Просто жди. Меня не будет максимум два часа.
Илья припарковал машину между невысоким полусгоревшим домиком и разрушенной детской площадкой. Вокруг не было ни души. Люди покинули этот квартал. Везде чернели признаки недавнего пожара. Оставаться одной в этих «красотах» было жутковато, но я промолчала. Илья вышел из машины, ободряюще подмигнул мне и направился в сторону Центра. Скоро он скрылся за поворотом, и я осталась одна.
Сначала, чтобы скоротать время, я пыталась уснуть, но волнение и страх не давали расслабиться. Угрюмая тишина вокруг, ни звука, ни голоса… я чувствовала себя единственным человеком на земле. Было легко представить, будто так и случилось, и на многие сотни километров больше нет ни одной живой души.
Когда прошел почти час, из дома с выбитыми стеклами и выкорчеванной с корнем входной дверью выбежала кошка. Белое, пушистое животное с розовым ошейником уселось на выбитую дверь и жалобно замяукало. Я открыла окно в машине и тихо позвала. Кошка испуганно дернулась, вся сжалась и мелко- мелко затряслась. Бедняжка. Как она здесь оказалась? Где ее хозяева? Я осторожно открыла дверь, вышла на улицу и медленно, чтобы не спугнуть, попробовала подойти ближе. Она прижалась к земле и стала похожа на пушистую лепешку. Еще шаг – и кошка белоснежной шаровой молнией понеслась по обожженному кварталу. Я опять осталась одна.
Илья все не возвращался. Может это к лучшему, думала я и представляла, как он помогает маме собирать вещи, как подписывает нужные документы в кабинете Андрианы… Я всматривалась в узкий переулок между домами, откуда должен был появиться Илья. Но прошел еще час, лучи закатного солнца залили серый от копоти квартал розовым светом, а я оставалась одна.
В какой-то момент я потеряла терпение, решила отправиться в Центр и даже вышла из машины. Но потом подумала, что могу встретить Илью на полпути сюда и привлечь лишнее внимание патрулей. Тем более, с наступлением ночи их, скорее всего, станет больше.
Когда сумерки накрыли переулок, я услышала шум с той стороны, где находился Центр евгеники. По дороге за кварталом проехала колонна машин. Следом пронеслись патрули. Я уже не могла спокойно сидеть и ждать. Оставив дверь машины открытой, я нырнула в темный переулок и, держась рукой за бархатные от копоти стены домов, вышла на окраину квартала. Дальше тянулся километр ровного поля — от города до ограды Центра — и дорога.
Я постояла пару минут и уже собиралась вернуться в машину: поискать фонарик, чтобы отправиться в Центр. Но вдруг горизонт вспыхнул ярким заревом и грянул взрыв. Следом затрещали выстрелы и послышались крики. Там происходило что-то нехорошее: все пылало и взрывалось, смешивалось с воплями людей и ревом машин.
У меня подкосились ноги. Там, в этом горящем аду, моя мама. Я не знала, что делать: продолжать ждать Илью или бежать туда. Впервые в жизни я сильно пожалела, что не умею водить машину и даже не знаю, как этот драндулет завести. А ведь Глеб не раз предлагал попробовать сесть за руль, но я считала, что мне это никогда не понадобится. Хотелось выть и биться головой о стену из-за своей беспомощности.
На дороге снова показались патрульные машины. Они неслись с включенными сигнальными огнями, разрывая тишину квартала воем сирен. Я выскочила на дорогу и замахала руками. Но машины даже не сбавили скорость и, чуть не сбив меня, понеслись дальше. Наверное, если бы я не успела соскочить на обочину, они размазали бы меня по асфальту и даже не остановились посмотреть, кого задавили. Я плюхнулась на землю и начала рыдать, размазывая по лицу сопли и слезы.
Не знаю, сколько времени я так просидела, всхлипывая от каждого взрыва. Вдруг на дороге, в сотне метрах от меня, из темноты выскочили люди. Двое тащили под руки третьего. Он был без сознания и только безвольно мотал окровавленной головой. Это были первые люди, которых я увидела за последние несколько часов. Не соображая толком, что делать, я бросилась к ним. Заметив меня, один из мужчин выхватил пистолет, заорал: «Стоять!» — и прибавил в конце пару крепких словечек. Я остановилась, подняла руки и решила, что он сейчас выстрелит.
