партийная униформа и инкриминирующие бумаги летели за борт. Чемоданы и багаж были перенесены на берег, окружение Коха рассеялось, замаскировавшись. Сам Кох исчез, оставив позади слух, что он – на пути к адмиралу Дёницу, чтобы предложить свои услуги.
Согласно другим источникам, Кох, находясь перед островом Рюген, отослал следующее радиосообщение: «Для военно-морского командования, Киль. Я нахожусь… с ледоколом «Восточная Пруссия» и без эскорта. Срочный приказ фюрера вызывает меня. Требует немедленно действовать. Окружной руководитель
Это радиосообщение было получено немецким торпедным катером Т-34, который сопровождал транспорт с ранеными из Хелы на запад. Т-34 радировал в ответ: «Прибудем после полудня. Ждите и присоединяйтесь к конвою в Копенгагене».
Около полудня 29 апреля на Т-34 увидели судно Коха. Ледокол «Восточная Пруссия» приблизился к торпедному катеру, и детали рейса были улажены. Кох, окруженный некоторыми из своих помощников, появился из каюты, подошел к ограждению и прокричал: «Хайль Гитлер, командир!» Кох был возмущен, что придется ждать прибытия минного тральщика, который должен присоединиться к конвою. Минный тральщик прибыл днем. Конвой сформировался, во главе был Т-34. Ледокол следовал за ним. Он выходил из колонны несколько раз и однажды почти таранил торпедный катер, скорость которого девять узлов была вызвана скоростью самого медленного судна в конвое. Вероятно, рулевые на ледоколе были пьяными.
Конвой достиг Копенгагена 30 апреля. Наступила ночь, и не было никакой возможности войти в переполненный порт. Конвой бросил якорь на рейде. Но ледокол «Восточная Пруссия» остановился рядом с Т-34, и Кох, ссылаясь на срочный «приказ фюрера», потребовал, чтобы его доставили в порт немедленно. Командир Т-34 отказался. Вслед за этим ледокол вошел в порт один. Кох среди ночи разбудил чиновников порта и настаивал, чтобы его судно было разгружено и автомобиль выгружен на берег. Затем Кох и его приближенные уехали.
Не важно, какой из этих источников в конце концов окажется правильным. Вероятно, оба частично верны, частично ложны. Но различия в деталях ничего не меняют в общей картине бегства. Они не меняют факта, что Кох, используя в своих интересах хаос последних дней, скрылся под именем майора Рольфа Бергера с фальшивыми документами и чужой униформой, чтобы вести неприметную жизнь, пока, годы спустя, не выдал себя.
Глава 4
Бегство по морю
Это было 26 января 1945 г. Город Гдыня в Гданьском заливе был скрыт снежным шквалом. Ледяной ветер несся поперек залива и по равнинам.
Снег шел не переставая в течение многих дней. Улицы были завалены глубокими сугробами. Фургоны колонн беженцев, сливавшихся в бесконечную процессию, были похожи на снежные холмы. Беженцы прибывали также на поездах; группами они выходили со станции и с трудом шли по улицам, чтобы отыскать убежище в школах, бараках или портовых складах. Их можно было видеть стоящими в длинных линиях перед новыми морскими вспомогательными станциями и полевыми кухнями с супом, которые были расположены под навесами гавани или в кустарных деревянных убежищах.
Женщины, закутанные до глаз, шли с детьми от двери к двери, выдерживая ветер и снег, чтобы попросить кров или чашку теплого молока. Были также дети, которые тянули своих больных матерей вперед на салазках или досках, ища доктора, кровать или только теплый угол. Из порта в город прибывали другие закутанные фигуры, все больше беженцы из Кенигсберга, Замланда, Восточной Пруссии, кто нашел место на борту судна в Пиллау и высадился на берег здесь, за пределами непосредственной опасной зоны.
Через шеренги этих людей катили длинные санитарные автопоезда и открытые грузовики, заполненные ранеными из Курляндии, которые прибыли на дополнительных госпитальных судах и судах, пустых от боеприпасов. Гдыня была все еще одним из главных пунктов поставок и отправлений для Курляндского фронта. Раненые были доставлены сюда, чтобы продолжить рейс по суше. Одни санитарные машины и грузовики с беспомощным грузом направлялись к запасным путям железной дороги, где стояли в готовности товарные вагоны с курящимися дымом печами. Другие катились в госпитали в городе. Позади них шли раненые, которые были способны идти, с повязками и костылями, многие из них были без пальто и защищались от холода, как могли. Они шли по улицам Гдыни, как только прибыли из Курляндии, счастливо сбежав из одного котла и оказавшись в опасности быть пойманными в другом.
