван. Вармус отвязал верёвку от кипариса, и судно взмыло в воздух. Вармус привязал верёвку к задку первой коляски, запряжённой двумя фарлоками могучей гангхорнской породы. Без дальнейших препятствий Вармус взобрался в коляску, и караван тронулся по дороге вдоль реки.
Кугель оглядел палубу. Пассажиры облепили ограждение, глядя на представшую им с высоты картину и поздравляя себя с таким удачным видом транспорта. Уже воцарилось какое-то подобие дружеской атмосферы, охватившей всех, за исключением Ниссифер, которая, съёжившись, стояла в довольно-таки странной позе у своей каюты. Доктор Лаланк также встал поодаль от всех.
Кугель подошёл к нему.
— Вы уже выдворили своих подопечных из моей каюты?
Доктор Лаланк серьёзно покачал головой.
— Они странные маленькие создания, невинные и простодушные, побуждаемые лишь собственными желаниями.
— Но вашим-то приказаниям они должны подчиняться!
В силу какой-то гибкости черт лица доктор Лаланк ухитрился выглядеть одновременно извиняющимся и довольным.
— Обычно все так думают. Я часто размышляю, кем они считают меня. Уж точно не своим хозяином.
— Очень странно! Как они оказались на вашем попечении?
— Должен сказать вам, что я очень состоятельный человек. Я живу у реки Сцонглей, неподалёку от Старого Ромарта. Мой дом построен из редкостных сортов древесины — тирринча, дымчатого дифона, скиля, пурпурного транка, камфарного дерева и ещё дюжины других. Моя жизнь вполне могла бы протекать в неге и роскоши, но, чтобы оправдать факт своего существования, я занялся изучением жизни и работ великих волшебников. У меня замечательная коллекция бесценных реликвий и любопытных принадлежностей, которых касались руки великих.
В то время как он произносил эти слова, его глаза были прикованы к «Фейерверку», который Кугель приколол к своей шляпе вместо украшения.
Кугель осторожно спросил:
— А вы сами, случайно, не волшебник?
— Увы! Мне не хватает силы. Я могу справиться с пустяковым заклинанием против кусачих насекомых и с другим, которое помогает усмирить лающую собаку, но магия вроде вашей, которая поднимает в воздух корабль, мне не по зубам. Кстати, о магии: что это за предмет на вашей шляпе? Он испускает энергию, которую ни с чем нельзя спутать.
— У этой вещицы очень любопытная история, к которой я вернусь в более подходяще время, — увернулся от ответа Кугель. — А сейчас…
— Разумеется! Вам больше интересны мимы, как я их называю, и таково, вероятно, предназначение, для которого они были созданы.
— Больше всего я заинтересован в том, чтобы убрать их из моей каюты.
— Я буду краток, хотя мне придётся вернуться к временам Великого Мотолама, в конце восемнадцатой эпохи. Величайший волшебник Моэль Лель Лао жил во дворце, вырезанном из целой глыбы лунного камня. Даже сегодня, если пройти по долине Серых Теней, можно найти несколько его осколков. Когда я раскапывал старые саркофаги, я нашёл выпуклую коробочку с тремя статуэтками из потрескавшейся и выцветшей слоновой кости, каждая не больше моего пальца. Я взял их домой и хотел смыть грязь, но они впитывали воду быстрее, чем я успевал снова их намочить, и наконец я решил на ночь положить их в бассейн. С утра я нашёл этих троих в таком виде, как вы видите их сейчас. Я дал им имена Саш, Сказья и Рлайс в честь трех Трацинтийских граций и попытался научить их говорить. Но они ни разу не промолвили ни звука, даже между собой.
Они необыкновенные создания, странно милые, и я мог бы часами рассказывать вам про их поведение. Я зову их мимами, потому что когда на них находит настроение, они принимают различные позы, прихорашиваются и разыгрывают тысячи сценок, ни одной из которых я не понимаю. Я привык позволять им делать то, что хочется; взамен они разрешают мне заботиться о них.
— Все это замечательно, — проворчал Кугель. — Но теперь мимам конца восемнадцатой эпохи придётся столкнуться с реальностью сегодняшнего дня в лице Кугеля. Предупреждаю, я буду вынужден собственноручно выставить их прочь из каюты! Доктор Лаланк печально пожал плечами.
— Уверен, что вы будете обращаться с ними как можно более мягко. Каковы ваши планы?
— Время планирования прошло!
Кугель направился к двери каюты и распахнул её настежь. Троица сидела точно так же, как и раньше, уставившись на Кугеля изумлёнными глазами.
Кугель встал сбоку и указал на дверь.
— Вон! Давайте! Уходите! Выметайтесь отсюда! Я собираюсь лечь на свою койку и отдохнуть.
Ни одна из трех даже не шелохнулась. Кугель подошёл поближе и взял за руку ту девушку, которая была справа от него. В тот же момент комната задрожала и завибрировала, и прежде чем Кугель успел сообразить, что происходит, он вылетел из каюты.
Он сердито вернулся в каюту и попытался схватить ближайшую к нему девушку. Та с серьёзным лицом выскользнула из его рук, и комната снова, казалось, наполнилась трепещущими фигурами, летящими вниз, вверх, по кругу, точно мириады мотыльков. Наконец Кугелю удалось поймать одну из них сзади и, дотащив до двери, выкинуть на палубу. В тот же миг его бросило вперёд, и выгнанная девушка вновь оказалась в каюте.
Другие пассажиры пришли посмотреть на это представление. Все они хохотали и отпускали шутливые замечания, за исключением Ниссифер, которая не обращала на всю суету никакого внимания. Доктор Лаланк заговорил, точно оправдываясь:
— Видите, что происходит? Чем суровее вы себя ведёте, тем более решительно они вам отвечают.
Кугель процедил сквозь зубы:
— Они выйдут, чтобы поесть; вот тогда и посмотрим.
Доктор Лаланк покачал головой.
— Не стоит на это надеяться. У них очень скромный аппетит; все, что им нужно, — немного фруктов, пирожное или глоточек вина, да и то изредка.
— Стыдитесь, Кугель! — вмешалась Эрмолде. — Неужели вы заморите этих бедняжек голодом? Они и так бледные и измождённые!
— Если они не хотят голодать, то могут просто уйти из моей каюты!
Экклезиарх поднял вверх поразительно длинный белый палец с распухшими суставами и жёлтым ногтем.
— Кугель, вы так лелеете свои чувства, точно они — оранжерейные растения. Почему бы раз и навсегда не покончить с тиранией ваших внутренних органов? Я дам вам почитать трактат. В конечном счёте, удобство пассажиров должно превалировать над вашим собственным. И ещё. Вармус гарантировал нам превосходное питание из пяти или шести перемен блюд. Солнце уже поднялось высоко, и пора бы вам заняться приготовлением завтрака.
Наконец Кугель вымолвил:
— Если Вармус давал вам такие гарантии, пусть он и готовит.
Перруквил возмущённо раскричался, но Кугель не сдавался.
— Мои собственные проблемы важнее!
— А как насчёт наших помещений? — спросил Перруквил.
Кугель указал на планшир.