— Не стреляйте!
— Что надо? Откуда? Из какого отряда?
— Я? Я живу здесь… не стреляйте.
Мужчина опустил пистолет. С трудом таща третьего, они доковыляли до меня.
— Что случилось?
— Отвали, не путайся под ногами! Катись отсюда к чертовой бабушке!
Они свернули в переулок, где стояла моя машина.
— Туда пошел мой друг. Илья. Его зовут Илья. Вы его не видели?
Они не отвечали на мои вопросы. Только когда я необдуманно схватила одного из них за плечо, он вывернул мне руку и зашипел:
— Заткнись! Вали отсюда, пока жива. Скоро тут менты будут. Разбираться не станут, кто такая, застрелят и все.
— Смотри, машина! – сказал второй, показывая на авто Ильи. — Давай туда, вдруг работает.
— Это моя… то есть Ильи, он пошел в Центр, он сейчас вернется!
Они подошли к машине, уложили на заднее сидение своего окровавленного друга.
— Стойте! Куда вы? Надо подождать Илью!
Но они не обращали на меня внимания. Молча сели в машину и захлопнули двери.
— Эй, откройте! Это не ваша машина!
— Если хочешь с нами, садись давай!
— Нет! Не трогайте машину!
Они завели мотор.
— Отойди, быстро!
Но я встала у них на пути, прямо перед лобовым стеклом. Сдать назад они не могли – машина упиралась в стену дома. У них был единственный путь – через меня.
Тот, что сидел за рулем, вышел и попытался оттащить меня в строну, но я упиралась что есть сил. Лучше бы я этого не делала. Последовал такой мощный удар в лицо, что моя голова свернулась, как у тряпичной куклы. Я ударилась о стену и упала.
Вас когда-нибудь били по лицу? Не просто оплеуху шлепнули, а так, от души, тяжелым кулаком — так, что искры из глаз и не вдохнуть, не выдохнуть.
Я лежала на земле и слышала, как мерзавцы заводят машину, как выруливают в переулок и уезжают. Свет фар лишь один раз сверкнул мне в лицо, и из глаз, закрытых от невыносимой боли, брызнули слезы. Я не плакала, слезы сами катились по щекам. Этот подонок угодил мне в нос. Просто ударил, сел в машину и уехал. А ведь мало дал. Надо было сильнее. Только по своей вине я очутилась на земле с разбитым носом. Сидела бы тихо, не высовывалась и, возможно, все бы обошлось.
Когда боль стихла, я поднялась с земли. На зубах скрипел песок и чувствовался ржавый привкус крови. Вся рубашка и руки перепачканы – темные кровавые разводы были видны даже в темноте.
Самое ужасное, я не знала, что мне делать дальше. Ночь – не лучшее время для посиделок в обгоревшем квартале, да еще когда по улицам с оружием в руках разгуливают такие подонки. Но идти мне было некуда. Я решила подождать еще немного, а потом… я толком не знала, что буду делать потом. Может, пойду в Центр, если от него еще что-то осталось. Может, обращусь за помощью к патрульным.
Мне было страшно оставаться одной, но я знала – нужно ждать… хотя бы до утра. Если Илья вернется, да еще с мамой, и не застанет ни меня, ни своей машины, нам будет непросто снова найти друг друга.
Чтобы не попасться на глаза каким-нибудь отморозкам, нужно было где-то укрыться. Обгоревшие дома – не апартаменты, конечно, но других вариантов не было: либо там, либо «отель тысяча звезд» над головой. Поразмыслив, я решила, что могу просто не услышать Илью. Кричать он вряд ли станет, тем более, если будет с мамой. Так что нужно было ждать на улице, недалеко от того места, где Илья оставил машину.
Пока я искала убежище, начался дождь. Мелкий и противный, но под такой моросью можно вымокнуть