Тем утром офицер адмирала Бухарди стоял у окна в береговой гостинице Гдыни. Через заклеенные бумагой стекла он смотрел на снег, крутящийся над бассейном порта.
Молодой, энергичный корветтен-капитан был неуместен в гостиничном номере. Он видел сражение в Финляндском заливе и разгром под Ленинградом, капитуляцию финнов и эвакуацию германских баз на финских островах. Он отступал из Латвии и Эстонии, оставлял Ригу и Ревель и сражался за полуостров Сворбе. Он стал специалистом в операциях по эвакуации и поставкам по морю. Он был назначен ответственным за все линии поставок в курляндской армии.
Простой случай перебросил его из штаба адмирала в Либау в порт Гдыни. Когда он прибыл, командир порта был в состоянии полного отупения. С восьми часов утра до двенадцати ночи в его офисе продолжались бурные совещания, в то время как в порту росло и росло наводнение беженцев, которое призывало к действию.
Молодой офицер решил остаться в Гдыне и взять дело в свои руки. Адмирал Бухарди в Либау дал на это разрешение, а несколько дней спустя пришел приказ от адмирала Дёница, назначавший его остаться в заливе Данцига и «в случае необходимости» провести эвакуацию из Восточной и Западной Пруссии через море.
Слова «в случае необходимости» были совершенно напрасны. Было достаточно одного взгляда на отправки с фронтов и из портов Пиллау, Данцига и самой Гдыни, чтобы страдания схватили вас за горло. И если человек также знал, каким слабым был германский военно-морской флот в Балтийском море и какой тоннаж германского торгового флота имелся в запасе, его охватило бы почти отчаяние.
Количество доступных судов было сокращено до минимума. Все немецкие ресурсы были брошены на строительство подводных лодок, в поспешном усилии привести в действие новые электрические лодки типа 21, прежде чем были потеряны базы в Норвегии, прежде чем вся война подводных лодок рухнула из-за отсутствия баз. Стали снова использовать суда, которые давно должны были быть на свалке. Теперь они путешествовали без защиты от мин и с эскортами настолько слабыми, что уже год назад их назвали «простым безумием». Но этому нельзя было помочь.
Этим утром молодой капитан боролся по телефону за некоторые суда, в которых отчаянно нуждался. Он только что возвратился из поездки до Пиллау и Нерунга. Он видел толпы на пирсе Пиллау и обледенелые палубы минных тральщиков, забитые мужчинами, женщинами и детьми, стоящими рядом. У него больше не было иллюзий – его сил не хватит, чтобы спасти их всех. И при этом он не был в состоянии предотвратить бедствия, уже не говоря о том, чтобы создать транспортные условия, которых достойны люди. Но когда вы хотите спасти один-два миллиона человек от смерти (или от разрушения другого вида), вы не можете также думать о тех, кто остается без вашей помощи.
Корветтен-капитан принял драконовские меры. Он сместил всех офицеров, опыт и здоровье которых не подходили для предстоящей задачи, и заменил их моряками, которые хорошо показали себя в трудных ситуациях. Безусловно, он вошел в противоречия с военно-морским Верховным командованием «Восток». Но неизбежный ход событий наделил маленького, неизвестного человека счастливой властью.
Катастрофа разразилась уже 30 января. Она оказалась самым большим бедствием в морских анналах. Она бросила свою тень на многолюдные толпы в портах вдоль балтийского побережья и ударила новым страхом в сердца испуганных беженцев.
В это время в Данциге и Гдыне располагались некоторые подводные части, которые до начала советского наступления были лихорадочно заняты обучением подводных команд. Они были вне сферы юрисдикции молодого командующего. Две из этих кадетских дивизий стояли в Гдыне, две другие – в Данциге. Помимо своих подводных лодок, они имели некоторые целевые суда – разрушители торпедных катеров и большие плавучие казармы «Вильгельм Густлоф», «Ганза», «Гамбург» и «Германия» – все они прежде были пассажирскими лайнерами, и все теперь были окрашены для камуфляжа.
21 января адмирал Дёниц приказал, чтобы четыре кадетские дивизии оставили Гданьский залив и переместились на запад в Любекский залив. Команды, портовые отделения, женский вспомогательный
